Сигмар оставляет свою Империю

История, в которой величайший из людей вновь оглядывает свою землю и уходит, чтобы присоединиться к сонму богов.

Приходит время, когда рассказ о любом человеке должен подойти к концу. Так давайте за-кончим эту книгу самой последней историей. Это самое простое из Его деяний и всё же самое таинственное. Это рассказ о том, как Сигмар покинул нас, чтобы Он мог вернуться вновь, когда мы больше всего будем нуждаться. Никто не может сказать, как Сигмар выбрал время для ухода, ибо, хотя Он и был стар, годы и напасти не отняли у Него силу или энергию.
В тот судьбоносный день Он взял Гхал Мараз и вышел из Большой палаты. Он прошёл мимо Вольфгарта и Своей личной охраны, которые гоготали над какой-то шуткой или воспоминанием былого. Он спустился к рыночной площади, где народ громко и весело спорил и торговался. Он прошёл мимо них, чувствуя запах жарящегося мяса и слыша смех детей, играющих в канавки, как давным-давно, во времена Своего детства, играл Он Сам. Он шел по улице, где мужчины сидели и играли в азартные игры, или вели тренировочные бои друг с другом, а женщины ворковали с малышами на коленях или готовили пищу для следующей трапезы, или, уже сварив, ели похлёбку и бобы из глиняного горшочка, поставив его на колени. Девочки сидели группами, занимаясь вышивкой. Проходя всеми незамеченный, Сигмар видел, что жизнь продолжается во всём многообразии.
Он вышел через обитые железом ворота и двинулся по избитому тракту. Мимо грохотали телеги, доставляя в город товары и богатства. По сторонам дороги раскинулись поля, которые засевали мужчины и женщины, бросая семена из висевших на шеях корзин. За ними бежали дети, они били в барабаны и кричали, чтобы распугать кружащих в вышине жадных ворон. Он видел мирно пасущихся под присмотром пастухов овец и коз.
Затем Он вошёл в лес, двигаясь на восток, к горам. Он прошёл мимо охотников, когда те расчищали тропинку от упавших ветвей и расставляли ловушки на дичь. У них были охотничьи луки и топоры, и сопровождала свора гончих. Но животные не почуяли запах, и Сигмар, проходя, тихо благословил их.
Выйдя из леса на лежащую восточнее равнину, Он больше не был один. Слева мчался дикий, седой волк, а справа от Него бежал гигантский вепрь с чёрными клыками. Когда Он поднимался по склону холма, то они неотступно следовали за Ним: волк с дикостью и храбростью, вепрь с хитростью и стойкостью.
Достигнув вершины холма, Сигмар обернулся. Перед Ним далеко на север и запад раскинулся лес. Во всех направлениях его прорезали дороги. Все города, деревни и поселения связывали тракты. По ним как муравьи двигались путешественники и торговцы, принося новости и процветание куда бы ни прибывали. Окрест маршировали отряды пехоты и разъезжала кавалерия, защищая население от опасности. Над деревнями высоко в небо поднимался дым, деревни становились посёлками, которые превращались в города, и везде, куда бы ни взглянул Сигмар, Он видел, что сила человеческого рода возрастала.
Он объединил племена общей целью. Враги скрывались повсюду, но вместе люди одержи-вали победу над ними. Сигмар взирал на то, что Он выковал с помощью силы, хитрости и мужества, и знал, что Его работа завершилась. Пришло время другим принять Его мантию и создать непобедимую Империю. Он поднял Гхал Мараз моля о неудержимой воле человечества и как последнее прощание с людьми, которых Он любил. Ему ещё предстояло совершить последнее путешествие.
За Ним возвышались вершины гор Края Света. Он повернулся к ним, и не оглядываясь двинулся к Своей решающей судьбе и Своему месту в сонме бессмертных богов, заслужен-ному великими деяниями, непревзойденной храбростью, большим кровопролитием и страданием.

Зигмар сражается с Нагашем, Властелином Мёртвых

Мрачный эпизод, когда человечество колебалось на грани уничтожения; взят из григеймских легенд.

После битвы в ущелье Чёрного Огня гоблиноиды рассеялись, и люди Сигмара чрез-вычайно радовались, полагая что эпоха битв окончилась. В лице короля Сигмара у них был справедливый повелитель, и все племена почитали его. Первосвященник Ульрика короновал его императором, и страна испытывала благоговейный трепет перед величайшим королём-воителем, избавившим их от уничтожения.
Но мир длился не долго, ибо земля полнилась врагами детей человеческих.
Случилось так, что Сигмар услышал рассказы, что корона Колдовства – могущественный артефакт, дарующий носящему её владельцу большую силу и мудрость – попала в руки ужасного некроманта Мората, захватившего её в вотчине у волшебника Кадона, которого убил.
Высокая, жемчужная башня, в которой Кадон некогда практиковал поразительные искус-ства, теперь стояла почерневшая, мрачная под вечно затянутым грозовыми тучами небом. Некротическими способами Морат доставил сюда тёмные вещи, и его губительное влияние ощущалось на многие мили вокруг.
Итак, Сигмар отправился с армией и осадил башню Мората. Много дней рати живых би-лись с армиями мертвецов, пока сам Сигмар не расколол железные ворота надвое и встретил-ся с Моратом на вершине башни. Всё время, пока они бились, вокруг хлестала чёрная мол-ния, а те, кто находился внизу были ослеплены магией и оглушены грохотом.
Наконец Сигмар сбросил Мората с башни, и тот разбился.

Сигмар забрал корону Колдовства и стал невероятно могуч. Все восхищались драгоценно-стями, блестевшими как звёзды на его благородном челе. Но слухи об этой изумительной ве-щи распространились далеко, и лазутчики нежити воодушевились в далёкой земле на вос-токе Арабии, где кости давно умерших королей беспокойно зашевелились в саркофагах.
Жестокий Нагаш, властелин всей нежити, услышал, что корону нашли. Он собрал армии и отправился в путь. Эту корону он изготовил с помощью своего искусства в давно минувшую эпоху, и теперь жаждал вернуть её, с нею он смог бы поработить живых и распростёр бы хо-лодную руку смерти по всему миру.
Его армия двинулась в земли людей, и такова была сила Нагаша, что мертвые ковыляя вы-ходили из гробниц, чтобы ещё больше увеличить его ряды. Никто не мог устоять против не-го, он нагнал ужас на живых. Многие умерли только от одного его жуткого вида.
Его армии расползлись по земле, отрезая деревни и города, а затем удушая в неотвратимой петле. Солнце всё время закрывали тучи летучих мышей, насекомых и тварей, летавших на костяных крыльях. Рассеянные человеческие светочи гасли один за другим.
Сигмар знал, что это такое, чего хотел Нагаш, и почему. Но как он мог победить такого могучего противника? Эти воины не были орками, обыкновенными животными, которых можно убить копьем и мечом. Это была нежить, и страх был их оружием. Сигмар не знал что делать.

Глубокой зимой, словно чёрная тень, армия Нагаша нависла над Рейкдорфом. Духи и умерт-вия кружили в небе, оглашая окрестности леденящими криками. Двигались, волоча ноги, и стонали трупы, их безразличные глаза были слепы, их челюсти жевали плоть, которую когда-то захватили. Сомкнутым строем маршировали скелеты, щелкая суставами пальцев, сжимавших необычное оружие, а их незрячие черепа украшали синие и золотые высокие уборы. Вампиры сидели на скакунах, уставив холодные глаза на Рейкдорф, втягивая запах крови.
Беженцы, бежавшие от армии Нагаша, наводнили Рейкдорф, все улицы заполнили испу-ганные люди, шептавшие молитвы богам.
Нагаш стоял перед воротами. Тем, кто мог вынести и взглянуть на него, он явился как столб мрака и холода. Он казался бесплотным, поскольку его мантия колыхалась, и на ней мерцали вечно изменяющиеся руны, а из отверстых уст, окутывая ноги клубами, струился чёрный дым.
Он плыл над землёй, и там, где он проходил, раскалывался камень, будто не мог вынести его присутствия. Насекомые выползали из земли и бежали от него, черви корчились как в экстазе. Нагаш не нуждался в воздухе, но он дохнул на ворота, и древесина начала трескаться и раскалываться как от сильного мороза.
«Человек – скот», – прошептал он.
Люди в Рейкдорфе чувствовали трупное зловоние своей расы и боялись. И тогда Сигмар понял, что должен делать. Он покинул Большую палату и собрал народ: воинов, разведчиков, советников, фермеров, шорников, женщин, детей, торговцев, дровосеков, ремесленников и всех, у кого в жилах текла живая кровь, и когда он говорил, его голос долетал во все уголки города:
«Люди Рейкдорфа, – произнёс он. – Нас осаждает армия мертвецов. Жестокий Нагаш, пер-вый некромант, прибыл сюда, чтобы забрать корону Колдовства, с которой он поработит все земли живых. Что касается меня, то я не останусь в стороне и не дам ему это сделать. Я знаю, что страх гложет ваши души как змея, но соберитесь с духом ради нашего живого народа. Кровь, бегущая в наших жилах, горяча и ярка, наши души свободны, и мы не являемся ничь-ими рабами. Это те, кто шатается и вопит снаружи, ползает и съёживается в присутствии своего тёмного господина, боятся нас. Поднимите оружие и отправляйтесь со мной встретиться с этой мерзкой армией. Вместе мы победим и загоним этих визжащих тварей в преисподнюю, которая ждёт, чтобы поглотить их. Ко мне, мои унберогены, собирайтесь!»
С этим Сигмар прошёл через приветствовавшую его толпу и приказал открыть ворота. Он выбежал, сжимая в руках Гхал Мараз, и встретился с властелином нежити как яростная месть. За ним валили его люди: благородные и крестьяне, старики и дети атаковали плечом к плечу, с храбростью в сердцах и боевыми кличами на устах.

Всю ночь длилась битва, и ни разу унберогены не дрогнули. Сигмар неизменно был в гуще сражения, корона Колдовства ярко сияла на его челе, а молот, прокладывая путь, пробивал и раскалывал всё вокруг.
И когда два предводителя, повелитель людей и властелин смерти, сошлись в схватке, раз-горелась жесточайшая битва. И бой этот был грандиозный: Нагаш со смертельно острым длинным мечом и Сигмар с Гхал Маразом. Но Нагаш, увидев, что его корону носит живой человек, пришёл в такую ярость, что отвлёкся, он попытался схватить её, протянув костлявые пальцы, Сигмар же убил его. Гхал Мараз ударил в чёрный панцирь Нагаша, и тот, вопя, вернулся в земли мёртвых.
Без тёмного господина, объединявшего их, армия обратилась в прах, который четыре мсти-тельных ветра развеяли по всему свету; так набег Нагаша на земли людей был сорван.
Вновь Сигмара объявили спасителем страны, и он правил юной Империей справедливо и твёрдо. Люди благоденствовали и знали, что с таким вождём, как король Сигмар, никто не может победить их.
Миновали годы, со многими опасностями он столкнулся и победил, но спустя некоторое время Сигмар понял, что пришла пора ему уходить. Итак, мы подходим к последней истории из Жизни Сигмара.

Вот он, момент победы!

Эпилог

А затем орки прекратили нападение. Карабкавшаяся орава, теснившаяся у груды трупов, отхлынула назад, и смолки боевые кличи. Послышалось хлопанье крыльев, и большая тень упала на Зигмара.

Зигмар взглянул вверх и увидел неясные очертания устремившегося на него орочьего военачальника верхом на могучей виверне. Вождь людей поднял молот и ждал, его лицо было мрачным. Виверна пала на него с неба как удар молнии, расправив крылья и раскрыв пасть. Её лапы тянулись к нему, кривые когти норовили раздавить его голову и вырвать внутренности, но Зигмар отбил удар молотом и увернулся.

Гигантская тварь села на груду тел, от чего орочьи головы обрушились. Она повернулась к Зигмару и завизжала, когда тот увернулся от её когтей и вращающегося топора военачальника. Вздёрнув плечи, виверна нанесла удар головой вниз, пылая глазами и щёлкая зубами. Зигмар вытянул молот, но тот был таким скользким от крови, что выскользнул из рук.

Виверна встала на дыбы перед ним, а военачальник торжествующе завыл, поскольку великий воин, потеряв мощное оружие, был унижен перед своей армией и теперь, конечно, умрёт. Зигмар вытащил меч и приготовился к заключительному поединку. Виверна ринулась на него.



Виверну в бок ударил дротик, затем ещё один. Зверюга мчалась, хлеща по оружию передними лапами. На вершине груды тел, размахивая оружием, появились люди и бросились на тварь с дикими боевыми криками. Зигмар видел, как унберогены рубили топорами, тевтогены кололи копьями, эндалы и азоборны стреляли из луков, жестокие тюринги рвали когтями и голыми руками, черузены колошматили молотами, талеутены пронзали рыцарскими копьями, бригунды били кинжалами, меноготы и мерогены дубасили булавами, а остаготы и удозы рубили полуторными мечами. Они со всей силы кромсали и рубили тварь, пока та не рухнула замертво.

Орочий военачальник, угодивший под убитую зверюгу, изо всех сил пытался высвободиться. Зигмар встал над ним, тот замер и вперил в него горящие красные глаза. Признав поражение и нависшую смерть, огонь угас в его глазах. Орк оскалился и зарычал. Зигмар поднял Гал Мараз над головой и убил его, размозжив голову орка и разбрызгав кровь и мозги.

На мгновение над полем боя нависла тишина, а затем люди подняли оружие и кричали о победе над орками, которые стояли ошеломленные смертью вожака. Орки начали отступать, повернулись и побежали вверх по ущелью Чёрного Огня, породившего их. Без команды воины племенного союза, во главе с Зигмаром, догнали и истребили их.

Так первый союз племён победил величайшую армию орков, и так была основана Империя.

Продолжение

А затем они впервые увидели противника. Орки появились сплошным строем зеленых тел и ярости. Они быстро выбегали из-за скального обнажения, так что казалось, что выпрыгивают из изрыгающей их земли, и начали заполнять перевал. Они несли копья, упиравшиеся в широкие плечи, и толстые деревянные щиты. Они двигались шеренгами, и Зигмар поразился их дисциплине. Их красные глаза были прикованы к его армии, и он видел в них готовую выплеснуться ярость. На мгновение Зигмар почувствовал, что сомнение терзает его душу.

Возвышаясь над орками, тяжело топали тролли. Их уродливые рожи имели безучастное и бессмысленное выражение, но Зигмар знал, сколь ужасными они бывали в схватке, когда их морда становилась дикой от неукротимой ярости. В когтистых лапах они несли оружие, сделанное из костей, черепов и камней. У многих с поясов свешивались: гниющая рыба, домашний скот или человеческие трупы. Они хрюкали и храпели, когда орки гнали их вперёд.

Между рядами орков бежали тысячи гоблинов. Их жалкие рожицы выглядывали из-под капюшонов, и одеты они были в тряпьё, грубо сшитое вытянутыми кишками. Они были грязны и воняли дерьмом. Они расположились среди камней и валунов, тараторя и вопя друг на друга. На пехотные фланги мчались вприпрыжку сотни волков с сидевшими на них гоблинами. Волки были тощи и голодны, бесспорно, хозяева морили их голодом, чтобы сделать в бою более свирепыми. «Этот день грубо подвёл черту под моими трудами», — думал Зигмар.

Две армии встретились не более чем в четверти лиги, и стояли достаточно близко, чтобы разглядеть отдельные детали: орка с клыком до носа, изогнутые клинки на пиках, шипы на щитах, отрубленные части тела, свисавшие с их рваных знамён как мясо в ларьке мясника.

Орки протянулись от края до края ущелья, и Зигмар видел, что у них было гораздо больше шеренг, чем в его армии, и кто знал, сколько ещё ожидает в резерве? Зигмар следил за гоблинами-наездниками на пауках, медленно ползущими по склонам ущелья. «Я надеюсь, что у сидящих в засаде азоборнов есть на их счёт соображения», — подумал он.

В это время зеленокожие замолчали. Барабаны смолкли, орки прекратили насмешки, а гоблины сжались в страхе. Вдалеке послышались ритмичные взмахи, словно огромная птица махала крыльями. Люди в ужасе закричали, так как в небе над горами появилась черная фигура.

Существо походило на птицу, но когда подлетело ближе, люди увидели, что оно было значительно больше, и махало оно когтистыми, кожистыми крыльями. Извивающаяся длинная шея оканчивалась длинномордой головой, вооруженной шипами и неровными зубами. Сзади элегантно извивался хвост, на конце которого были закреплены кривые железные клинки; усевшись на краю пропасти над полем боя оно обернуло его вокруг мускулистых ног. Свет упал на его чешуи, и они ярко сверкали. Оно храпело и трясло башкой, с жадностью кося чёрным глазом на перепуганных людей.

Это была виверна, а у неё на спине восседал орк-воевода. Зигмару ещё никогда не доводилось видеть зеленокожего крупнее него, но самым удивительным в нём была нелепая, здоровенная башка, которая была намного больше, чем обычно характерно для его вида. Наездник и его ездовое животное сидели неподвижно на скале. Затем вожак медленно поднял топор. Орки заревели, высовывая рожи между щитами, так что походили на отвратительных, вопящих горгулий. Они потрясали оружием и выли, славя начало резни. Тролли, разъярившись, вертели оружие, совсем не заботясь, если долбали ближайших орков. Волки лаяли, а гоблины, видя, что сила их армии выросла, немного осмелели и прыгали, показывая людям непристойные жесты. Они чертовски шумели, и Зигмар видел, что многие его воины в страхе озирались.

«Значит вот кто так взбудоражил кровь этим тварям, что они заполонили всё ущелье. Труби в рог», — приказал он тану.

По всему ущелью разнёсся долгий сигнал. Все взоры устремились на Зигмара, стоявшего на скале Орлиное гнездо: вокруг него развевался плащ из шкуры Скаранорака, а в руке он крепко сжимал Гал Мараз. Когда он заговорил, то его сильный голос легко долетал до противоположной стороны ущелья.

«Ныне наступает решающий день, ибо мы столкнулись с нашим самым опасным врагом. Я не говорю о толпе зеленошкурых, что стоит там, я говорю о страхе, с которым мы боремся в своих душах. Этот страх погубит нас. Посмотрите направо и вглядитесь в лицо товарища. Защитите его своим щитом. Поверните топор и копье, и любой ценой держитесь в строю. Племена людей объединились, и никто нас не победит. Поднимите мечи и бросьте вызов тем, кто так долго унижал нас. Никогда вновь человечество не спасует перед врагами, объединившись, мы создали стальную линию обороны, и объединившись — мы победим!»

Его солдаты восторженно закричали, стуча копьями о щиты и топая ногами. Когда они повернулись к противнику, в их лицах не было и тени страха. Передние шеренги укрепили копья в земле и с треском наклонили их вперёд. Мечники вытянули мечи, одни облизывали лезвия, другие же целовали рукояти. Лучники вложили стрелы и натянули тетиву на луках.

Орки откинулись на мощных ногах, сомкнули щиты и ощетинились копьями с ржавыми наконечниками. Гоблины выглядывали из-за валунов и готовили стрелы, жестоко улыбаясь.

Первыми атаковали берсеркеры. Без приказа, все четыреста человек отряда ринулись в центр орочьей линии, пробежав мимо кавалерии они поднажали, когда расстояние до противника сократилось. Они заорали, широко открыв рты, брызжа кровью и слюной. Над головами они подняли мечи и топоры.

Гоблины-лучники загоготали и, косясь на свои стрелы, вышли из укрытий, желая прицелиться в приближающихся берсеркеров, которые теперь бежали стремительно, с горящими яростью глазами. Берсеркеры жаждали первой крови, и они хотели её получить.

Некоторые гоблины струсили и выстрелили слишком рано, но стрелы лишь защёлкали о камни на безопасном расстоянии перед только теперь подбегавшими берсеркерами. Они попытались вставить следующую стрелу, но их руки тряслись. Они уставились на несущихся на них людей, чьи лица были перекошены от ненависти, а из глоток вылетали завывающие боевые крики. Более храбрые гоблины произвели залп, но изумлённо взирали, как ни одна стрела даже не оцарапала их. Берсеркеры почитали могучих богов войны, некоторые болтали, что они преклонили колени пред алтарём божества более тёмного, чем те, которым большинство, бывало, служило, и в тот день божество распростёрло свой щит и защитило своих самых свирепых служителей.

Гоблины кинулись назад, вперив взгляд в приближающуюся погибель. В этот момент, наполненные яростью самого Ульрика, берсеркеры добежали до них. С огромной скоростью берсеркеры рубили мечами и топорами, срубая головы и перерубая ноги, не сбавляя шага они подпрыгивали, пронзая глазницы и шеи. Гоблины вопили и падали на землю, бросая оружие и опорожняя мочевые пузыри. Берсеркеры уделили гоблинам мало внимания и перепрыгнули через них, поскольку знали, что их клинки жаждали орочьей крови. Убегая они проводили клинками поперёк шеи, демонстрируя убийственные намерения.

Одни орки глухо рычали, другие, возбуждая себя, ревели в ярости. Битва вот-вот должна была начаться.

Зигмар удивлённо следил, как этот маленький отряд его армии вёл атаку. Он видел, как линия орков заколыхалась и пришла в беспорядок. Стена щитов в некоторых местах раскрылась, когда недисциплинированные орки прорвались сквозь передние ряды, нетерпеливо стремясь встретить передовой отряд людей. Они, ревя и скрежеща зубами, подняли оружие.

«Вот какова дисциплина твоей армии», — удовлетворённо произнёс Зигмар, когда увидел, что орк-воевода спешился и в бешенстве орал на командиров, чтобы восстановить строй. Но это не помогло: свирепые бестии почувствовали запах крови, и ничто уже не могло их остановить. Зигмар увидел шанс и ухватился за него.

«Сигнал к атаке, — крикнул он. — Кавалерия — вперёд. Опустить копья и разбить их!» Его тан, затрубив в рог, издал низкий звук, который поддержали все горны. Громкий звук разнёсся эхом по долине и всадники заулыбались. Пендраг и Вольфгарт подняли рыцарские копья и гаркнули: «В атаку, унберогены!» — и их призыв подхватили по всей линии. Кавалерия галопом мчалась вперёд; звенели уздечки, когда кони дёргали головами, их глаза расширились, морды покрылись пеной от стремительного бега.

Берсеркеры и орки мчались навстречу друг другу, кровь бурлила у них в жилах. Лица берсеркеров исказились от ярости, а орочьи рожи уродливо вытянулись, когда они разевали огромные пасти, издавая радостные гортанные вопли.

Обе стороны с благоговейным страхом взирали, как два строя столкнулись с оглушительным грохотом.

Первым убил вожак берсеркеров. В прыжке он ударил острейшим мечом и расколол голову орку до плеч, а вокруг его собратья налетали и пронзали оружием орков, рассекая тела и разбивая кости. Ярость берсеркеров удачно сочеталась с боевыми умениями, которых ни один орк не мог превзойти, и Зигмар восхищался, следя за тем, как они крутились и вертелись, нанося удары и пронзая зеленокожих.

В первые минуты сражения люди заворожено наблюдали, как берсеркеры валили ряды орков. Но орочий военачальник тоже видел это и знал, что делать. По его сигналу передние шеренги орков-копейщиков двинулись вперёд. Босс видел, что на открытом пространстве, где можно было свободно перемещаться, берсеркеры имели преимущество, но, столкнувшись со сплошной стеной щитов, они окажутся стиснуты, так что их доблестное фехтование окажется бесполезным. Копейщики побежали, держа строй. Берсеркеры, охваченные жаждой боя, не сознавали приближающуюся угрозу.

Зигмар следил, как его кавалерия сближается с противником.

«Слишком медленно, — бормотал он. — Они движутся слишком медленно». Он вскочил на коня и, прежде чем его советники смогли заговорить, крикнул: «Я не оставлю своих людей наедине с врагом». Он устремился в завязывающуюся свалку.

Пендраг взял копьё наперевес и прищурил глаза. Он слышал грохот копыт и боевые кличи его воинов. На левом фланге он увидел несущуюся лёгкую кавалерию, всадники выпустили стрелы в орочью линию, а затем вытащили мечи. Талеутены летели вперёд, их острые копья были опущены, а серебряные доспехи сияли на солнце. Он усмехнулся, сердце колотилось в груди.

К нему приближался конь, и он увидел, что на нём ехал Зигмар. Все всадники воодушевились, когда увидели его: он был великолепен в доспехах, высоко вздымающий Гал Мараз и с горящими жаждой победы глазами. «Святая кровь, — подумал Пендраг, — боги облекли его в гром и наполнили сиянием его жилы!»

Атакующие всадники промчались мимо берсеркеров, которые, покончив с последним орком из первой волны, дочиста облизали свои клинки и били ими по груди и щитам. Когда они пустились за кавалерией, подоспели другие отряды, стоявшие за ними, столь же сильно жаждавшие крови.

Орки-копьеметатели остановились. Они видели лишь всадников в шкурах, несущихся на них. Командиры орков выкрикивали приказы, и они сомкнули щиты, упёрли копья в землю и наклонили их вперёд. Большое число орков бросили вперёд на усиление строя, но было слишком поздно. Потрясенный орочий военачальник наблюдал, как кавалерия столкнулась с его строем.

Потрясающая стремительность конных воинов в полных доспехах сокрушила передние шеренги. Тяжелые рыцарские копья разбили стену щитов, которая изогнулась и раскололась, а кони пробивались сквозь гущу орочьего строя, круша древки копий и орочьи черепушки. Кони ржали и били копытами, их рты покрывала пена. Люди кричали и кололи мечами. Завязалось настоящее побоище.

Зигмар шибанул орка щитом по морде, разбил тому нос и повалил в грязь. Размахнувшись, он врезал Сокрушителем черепов под челюсть другого орка, так что тот оторвался от земли и врезался в группу съёжившихся гоблинов. Он погнал коня дальше в гущу тел. Атака увязла, и теперь сражение превратилось в грязный ближний бой. Копья сменили на мечи, топоры, молоты и булавы, и воздух наполнился криками, воплями, потом и кровью.

Слева от Зигмара находился Вольфгарт а справа — Пендраг, они бились с одинаковой яростью: Вольфгарт, зарычав, отрубил орку руку, а Пендраг, взревев, отбил копьё щитом и пронзил мечом нападавшего врага. Зигмар оглянулся и с облегчением увидел, что его тяжелая пехота спешит к изменяющемуся боевому порядку.

Он видел, что центр кавалерийской атаки почти смёл орков-копейщиков, но лёгкой кавалерии на фланге приходилось тяжелее. У их коней не было доспехов, и им не хватало начального разрушительного удара рыцарского копья. Орки, продвигаясь вперёд, секирами и пиками пронзали лошадей, которые, вставая на дыбы, сбрасывали всадников.

Лёгкая кавалерия начала отступать. Разъяренные орки вонзали копья во всадников, валя их на землю, и гнали хихикающих гоблинов под лошадей перерезать им сухожилия и вспарывать животы ножами. Всадники поворачивали фыркающих лошадей, которые грубо ступали по их упавшим товарищам. Орки хлынули вперёд, спеша атаковать. И в этот момент ударила пехота людей.

Метатели голов подскакивали к оркам, раскручивая ужасные снаряды над головами, а затем бросали их со всей силой. Врезаясь в расколовшуюся орочью шеренгу они держали утыканные шипами головы, которые использовали как палицы.

Вопящие гарпии, нападая на орков с длинными ножами и деревянными булавами, визжали во весь голос, а орочьи шлемы совсем не защищали от огненных атак огнеметателей. Метатели пузырей кидали снаряды, заполненные забродившей мочой, которая, когда пузыри разрывались, ослепляла и загоралась.

Под невероятно свирепым натиском дрогнула вся орочья шеренга. Увидев это, Зигмар поднёс к губам рог и издал долгий сигнал сбора, и люди удвоили свои усилия. Сердце Зигмара забилось учащённее, когда он увидел, как колесницы королевы Фреи промчались через ряды орков, и колёсные косы, разрубая кости и кромсая ноги, разбрасывали исковерканные тела. А в это время возничие пускали стрелу за стрелой, и каждая без промаха попадала в цель. Орки начали беспорядочно отступать.

«Мои воины, развернуться! — крикнула королева Фрея. — Втопчите зеленую мразь в грязь». С отличной дисциплиной колесницы развернулись, расшвыривая оставшихся орков и разбрызгивая грязь. Колесницы, с грохотом горного обвала, врезались в задние ряды орков. Окруженные со всех сторон, они запаниковали и были повержены неистовой армией Зигмара.

Ликующий Зигмар возвышался над устилавшими ущелье мертвецами. Его конь встал на дыбы, размахивая почерневшими от орочьей крови копытами. Его воины возрадовались, увидев как последних бойцов из орочьего головного отряда подстрелили женщины-стрелки королевы Фреи, когда те подбежали к их шеренгам. Зигмар подъял молот, и он вспыхнул под лучами солнца. Он привстал на стременах и выкрикнул вызов орочьему военачальнику.

Тот неподвижно сидел на своём ездовом животном, уставившись на противника. Как бы в ответ, он поднял над головой топор и медленно опустил его, указывая на всадников. Основные боевые силы орков пришли в движение. Из глубин ущелья показалась огромная орда. С утёсов, держа в зубах ножи, сбегали гоблины, и взору явилось множество мчащих наездников на волках.

Зигмар понял, что выстроившаяся перед ним орочья армия была просто авангардом значительно большей силы. А его победа над первой орочьей волной была всего лишь небольшим боем. Вольфгарт подскакал к нему, нервно потирая локоть, который много лет назад ему сломал Зигмар. «Они проверяют нашу силу, повелитель. Клянусь Ульриком, сегодня нам придётся туго». Зигмар пристально глядел на сплошную стену щитов, когда враги лились по склону как неодолимая волна. «Это работа для пехоты. Отведите кавалерию за линию обороны. Пришло время проверить стойкость пехотинцев племён».

Зигмар отёр с лица орочью кровь и позволил Эофорту перевязать ему кровоточащую руку.

«Государь, прошу Вас не вступать в сражение. Вы нужны нам, чтобы руководить боем отсюда».

«Я не могу стоять в стороне и приказывать своим людям биться до смерти, не деля с ними той же участи». Зигмар сделал большой глоток пива из бурдюка, прополоскал рот и сплюнул на траву. Мокрота была красной от крови. «К тому же я не чувствую хода сражения, если не нахожусь в бою».

Он поглядел с вершины Орлиного гнезда на разворачивавшееся внизу сражение. Солнце поднялось над вершинами гор, окрасив их в красный цвет. Через развороченное поле протянулись длинные тени. После возбуждающего натиска первой схватки сражение превратилось в жестокий ближний бой. Шеренги орков и людей сошлись с ужасающим лязгом, и теперь они убивали друг друга, вонзая копья и дерясь: люди напирали стеной щитов, а орки рубили тесаками и топорами. Передовая линия воинов держалась, их ноги были напряжены, копья выставлены вперёд, они наносили удары прочным оружием и прикрывали широкими щитами себя и товарища слева. Стоящие за ними воины наносили удары копьями поверх голов, поражая орков в морды, к тому же задние ряды поддерживали переднюю шеренгу, помогая держать строй, так как орки теснили их в свирепом натиске.

Командиры тыловых эшелонов армии приказывали резервным подразделениям двигаться вперёд, когда видели, что линия обороны нарушалась. Напор тел был настолько силён, что даже когда людей убивали, их трупы держались вертикально подобно живым мертвецам.

Зигмар видел, что по сравнению с орками линия его воинов была всего лишь тонкой ниточкой, и он удивлялся, что они вообще держатся. Обе стороны стреляли из луков залп за залпом, так что небо потемнело от стрел. В прицельной стрельбе не было нужды, поскольку там сгрудилось так много орков и людей, что немногие стрелы ни в кого не попадали.

Кровь лилась на поле боя весь день, пока в тёмно-синем небе не стали загораться звёзды. Теперь бойцы с трудом двигались и скользили по устилавшим ущелье изуродованным трупам и кричащим раненым. Орки несли ужасные потери от людей и гномов, и их линия обороны едва держалась, но орочья армия была несметна, и для укрепления линии направлялись бесчисленные атакующие цепи подкреплений.

Когда боевой порядок нарушался, и люди бежали, тогда атаковали подразделения кавалерии и врезались в улюлюкающих орков, истребляя их, пока собирались свежие отряды копейщиков, чтобы заполнить брешь. Возблагодарив Ульрика за удерживающие скалы, Зигмар понимал, что они не дают разорвать весь строй.

Тянулись минуты, превращаясь в часы, а воздух наполнился звоном стали о сталь. Люди больше не кричали — если это не был крик боли — ибо сильно устали. Всё пропитало зловоние крови и страха, и за это время линия обороны людей стала тоньше, а резервы истощались.

Зигмар отказался стоять позади боевых построений, он носился по полю битвы, оказываясь там, где шёл самый ожесточённый бой. Было много моментов, когда он поворачивал ход битвы, когда казалось, что всё было потеряно. Один раз он подъехал к крайнему левому флангу, где пращники меноготов и бойцовые псы дрались с гоблинами-лучниками, обстреливавшими пехоту. На его отряд напало множество гоблинов, мчавшихся на пускавших слюни волках. Они убили его телохранителей и собирались уже убить его самого, когда король Марбад ринулся в бой и отогнал их, но гоблин, пронзив стрелой его шею, убил его. В ярости Зигмар проломил головы гоблинам.

В этот момент, стоя над телом короля Марбада, Зигмар знал, что должен делать. Пришло время ему покончить с бойней.

Зигмар направил коня к лагерю, расположившемуся за центром напрягшегося боевого порядка. Он видел напряжённые спины воинов, удерживавших позицию. Повсюду группами сидели люди, перевязывая раны или отдыхая от напряжения битвы. Те, кто видели его, почтительно кивали, но Зигмар заметил в их глазах поражение. Он спрыгнул с коня и кинулся к удерживающей скале, он вскочил на неё, а затем бросился в самую середину орочьей ватаги, крича и вращая Гал Маразом в смертельном вихре.

Брызнула чёрная кровь множества убитых орков. Они бросились уничтожить этого безумца, но Сокрушитель черепов с большой жестокостью разил всех, и Зигмар с удовольствием принялся за кровавую работу. Все, кто видел это исключительное деяние, были поражены, и люди удвоили усилия против орков. С криками: «Зигмар! Зигмар!» — они начали оттеснять орочью линию к горе. Генералы Зигмара видели, что произошло и приказали подтянуть все резервы к передовой линии. Они знали, что настал час расплаты, когда результат битвы висел на волоске. Кавалеристы сели на измученных лошадей и подготовились к последней атаке.

Зигмар, громя и круша, вращал из стороны в сторону Гал Мараз с силой возрождённого бога. Его руки были крепки, как сталь, и гибки, как недавно натянутый лук, а душу терзали адские муки. Он углубился в орочью армию, предавая смерти всех, до кого дотягивался, прокладывая кровавую просеку к горе, с которой взирал орочий военачальник.

Тролли с грубыми дубинами набросились на него, но Зигмар размозжил им черепушки, выбив крошечные мозги. Стрелы отскакивали от его пропитанных кровью доспехов, а тесаки отклонялись от горевшего ненавистью взгляда. Вскоре орки дрогнули и побежали от ярости, закованной в бронзу.

Воители других племен тоже устремились на орочью линию. Берсеркеры ревели и рубили щитами с острым краем, бойцовые псы рычали и кусали, гарпии визжали и кололи кинжалами, члены клана волка выли и рвали когтями, миркины из племени меноготов дробили кости булавами с шипами, и вся орочья линия начала отступать.

Но из множества уст вырвались крики, когда люди увидели, что виверна военачальника величественно взмыла к небесам и бросилась на Зигмара, который стоял один, окруженный тысячами зеленокожих.

Зигмара покрывало столько крови, что ему казалось, что он мог бы захлебнуться. Он стоял на груде мёртвых орков, отрубленных голов и оторванных конечностей. Он размахивал топором, убивая зеленокожих дюжинами. Казалось, что богоподобная сила и дьявольская ярость овладели им. Черные кишки и кровь стекали с него, когда он бил и колошматил молотом, который, отведав крови, невозможно было сдержать.

Орки, стараясь добраться до него, взбирались на груду мертвецов, лишь затем, чтобы возвышавшийся король, отбрасывавший огромную тень на поле битвы, изувечил и сбросил их вниз. Его грудь тяжело вздымалась, зубы были ощерены, а на покрытом кровью лице выделялись побелевшие от бешенства глаза: он походил на демона мщения из старинных легенд.

Продолжение

Ущелье Чёрного Огня зияло перед Зигмаром как голодная пасть. Казалось, что большая равнина, на которой строилась армия, втягивалась в зев горной цепи, и когда разведчики подошли, то заметили, что ландшафт стал безобразнее и ненадежнее.

Зелёную траву и отлогие холмы открытой долины постепенно сменял голый камень, на котором находились лишь мёртвые деревья да редкие валуны. Подножие горы окружало ущелье с обеих сторон, и казалось, что далеко вверху горы смыкаются, как будто готовые раздавить всякого, кто посмел вступить.

Азоборнская разведчица проникла за скалы, возвышавшиеся с западной стороны прохода. Она оглянулась назад. Земля светилась зелёными и жёлтыми красками под лучами восходящего солнца, но она видела, как их поглощала чёрная тень. Над огромным войском нависала туча пыли. Воинство Зигмара заливало равнину подобно тому, как вызванный дождём новый поток заполняет сухое русло. Колонны, двигаясь ровным строем, приближались к горам, оставляя солнце позади; их копья горели, будто наконечники охватил огонь.

Она слышала тяжелую поступь и резкие боевые крики. Впереди, между генералами, ехал Зигмар. Увидев едущую в колеснице королеву Фрею, она осенила себя знамением Таала; волосы королевы струились по покрытому кольчугой плечу словно шёлковый плащ. Разведчица, поцеловав висевший на шее на счастье символ Шаллии, поспешила в проход.

«Кто-нибудь из разведчиков вернулся?» — спросил Зигмар.

«Нет, государь, но нам и не нужны разведчики, чтобы сказать, что враги недалеко. Они производят достаточно шума», — сказал Пендраг.

Зигмар криво улыбнулся. «Да, мой друг. И я помню, как ты когда-то давно говорил мне, что мы всегда должны оставаться с подветренной стороны от орков. Ну, мой нос подсказывает мне, что мы так и находимся».

Колонны армии племён двигались по равнине, король Железнобородый располагался рядом с унберогенами Зигмара. Они ползли как огромные многоножки, ощетинившиеся десятью тысячами шипов с серебряными наконечниками, топающие ноги подымали тучи пыли, которую гнал ветер.

Командиры выкрикивали приказы, а солдаты горланили песни и боевые кличи. Били барабаны, трубили рога, и воздух гудел от радостных, свирепых криков мужчин и женщин, рвущихся предать смерти врагов. У любого дрогнуло бы сердце при виде такой прекрасной армии. Никогда прежде такого не видывали — объединенные армии людских племён, возглавляемые величайшим воином, которого мир когда-либо знал.

Зигмар ехал на любимом боевом коне; тело и ноги коня защищали зеленые доспехи, на которых были изображены украшенные золотом атакующий вепрь и символ двухвостой кометы.

Стены ущелья Чёрного Огня давили на фланги армии, поднимаясь всё выше и выше по мере продвижения. Грохот тысячи барабанов отражался от суровых скал. Зигмар знал, что на многие орочьи барабаны была натянута кожа мужчин, женщин и детей. Кони нервничали, били копытами и тихо ржали. Зигмар поглаживал коня и шептал ему на ухо. «Он тоже чувствует их запах», — думал он.

По узкому ущелью распространялся тяжелый, тухлый запах. Зигмар хорошо знал его. Это был запах зеленокожих — запах пота, помёта и тухлого мяса. Поняв, что битва недалеко, его рот наполнился слюной. Он сплюнул на землю. Он видел уймищу мух, ползавших по камням, тучами роившихся впереди, лениво жужжа. «Несомненно, — подумал Зигмар, — сюда их привлёк запах множества орков». К концу дня это также обещало кучу мертвых тел.

Он поднял руку. «Остановить колонны», — скомандовал он.

Пендраг затрубил в рог, и все таны-генералы подхватили сигнал, так что по долине разнёсся согласованный звук многих боевых горнов. Топот марширующих солдат оборвался, и когда замерли последние звуки горнов, все услышали далёкие вопли и рёв орков, все ещё скрытых впереди. Казалось, что звериные крики шли отовсюду. Над вершинами гор холодный ветер гнал видневшиеся в вышине облака, затягивая небо и заслоняя солнце. Похолодало.

«Время почти приспело», — сказал Зигмар. «Построиться к битве!» — крикнул он.

Прозвучали три длинных сигнала боевого рога, и армии людей и гномов ринулись в бой. Генералы со свитами вышли из строя и присоединились к своим воинам. План был тщательно обсуждён и разработан, и Зигмар наблюдал за всем, обеспечивая его выполнение согласно решению.

Не спеша подъехал Эофорт и произнёс: «Государь, Вам нужно встать за строем и командовать армиями не подвергаясь риску».

Зигмар молча повернул коня и поспешил назад через ряды воинов, которые расступались перед ним, приветствуя своего великого предводителя. Зигмар поднял в приветствии руку, но в душе протестовал против того, что покидает своих людей. Он всегда бился в первом ряду, ведя солдат в сражение, и всегда первым оказывался в гуще боя. Его тело покрывали шрамы, доказывавшие храбрость сердца. Но он знал, что должен следить и руководить этим наиважнейшим, величайшим сражением, которое когда-либо выпадало на долю сынам человеческим.

Когда строй сомкнулся за ним, он отдал приказ к бою. Было решено, что они должны драться с врагами и вбить их в землю. Достигнув острой вершины скалы, торчащей из земли, которую называли Орлиным гнездом за то, что она походила на крючковатый клюв этой птицы, он увидел, что выбрал хорошее место. Когда-то здесь был наблюдательный пост местного племени. Тень от разрушенной каменной башни упала на Зигмара и его свиту, когда он спешился, чтобы следить за передвижениями войска.

Местность, где выстраивалась его армия, была гладкой, но равномерно понижалась с севера на юг. Возможно, от одной стены до другой было две мили, и когда армия Зигмара выстроилась в боевом порядке, она касалась обеих стен без единого зазора. Их фланги защищали крепкие стены ущелья, которые сперва поднимались отлого, а затем, резко взмывая, превращались в отвесные скалы твёрдых, серых каменных стен, на которые немногие могли бы вскарабкаться. Зигмар удивился, когда увидел, как ловкие азоборны, с короткими луками за спиной, взбирались на утёсы, прыгая с камня на камень, с грацией и уверенностью горных козлов. Другие выбежали перед выстроившимся боевым строем, прячась за камнями или укрываясь в расщелинах в земле. Там они ожидали. Их меткая стрельба была оружием, которое Зигмар хотел использовать с выгодой. Через некоторое время шум движущейся армии стих.

Армия выстроилась, и все генералы устремили взоры на Зигмара. Вновь донёсся рокот орочьих барабанов, обрушившийся на стены долины, отражаясь и разбивая решимость людей. Впереди зиял проход: тёмный, широкий и пустой. Но ужасные барабаны говорили иное. Зигмар поднял Гал Мараз, и воинство двинулось. Звуки рогов заглушили орочью какофонию, и армия, с громоподобным топотом, сделала шаг.

Они двигались по ущелью. Зигмар смотрел, как они миновали огромные, словно каменные холмы, валуны, протянувшиеся от одной стороны ущелья до другой. Большая часть пехоты остановилась и выстроилась в шеренги между камнями, тогда как небольшие отряды продолжили движение вместе с кавалерией и колесницами королевы Фреи. Зигмар высылал вперёд ударные отряды навстречу оркам, оставив сильную линию обороны, закрепившуюся между камнями. За ними расположились лучники, катапульты и резервы, готовые устремиться к любому месту, где ослабеет линия обороны. Всё это Зигмар видел из Орлиного гнезда. Однако ему нужно было увидеть ещё и врага.

«Я очень надеюсь, что разведчики возвратятся, — сказал он. — Мне нужно узнать примерную силу моего противника. Действительно ли мои передовые отряды достаточно сильны? Я посылаю цвет моей армии на смерть?»

«Я не могу ответить на Ваши вопросы, повелитель, — произнёс Эофорт. — Однако я доверяю Вашему мнению больше, чем суждениям других».

Кавалерия остановилась, когда отошла на четверть лиги от строя. По земле летела пыль. Кони били копытами и, закидывая головы, рвались в бой. В центре кавалерийской линии находились унберогены и талеутены, выставившие самых лучших всадников. У них было лучшее боевое снаряжение, а их кони носили полудоспехи из войлока и кожи. На флангах выстроилась конница других племён, весь правый фланг состоял из лёгких колесниц королевы Фреи. Командиры разъезжали вдоль строя, подбадривая людей, воодушевляя и распаляя их.

За ними расположились самые яростные пехотинцы в армиях Зигмара: голые фанатики, берсеркеры, мечники с полуторными мечами, пращники, метатели голов, вопящие гарпии, метатели пузырей, огнеметатели, потрошители и дикие горцы, надевавшие медвежьи и волчьи шкуры, когда созывали на битву. Зигмар восхищённо следил, как они готовились к близящейся резне.

Вопящие гарпии были в трансе, они раскачивались из стороны в сторону, бубня и бормоча. Гам усиливался, пока не превратился в неистовый визг, вырывавшийся из глубин их раскрепощённых душ. Это была обретшая голос женская скорбь по отцам и сыновьям, над которыми нависла смерть. Они размахивали бледными руками и дёргали растрёпанные волосы, их глаза дико вращались в орбитах.

Метатели голов хранили молчание. Эти люди населяли южные отроги Срединных гор. С кожаных юбок у них свисали провяленные отрубленные головы, некоторые покрывали шипы. В ночь перед битвой метатели голов высосали мозг из ужасных снарядов и смазали этим веществом свои спиралевидные татуировки. Зигмар видел, как эти свирепые воины благословляли каждую голову, целуя в сморщенные губы, запечатлевая на них свой мстительный дух, а затем подвешивали к поясу.

Огнеметатели жонглировали горящими головнями и танцевали под звуки барабана и флейты. Они походили на уличных комедиантов, жаждущих карнавального зрелища, всё же они были бойцами, и проявляли свою любовь к огню, царапая тело головнями. Тела всех мужчин и женщин были исцарапаны, что создавало красивые, но жуткие узоры.

Голые фанатики прыгали и скакали. Они полностью сбривали волосы, окрашивая лысину ярко-синей краской. Лица они натирали толчёным мелом, а глаза обводили черной сажей, так что походили на скалящиеся черепа. Они несли щиты с шипами на обоих концах, которыми пронзали врагов.

Мечники с полуторными мечами фехтовали, высекая искры и производя ужасающий шум. Пращники в лёгких доспехах уселись играть в кости на деньги, поскольку завтра могли быть мертвы. Потрошители острыми ножами наносили на животы неглубокие порезы и мазали друг друга кровью, полагая, что её сила отразит любой удар.

Кланы медведя и волка расселись вокруг шкур. Они раскачивались вперёд и назад, и, громко распевая, молились Ульрику. Все носили шкуры выбранного животного-покровителя, а лица скрывали маски из черепов животных. К запястьям, наподобие когтей, у них были привязаны длинные костяные шипы. Одни из них выли, другие ревели, и казалось, что все подражали диким существам, которым поклонялись. Члены клана волка прыгали и бегали по-волчьи между лошадями, а члены клана медведя поднимались со свисающими руками и, запрокинув голову, втягивали воздух.

Лишь берсеркеры привлекали больше внимания чем эти диковинные воины. Они одевались в мохнатые шкуры, а конечности обёртывали кожаными ремнями с острыми шипами. Их длинные и растрёпанные волосы унизывали кости и клыки. У одних было множество коротких косичек, другие же, используя смесь золы и крови, делали из волос торчащие рога. У берсеркеров были длинные мечи и большие щиты.

Эти странные люди собрались в круг, обхватили друг друга за плечи и ревели, их лица являли собой маски ярости. Они передавали по кругу бурдюк с питьём, и каждый делал из него большой глоток, затем запрокидывал голову и полоскал горло. Красные фонтанчики вырывались из ртов, брызгали на лица и покрывали волосы и бороды рубиновыми капельками. Жидкость была гуще и темнее вина.

«Они пьют кровь своих врагов, — прошептал Эофорт. — Так они делают перед каждой битвой. Кровь смешивают с травами и грибом, получая эликсир, дающий им такую ярость, которой никто не может противостоять. Они заявляют, что никакое оружие не может их ранить».

Пока они наблюдали, берсеркеры начали дрожать, их зубы стучали, а лица, казалось, ужасно раздулись и перекосились.

«Интересно, как оркам придётся с ними?» — сказал Зигмар.

Берсеркеры протолкнулись сквозь дисциплинированную кавалерию и встали свободным строем. Они двинулись вперед, затем назад, потрясая оружием и кусая щиты, пока дёсны не стали кровоточить.

В этот момент ветер переменился, унося весь шум от Зигмара. На мгновение в ущелье Чёрного Огня стало тихо. Люди и гномы в армии стояли неподвижно. Развевались знамёна и вымпелы на тысячах копий и пик с эмблемами племён и командиров армий: вепрями, волками, медведями, собаками, ястребами, конями, молотами, скрещенными мечами, черепами, драконами, змеями и колесницами. Кони били копытами, позвякивали доспехи, стучали копья, а в вышине кружили вороны и стервятники, терпеливо ожидая смерти, чтобы начать пиршество.

Зигмар в последний раз окинул взглядом расположение своих войск. Конница и ударные отряды прикрывали главную линию обороны с тяжелыми рыцарями, удерживающими центр, и лёгкой пехотой и колесницами азоборнов на флангах. Центр линии обороны пехоты состоял из глубоко эшелонированных частей копейщиков и пикинеров. Эти стойкие подразделения были смертоносны при лобовом столкновении, коля и пронзая длинными копьями, но уязвимы для фланговых атак. Помня об этом, Зигмар приказал отрядам мечников защищать их фланги.

Их поддерживали небольшие отряды пехоты, получившие приказ отправить пополнение подразделениям, если оказалось бы, что возможен прорыв. За ними встали лучники. Некоторые стояли за павезами и втыкали стрелы и клинки в землю перед собой, чтобы облегчить поиск. У лучников-эндалов были горшки со смолой, которую они использовали для огненных стрел. За ними выстроились резервные отряды: множество копейщиков и мечников, и несколько подразделений тяжелой кавалерии. Этот строй перемежали катапульты, стоявшие уже взведённые, загруженные камнями.

Армия короля Железнобородого расположилась возле унберогенов. Железнобородый стоял среди своих воинов, вооруженных большими боевыми молотами. У них были конические шлемы с личинами, а их драгоценные бороды защищали железные пластины. Их коренастые тела покрывали длинные кольчуги из серебряных листов, а перед собой они держали тяжелые бронзовые щиты. Больше всего они походили на прочную стену из твёрдого металла. Зигмар улыбнулся, когда увидел, что король Курган подозвал бочконосов, пробиравшихся через шеренги, чтобы дать ему ещё кружку пива.

Зигмар видел всё это и был доволен. И всё же он хотел быть вместе со своей стражей Большой палаты, стоявшей совершенно неподвижно в центре первой линии. Когда направление ветра стало прежним, он услышал грохот множества ног, топающих по камням и ужасающий треск копий о щиты. От приближающегося войска долетали гортанные крики и рёв, в то время как грохот шагов не отставал от барабанного боя. Из-за выступающего на поверхность скального обнажения, мешающего обозревать горный перевал, поднялись клубы пыли, указывавшие на приближение орочьей орды.

Люди облизали пересохшие губы и смахнули ресницами пот. Солнце теперь стояло прямо над головой, и доспехи сильно давили на плечи. Большинство могло видеть только человека слева и справа, всадников впереди и вздымающееся облако пыли вдали.

«Это ожидание — невыносимо», — пробурчал один воин другому.

«Не знаю, — ответил его друг. — Чем дольше я жду, тем дольше остаюсь в живых».

Именно в этот момент первый разведчик вернулся в армию. Зигмар услышал резкий щелчок и свист катапульты, выпустившей заряд из-за скалистого выступа впереди, и что-то взлетело в воздух. Когда это подлетело ближе, он увидел, что его руки и ноги были прибиты к колесу, а затем услышал его крик. Оно ударилось о землю с влажным, глухим стуком в двадцати ярдах от Вольфгарта и Пендрага, возглавлявших стражу Большой палаты. Крик смолк, а тело содрогалось, дёргая изуродованными конечностями. Зигмар опознал в этом женщину-воина из племени азоборнов и с печалью заметил у неё на шее знак Шаллии. Богиня исцеления не могла теперь ничего сделать для своей служительницы.

Ещё катапульты выпустили человеческие снаряды, и воздух заполнился их ужасными криками. Перед тем как отправить назад к сотоварищам, орки подожгли некоторых из них, и они прочертили в воздухе огненные следы; никто, из тех кто слышал их жалобные крики, не забыл их. Некоторые врезались в передовые шеренги, давя людей и в щепки ломая копья.

Битва в Ущелье Чёрного Огня

История, в которой король Зигмар объединяет достойные племена и избавляет земли от угрозы зеленокожих в величайшей битве, в которой когда-либо сражался.

Итак, везде, где на картах расселения людей пролегали приблизительные границы, человечество сталкивалось с великими бедами и несчастьями, а южные области затопили потоки зелёной смерти. Долгие годы орки и люди бились зубами и клыками, и война ослабила племена, и повсюду мужество людей было поколеблено.

Зигмар и его генералы старались остановить нашествие и помешать ему хлынуть на север, сметая юные человеческие государства, и под его руководством они сумели оттеснить гоблиноидов за реки Штир и Авер. Но земли между Чёрными и Серыми горами заполонили враги, и немногие люди, избежавшие их бесчинств, рассказывали, что никогда не сталкивались с таким ненасытным противником. Люди из племён мерогенов и меноготов были осаждены в своих столицах, с трудом удерживая их, а оставшиеся в живых из южных поселений бежали на север, подальше от приближающейся опасности, в пока ещё неосквернённые земли остаготов и азоборнов.

Зигмар и его союзники сражались со многими орочьими племенами и гоблинскими ордами, но едва одерживали победу, как тут же приходили новые вести, что новые вражеские армии обрушились на другие области их земель. Никто не мог спать спокойно, и даже стойкий Зигмар спрашивал себя, увидит ли он когда-нибудь день, когда сможет остаться в постели и беззаботно выспаться. Вольфгарт жаловался, что только отмылся от орочьей крови, как свежий корм для меча визжа кинулся на его клинок. Поток неприятелей казался нескончаемым.

Племена людей забыли старую вражду и часто вместе бились с зеленокожими, но с каждой, доставшейся дорогой ценой, победой их армии становились слабее, и надежда утекала с неизбежностью песка в песочных часах. На двадцать шестом году жизни Зигмара большинство народа полагало, что близится конец мира. Он отправился на юг с лучшей частью своих армий и со многими союзниками, по крайней мере теми, кто не отражал орочьи вторжения с востока. Он знал, что должен удержать мосты через реку Штир от наступавших орков, или рискует полным уничтожением всех стран людей.

Пришло время мужу, собравшему под свою десницу мощь племён, направить её как меч и истребить галдящие орды зеленокожих, или погибнуть при попытке совершить это.

«Кто удерживает западный мост?» — спросил Зигмар.

«Черузены под командованием короля Алоизиса», — ответил Вольфгарт.

Зигмар хмыкнул. «Добро. Его воины с топорами — стойкие бойцы. Если кто и может удержать мост, так это — он».

«Да, и он призвал горцев».

«Берсеркеров? Ха! Они дадут отведать оркам ярость, десятикратно превышающую их собственную. А восточный мост?»

«Его удерживают талеутены и азоборны».

«Они устоят?»

Вольфгарт пожал плечами. «Могут. Я задал бы тот же вопрос о нас, мой повелитель».

«Против этой жалкой банды гоблинов? — фыркнул Зигмар. — Воистину, мой друг, твоё маловерие меня удивляет».

С того места, где они находились, казалось что пылала земля. От горизонта до реки горели походные костры. Река Авер походила на извивающуюся чёрную расщелину, в которой, словно множество светлячков, отражались оранжевые огни. Высокое пламя взвивалось в воздух, окрашивая низкие облака в цвет золота, измазанного кровью. Голодный огонь пожирал и развалины ближайших поселений и их жителей. В этом аду прыгали бесчисленные орки и гоблины, воспевая своих примитивных богов, обгладывая кости и бросая кричащих пленников в костёр.

Зигмар и его генералы стояли на небольшом пригорке, окруженные стражей Большой палаты. Солнце медленно опускалось за холмы, и Зигмар спрашивал себя, что если оно навечно отвернулось от судьбы людей. «Хорошо, если мы устоим, только бы смогли», — думал он.

Они удерживали мост через Авер четыре дня. Он навечно запомнил это время отчаянной схватки, организации подкреплений и арьергардных боёв, следовавших один за другим, постоянно препятствуя свирепому противнику пройти через реку. Много раз он благодарил бога-покровителя Авера за ливень, превративший эту обычно спокойную реку в глубокий, быстротекущий поток. Единственной возможностью пересечь реку был мост, но пока железо и храбрость унберогенов удерживали его. Но он знал, что время быстротечно.

С давно удерживаемых горных перевалов и наводнённых южных областей орочьи племена беспрепятственно проникали в земли людей, засевшая в их умах возможность раздавить земли людей железным башмаком объединила все племена зеленокожих одной целью. Зигмар видел, что с каждым днём ряды врагов увеличивались, поскольку к орде присоединялось всё больше и больше банд, а его союзники слабели. Он знал, что не сможет долго удерживать реки, так как его люди были измотаны. Но в запасе у него оставалась одна рисковая попытка.

Когда забрезжил бледный рассвет, к Зигмару, пока тот бдительно следил за вражеской линией, подъехал всадник. Орочьи лучники уже выстроились для стрельбы и беспокоили защитников моста отдельными меткими попаданиями.

«Нацелить катапульты на эту дрянь. Разбейте их. Я хочу, чтобы мои люди быстро их успокоили», — приказал он, перед тем как повернуться к всаднику. Это был Свен, его самый быстрый наездник и разведчик. Зигмар улыбнулся и обнял его. «Я рад видеть тебя в здравии, мой друг. Выглядишь ужасно. Матушка никогда не говорила тебе, что перед тем как явиться к королю следует привести себя в порядок?»

Свен улыбнулся и поклонился. «Необходимость требует, я боялся, мой повелитель. Я ехал без отдыха два дня и две ночи».

«Твои вести хорошие?» — спросил Зигмар.

«Да, государь. Король Курган нападёт с первым лучом рассвета на четвертый день новых лун».

«Это через два дня. Мы будем держать мост до этого времени. Хорошо Свен, мы все же сделаем из тебя дипломата».

Ещё два дня унберогены удерживали мост. Наконец наступил четвертый день новых лун, и Зигмар привёл в действие свой план. На рассвете он отправил лучших воинов через мост. Орков застали врасплох, но они быстро собрались, полагая, что это был последний шаг отчаявшегося врага.

Когда копейщики унберогенов столкнулись с орками, Зигмар приказал всем лучникам и катапультам стрелять по вражескому сторожевому кордону, а затем бросился через мост на помощь воинам. Смерть обрушилась на противника. Разозлённые орки удвоили усилия захватить мост, но при этом не обращали внимания на оставшийся глубоко в тылу армейский лагерь. Сердце Зигмара подпрыгнуло от радости, когда он услышал боевые рога, ревущие в тылу неприятеля.

«Люди, вперёд! Встретим наших союзников гномов, и пусть земля почернеет от орочьей крови», — закричал он.

Разъярённая армия короля Кургана Железнобородого свалилась на арьергард зеленокожих как снег на голову. Попав между молотом гномов и наковальней людей, орки были полностью вырезаны. Затем армии смельчаков разделились: гномы двинулись на восток, а люди отправились на запад по берегу реки, чтобы освободить силы союзников, удерживающих два других моста. Итак, вторжение на какое-то время было остановлено. Но это была лишь первая стычка величайшей войны.

После победы на мостах через реку Авер, союзные племена медленно продвигались в южные области, уничтожая зеленокожих, удиравших к входу в ущелье Чёрного Огня. Тысячи орков были истреблены, и сотни военачальников убиты. Уповали, что без вождей орки, обескровленные, сломленные и подавленные, рассеются среди холмов и гор. Но продвижение мстительного воинства Зигмара было остановлено началом очень холодной зимы, армии были расформированы и вернулись по домам, оставив позади отряды людей для защиты юго-восточных земель от всяких оставшихся орков, не сбежавших назад в горы.

В землях меноготов, мерогенов, полуросликов и бригундов царил беспорядок. Общины были уничтожены, деревни разорены, посевы сожжены, а склады продовольствия опустошены. Многие умерли от голода, и все пострадали от врага: кто-то потерял имущество или родных, а кто-то и то и другое. Когда зима сжала в студёных объятиях земли, то народ с юга бежал на север, ища прибежища и пропитания. Мосты через реки Штир и Авер были забиты беженцами. Некоторые, пытаясь побыстрее перебраться, даже отваживались в узких местах пересекать замёрзшую реку. Зигмар распорядился никому не отказывать в приёме.

Доведённый до отчаяния народ, бегущий от нависшей новой угрозы голода и холода, благословлял Зигмара, и его имя стало синонимом и храбрости и милосердия.

После праздника Усопших — исключительно печального и глубоко прочувствованного события того года — Зигмар созвал в Рейкдорфе большое совещание союза государств, чтобы обсудить дальнейшие дела. Оно стало известно как Совет Одиннадцати, и в его состав входили: Зигмар Молотодержец, правитель унберогенов и тевтогенов (Зигмар стал королём этого племени после того, как в поединке убил короля Артура), король эндалов Марбад, король тюрингов Отвин, король черузенов Алоизис, король талеутенов Крюгер, королева азоборнов Фрея, король бригундов Сигурд, король меноготов Маркус, король мерогенов Энрот, король остаготов Адельхард и король удозов Вольфила.

В то время как беженцы всё прибывали и прибывали в город, эти великие вожди обсуждали как лучше справиться с проблемами, с которыми столкнулись. Немногие бывшие там, за исключением Зигмара, знали что эта встреча знаменовала новую эпоху сотрудничества и родства между достойными человеческими племенами. Было единогласно решено, что все радушно примут бездомных переселенцев, и каждое племя проведёт зиму в подготовке к будущей войне. Вернувшиеся с разоренного юга разведчики рассказали, что в тех областях всё ещё оставались тысячи орков, и ещё больше собиралось на границах. Договорились, что сбор всех войск произойдёт, едва наступит тёплое время года. Короли вернулись в свои земли, дабы позаботиться о собственной защите и подготовиться к летней кампании будущего года.

После того, как короли разъехались, Зигмар держал совет с ближайшими советниками.

«Это совсем не конец, — сказал Зигмар. — Зеленокожие захотят отомстить. Мы лишь расквасили им нос».

«Мы должны ударить со всей силой, — прорычал Вольфгарт. — Если мы застигнем их врасплох, когда они находятся в смятении, наш шанс изгнать их будет больше, чем вероятность храбро погибнуть в бою».

«Я согласен с благородным Вольфгартом, повелитель, — сказал Пендраг. — Но хочу предупредить Вас: мы потеряли большую часть наших сил. Нам необходима поддержка союза государств. А кто скажет, вернутся ли они, как обещали? Люди успокаиваются, возвращаясь к своему очагу, особенно когда между ними и опасностью находимся мы». Зигмар кивнул. «А ты, Эофорт?»

«Необходимо объединить наши силы, — ответил он. — Пусть наши люди вернутся к семьям, ибо они заслуживают отсрочки на зиму. Тем временем отправьте разведчиков в горы, чтобы следить за зеленокожими, и пошлите эмиссаров ко всем нашим союзникам. Не дайте им забыть их обязательства. Когда же наступит весна, соберите Ваши армии, и мы вместе выступим в поход».

«Разумный совет, друзья мои. Поступим так, как вы говорите. Битву с лихом мы начнём весной. К этому времени мы должны подготовиться. Давайте приступим к работе».

Итак, всю зиму унберогены готовились к войне. Когда иней покрыл землю бледным саваном, Зигмар расформировал армию свободных граждан и велел им возвращаться к родным очагам и повидать семейства и поля. Им приказали вернуться в Рейкдорф в первый месяц весны с наточенными мечами и закалённой душой.

По всей земле в кузницах звенели молоты, кующие клинки, и летели искры при закалке и заточке стали. Арсеналы заполнялись связками мечей, топоров и молотов, множеством копий, пик и дротиков, грудами щитов и павез, кожаными петлями на древках, ненатянутыми луками, бочонками кишок, из которых сплели бы тетиву, бронзовыми латными воротниками и поножами, железными шлемами, кожаными и бронзовыми нагрудниками, и несметным количеством стрел. Военное снаряжение производилось в огромном количестве, в том числе и недавно изготовленное тяжелое рыцарское копье.

Готовили и лошадей, и шорники ночами крепили стремена к сёдлам. Это новшество племени талеутенов больше всего впечатлило Зигмара. Однажды он взял Пендрага на холм. Там находилось два вбитых в землю столба, каждый с прибитым тяжелым деревянным щитом. Он попросил Пендрага расколоть щит копьем. Пендраг сделал, как просили, и погнал коня галопом к столбу, держа копье в вытянутой руке, как это было принято у всадников унберогенов во время атаки, и когда проносился мимо столба, он соответственно оставил дрожащее копьё в пробитом щите.

Молча Зигмар просунул сапоги в стремена, взял наперевес рыцарское копье и ринулся к другому щиту. К изумлению и восхищению Пендрага рыцарское копье ударилось о щит и разбило его на множество кусков.

Затем он приказал, чтобы все конные воины племени изучили этот новый метод кавалерийской атаки. «Рыцарским копьём, — заявил Зигмар, — мы сломаем орочьи ряды как сухие ветки».

В горы отправили шпионов собирать вести об орках. Немногие вернулись, и все с плохими известиями: в действительности приближавшаяся опасность была даже хуже, чем союз государств осмеливался предполагать. Орки собирались вновь, на этот раз к востоку от ущелья Чёрного Огня, но это не было сборище всевозможных фракций многочисленных племён и банд, со своими собственными противоречивыми планами и враждующими военачальниками. На этот раз орки и подгорные гоблины объединились в одну огромную орду, во главе с одним могучим вождём.

Кажется, эта мерзкая тварь использовала замешательство орков после сражения у рек Авер и Штир, чтобы объединить разбитые племена в одно, собирая остатки армий, чтобы создать новое мощное оружие и смести всякое сопротивление. Шпионы докладывали, что горы сотрясались от грома десяти тысяч боевых барабанов, а воздух дрожал от стотысячных боевых кличей. Земли у подножия гор опустели, став теперь пристанищем для орочьих разбойничьих групп и призраков неупокоенных мертвецов. Война надвигалась, худшая из войн, а с ней, возможно, и конец света для людей.

Во все столицы конфедерации спешно отправились эмиссары, дабы заручиться их поддержкой заключённого договора. Несогласных не было. В конце зимы все юноши из всех областей собирались на смотры. Как уговорились вожди и короли, каждая деревня должна была послать десятую часть воинов из способного держать оружие населения, снарядив их копьем, щитом и клинком. Большинство деревень послало всех своих мужчин, столь сильно они желали поддержать борьбу.

Уходили и многие женщины, поклявшись биться наравне с мужчинами. Они были вооружены острыми мечами и длинными ножами, но у большинства были короткие луки. Действительно, в рядах азоборнов, черузенов и удозов всегда были женщины, а их ярость и боевые умения поворачивали ход многих напряжённых сражений: иногда, чтобы устрашить противника, хватало их воинственных воплей и ужасающего вида. Также по всеобщему убеждению считалось, что мужчины бились упорнее, если знали, что рядом были их жёны и сёстры, ибо осрамиться перед ними было наихудшим унижением.

Прежде чем воины отправлялись на смотр, повсюду проводились празднества. Все жители деревни собирались при свете костров, ели и пили, смеялись и плясали. Много танцевали, но и слёз проливали немало, поскольку все знали, что жизнь — штука зряшная, и многие не вернутся осенью. Мужчины перед расставанием прощались с жёнами и детьми, многие навсегда.

Некоторые племена людей, не входившие в Совет Одиннадцати, отвернулись от собратьев. Король Мариус Ютонский — будь проклято его имя — считал, что находится в безопасности в пустынных болотах, и отказался направить кого бы то ни было на войну на юге. Он вручил эмиссару охотничий лук как символ удачи. Зигмар сломал его и отослал назад с посланием, гласившим, что ему не нужна удача, ему нужны люди. Бретоны (теперь их называют бретонцами) также отказались прийти на выручку. Они, больше полагаясь на себя, покинули свои земли и перебрались на другую сторону Серых гор, где с тех пор и обретались.

Были принесены жертвы и устроены празднества в честь богов войны — Ульрика и Мирмидии, богини здоровья и исцеления — Шаллии, и Морра, властелина смерти. Резали скот и возносили молитвы. По всей земле не было никого, кто бы не оказал богам должного почтения и поклонения.

После смотров, когда весна освободила землю от оков зимы, армии людей двинулись на юг. Вожди на великолепных конях гарцевали во главе своих воинов, а по дорогам вились колонны солдат с яркими щитами и острыми копьями на плечах, многие распевали воинственные песни. Впереди, взметая пыль, не спеша ехали всадники. По просёлочным дорогам, во главе с гордой королевой Фреей, чьи светлые, распущенные волосы развевал ветерок, а глаза горели яростью, гремели скрипучие колесницы азоборнов с вращающимися косами на колёсных ступицах. По обе стороны от дороги в лесах крались дикие волчьи воины.

Король Марбад направил к реке ольфхеднарских воинов. Эти полубезумные бойцы носили штаны из оленьей кожи и сражались двумя мечами. В ходивших о них легендах было много таинственности, которую никакие россказни не могли рассеять. Болтали, что перед боем, чтобы впасть в бешенство, они поглощали возбуждающий травяной напиток, смешанный со змеиной кровью.

«Я так жду того, чтобы командовать ими в бою», — сказал Зигмар.

«Никто не командует ольфхеднарами, повелитель, — ответил Пендраг. — Они никому не повинуются, лишь свирепому духу, что наполняет их души».

«Ты видел, как они дерутся?»

«Да, и никогда этого не забуду. Марбад Эндальский прислал нам мощное оружие».

Итак, к середине весны страны людей объединили силы и сошлись в зелёной долине перед входом в ущелье Чёрного Огня. Копейщики, алебардщики, пикинеры, воины с топорами и молотами, мечники, берсеркеры, телохранители танов, лучники, пращники, метатели дротиков, лёгкая пехота, разведчики, тяжелая кавалерия, конные лучники и колесницы с двумя лошадями собрались под сенью гор. Битва должна была вот-вот разразиться.

«Приятно встретить тебя, мой друг. Я рад, что ты с нами, — сказал Зигмар королю Железнобородому. — Должно быть, вы торопились из Караз-а-Карака, чтобы оказаться здесь так вовремя».

«Ничто не возбуждает гнома больше, чем предстоящая схватка, разве что хорошая кружка пива».

Зигмар понял это как намек. «Вольфгарт, принеси королю немного пива».

Король Железнобородый скривил губы. «Не беспокойся. Мне нужна настоящая выпивка, а не та разбавленная ослиная моча, которую пьют твои собратья». Он хлопнул в ладоши, и несколько гномов подошли покачиваясь с огромной бочкой с краном и большущей кружкой с отпечатанным на ней клеймом молота. «Я всегда ношу с собой личный запас».

«Наши народы готовы биться сообща, — сказал Зигмар, осматривая с командного пункта на вершине холма огромную толпу, наводнившую скалистую равнину. — Когда я был мальчишкой, игравшим в лесах, я и не предполагал, что окажусь здесь».

Король Железнобородый хмыкнул. «Дети гномов не играют, и мы дрались с этими дикарями ещё до того, как появился твой народ. Но я должен признать: то, чего ты достиг за короткую человеческую историю — вне всякого сравнения». Он сделал большой глоток пива и утёр бороду тыльной стороной руки. «Но привести их сюда — это лишь первая часть схватки. Тебе нужно сделать из них боеспособную армию. Я не хочу, чтобы мои парни шли на бойню. У них характер становится скверным».

Зигмар хотел бы знать, как выглядит гном с хорошим характером, но удержался от вопроса. «Завтра состоится военный совет. Там я назначу всех вождей плёмен генералами под моим командованием».

«Подчинится ли этому высокий народ? Люди горды и завистливы, а это была бы преждевременная гибель».

«Они подчинятся мне», — твёрдо заявил Зигмар.

«Я надеюсь, что так, король Зигмар. Я надеюсь».

На командном пункте Зигмара установили круглый стол, и все вожди племён расположились вокруг него, как и король Железнобородый со своими носильщиками пива, которые, как он настаивал, были бы у него под рукой. Вольфгарт стоял позади Зигмара, наблюдая, как спор затихает и разгорается вновь, изумляясь тому, насколько спокоен его повелитель. Он выглядел довольным, слушая как его соотечественники насмехаются и запугивают друг друга всеми сторонами надвигающейся схватки, одной рукой подпирая подбородок, а другой опираясь на Гал Мараз, храня молчание, но ловя каждое слово.

Король Железнобородый в это время пил пиво, причмокивая и хватая вновь наполненную кружку. Ему было всё равно. Он и его гномы бились бы, когда пришло время, не смотря на то, что решили эти глупые люди.

Вольфгарт в раздражении надул щеки, когда король Адельхард Остаготский вновь заговорил, должно быть, в тысячный раз за этот день.

«Даже если бы я и хотел уступить командование своими воинами, то они не последовали бы ни за кем, кроме меня. Почему я должен быть низведён до простого зрителя в этой самой важной битве?»

«Никто не просит тебя быть зрителем, Адельхард. Я, скажем, буду в гуще сражения с моими братьями и сёстрами», — насмешливо произнесла королева Фрея.

«Я только требую участия в обсуждении стратегии, — огрызнулся Адельхард. — А так же возможности обагрить меч в орочьей крови».

«Ты можешь обсудить стратегию сейчас, старый дурак, — сказал король Сигурд. — Но в настоящее время владыка Зигмар должен принять общее командование, или же мы все погибнем. Я голосую за него».

Зигмар кивнул, благодаря за оказанное ему доверие.

«И я», — заявила королева Фрея.

Король Железнобородый громко рыгнул и воинственно заорал, требуя ещё пива.

«Я никому не передам своих людей, — изрёк старый король Марбад. — Они бьются под моим вороновым знаменем и под моим командованием».

«Тогда мы все умрём! — вымолвил король Вольфила. — Если мы отправимся против орков порознь, то они завалят ущелье нашими мертвыми телами. Я поддерживаю Зигмара, и горжусь».

«А что скажет Зигмар? — спросил Марбад. — Что, если бы орки напали теперь? Как бы он тогда поступил?»

Взоры всех присутствующих обратились на Зигмара. Даже король Железнобородый перестал пить и уставил налитые кровью глаза на него. Зигмар встал. Он ухватил Гал Мараз обеими руками, размахнулся над головой и с рёвом, со всей силы, шарахнул им по столу. От удара стол разлетелся на части. Сидевшие вокруг стола попадали с тревожными криками, а король Железнобородый пролил на себя пиво.

Они лежали там, где упали, все глаза вперились в непроницаемое лицо Зигмара, возвышавшегося над ними. «Это — наша гибель, — произнёс он. — Из-за этого неизлечимого недуга нас сотрёт в пыль младшая раса. Орки выступают против нас объединившись, в то время как мы разобщены. Наша раса будет разбита так же легко, как этот стол, если мы не сплотимся против общей угрозы».

Зигмар обходил ошеломленных вождей, помогая каждому подняться и усаживая их на стулья. «Поддержите меня, сделайте то, что я говорю, и мы сможем пережить это испытание. Выйдите отсюда разделённые, и мы все погибнем».

«Это один из способов закончить дипломатическую встречу», — с улыбкой проговорил Вольфгарт.

Зигмар не мог не рассмеяться. Он сидел на стуле с кружкой гномьего пива как только что признанный командующий объединенных армий людей. Каждый вождь был назначен генералом собственной армии, но они все согласились на поле боя следовать приказам владыки Зигмара. Король Железнобородый сохранил безусловное командование над своими армиями — никакой гномий король не встанет под начальство любого человека, независимо от того, насколько тот велик — но согласился придерживаться определённой стратегии в наступающем сражении. Объединенные армии гномов и вождей собирались напасть на следующий день на рассвете. Атака, заявил Зигмар, была лучшей формой защиты.

На равнине под ним раскинулись тысячи походных костров, казалось, будто звёздное небо упало на землю. Он чувствовал смешанные запахи дыма, жарящегося мяса, горящего масла и благовоний, и, почти осязаемой в прохладном воздухе, тревоги.

Он поворошил походный костёр палкой, затем размешал жёлтый козлиный жир, растапливавшийся в широкой миске, лежащей на потрескивающих брёвнах. Он шептал молитву Ульрику.

«Великий волк, бог войны, ярости и сражения, дай мне силу своих рук, храбрость своего сердца и огнь своего духа, дабы утром я смог одержать победу и навечно прославиться в истории моего народа». Он развернул тряпицу и взял четыре бычьих бедренных кости. Он смазал их ароматическим маслом и бросил в кипящий козлиный жир, брызгавшийся и шипевший. Густые клубы приятно пахнущего дыма поднялись в небо. «Прими мою жертву, и я обещаю принести ещё большую жертву, если завтра принесёшь мне победу».

Он встал и подошёл к краю холма. Эофорт сидел на упавшем дереве, взирая на вечернее небо. Он указал. Зигмар увидел множество птиц. Они не издавали ни звука, кроме еле слышных взмахов крыльев.

«Хорошее предзнаменование?» — спросил Зигмар.

Эофорт продолжал разглядывать птиц. «Они улетают на юг. Они улетают на юг каждый год, не так ли, мой повелитель?»

«Верно. Тогда это не предзнаменование».

«Обычно они улетают на юг осенью, мой повелитель, однако едва прошла половина весны». Он встал и спустился с холма. «Они покидают земли людей. Делайте, что желаете». И ушёл, оставив Зигмара со страхом в сердце.

Следующий рассвет был ясным и свежим, и долину между горами озарил бледный свет. Лагерь ожил: люди готовили завтрак из вяленого мяса, черного хлеба и сыра. Солдаты застёгивали пряжки на доспехах, а точильщики устанавливали точильные камни, чтобы заточить клинки. Люди собирались небольшими группами, разговаривали, некоторые смеялись, но все бросали тревожные взгляды на горы и сужавшийся проход, уходивший вглубь.

Король Железнобородый подошёл к стоявшему Зигмару, который смотрел как пробуждается его армия. Он положил боевой молот на землю, бросил подушку и сел. «Прекрасный денёк, чтобы устроить оркам небольшую резню, а Зигмар?» — проревел он, прежде чем отхлебнул пива из кружки. Гном хмыкнул. «Крики расстающихся с жизнью заполнят чистый воздух». Он сплюнул на землю. «Кровь убиенных поглотит иссохший дёрн». Он погладил свой боевой молот. «И твёрдый гномий металл поработает. Ха! Сегодня — распрекрасный денёк».

Зигмар никогда не видел старого короля таким весёлым, и это зрелище облегчило его душу.

«Ты выглядишь обеспокоенным, человече, — сказал Железнобородый. — Ты простоял здесь всю ночь?»

«Да, король Курган, верно». Зигмар прикрыл глаза рукой, и гном понял, каким старым тот выглядит. «Всю жизнь я бился. В войне я не новичок, и смерть шла за мной по пятам с того дня, как мой великий отец учил меня владеть мечом».

Железнобородый кивнул и махнул пивной кружкой бочконосам. Он чувствовал, что речь могла затянуться.

«Я вёл людей в битвы против людей, уберклинов, населявших Фринменские равнины, зверолюдей и ужасных, уродливых тварей, оскверняющих чащи моих лесов, орков, гоблинов, и троллей. Я никогда не колебался, и трусость до сих пор не запятнала мою душу. Но сегодня иначе. Сегодня мои боги судят меня, и если я окажусь недостойным, то мы все погибнем, и жизнь, которую я хотел даровать своим людям, будет навечно потеряна. Король Железнобородый, какой совет ты мне дашь, прежде чем я поведу своих людей к их судьбе?»

Старый гном шумно осушил кружку и опустил её на землю. Он с энтузиазмом рыгнул и сказал: «Владыка Зигмар, для предводителя людей ты слишком много думаешь. Битва, как и жизнь, штука простая. Подойди к мерзким тварям поближе, а затем врежь им изо всех сил. Последствия обдумаешь позже, а если день пройдёт паршиво, то, с любой долей вероятности, тебя не будет в живых, чтобы об этом беспокоиться. Я вручил тебе этот молот, чтобы ты им разил орков. Помни, что ты поступаешь более или менее верно. Давай, у нас есть война, чтобы одержать победу».

Зигмар бьётся со Скаранораком

История о том, как Зигмар отправляется в Чёрные горы, чтобы отыскать первого драконоогра, ужасающего Скаранорака, и убить его в поединке.

К востоку и югу от земель унберогенов лежали владения бригундов, что теперь являются великой провинцией Аверланд. Бригунды всегда сторонились унберогенов, однако, было известно, что они активно торговали с другими соседями.

Юго-восточная часть их территории была богата железом и славилась плодородной почвой, пригодной для посевов. Со временем бригунды, благодаря торговле, разбогатели. Шпионы Зигмара предупреждали, что эта разрастающаяся сила рано или поздно может оказаться угрозой для их собственных земель. В конце концов, не было никакого договора, удерживающего унберогенов и бригундов в мире, о них вообще ничего не было известно, а ничто не вселяет страх и враждебность в человека, как неизвестное.

Итак, Зигмар решил, что следовало кое-что предпринять, поскольку знал, что могучие друзья увеличивали силу его племени. Он созвал совет и предложил им высказаться по этому вопросу. Одни предлагали действовать только тогда, когда начнут бригунды, и позволить им сделать первый шаг. Другие считали, что единственным решением может быть объявление войны. Кое-кто даже предложил вырезать бригундский благородный род. Но Зигмар отклонил все эти идеи. Он знал, что для действия они располагают лишь слухами и догадками, и бригунды всё же должны были сделать нечто плохое.

«Я отправляюсь один и договорюсь с этим народом, — объявил он. — Я уверен, что можно достичь соглашения».

Несмотря на возражения совета, на следующий день он отправился по лесной дороге на восток. Он ехал через реки и холмы, через лес, трясину и заросли вереска, пока не пересёк границы своей вотчины и не вступил во владения бригундов.

Их земля была более ровнее и пустынней его, и до горизонта пейзаж нарушали лишь холмики, покрытые бурыми пучками травы, и изрезанные обнажения горных пород, прорывавшиеся через растительность как последние обгорелые балки разграбленного города. Бесконечная равнина пробудила томление в сердце Зигмара: он желал вечно ехать по этой неизменной равнине и забыть тревоги мира. Но вместо этого он повернул коня на юг и направился к Сигурдхейму, столице бригундов.

Перед ним, протянувшись словно неровная каменная стена с севера на юг, таились Черные горы. Их зубчатые вершины окутывали серые тучи, и солнце сверкало и блестело на них. Зигмар ехал, пока не достиг Сигурдхейма, гордо стоящего на скалистом холме, окруженного каменной стеной. На дорогах он видел множество повозок, полных товарами, приносящих племени огромные богатства.

Достигнув ворот, Зигмар объявил имя и титул, и, при большом возбуждении, был сопровождён в Большую палату короля Сигурда. Его приветствовали сдержанно, но вежливо и попросил изложить своё дело.

«Земли людей простираются от Серых до Срединных гор, и от Чёрных гор до Краесветных гор, — промолвил Зигмар. — Наша благословенная раса обретается среди них как прекрасное вино в золотой чаше, а наша сила как расы возрастает всякий раз, как рождается ребёнок. Тем не менее люди набрасываются друг на друга как дикие псы и не обращают внимание на просьбы соседей о помощи. Со всех сторон мы окружены врагами. Можем ли мы позволить себе и дальше оставаться разобщёнными?»

Король Сигурд слушал Зигмара. Он был мудр и хитёр. Он видел смысл в словах Зигмара и согласился. Однако он старался извлечь выгоду из любого подходящего случая — воистину, немало империй создавалось благодаря хитрости.

«Ты говоришь, что все должны откликаться на призывы соседей о помощи?» — спросил он.

«Именно так, — ответил Зигмар. — А как иначе мы сможем благоденствовать, если остаёмся в стороне и позволяем волку находиться посреди стада?»

«Я слышал, ты — великий воитель, — Сигурд продолжал словами, как сетью, оплетать Зигмара. — Твои земли защищены силой твоей руки и храбростью сердца».

«Я бился во многих сражениях, — произнёс Зигмар. — И пока ещё должен приходить на помощь».

«Тогда тебя можно поздравить». Сигурд подошёл к ревущему огню. «Благоденствие моего народа связано в меньшей степени с силой оружия и в большей мере — с дипломатией и торговлей. Наши фермы снабжают продовольствием азоборнов и мерогенов. Мы даже торгуем ячменём с мучимыми жаждой гномами Чёрных гор, чтобы те варили пиво. Эти народы стали нашими друзьями, так что наша земля находится в безопасности». Сигурд повернулся к Зигмару, и его лицо было встревожено. «Но некоторые существа не прислушиваются к голосу разума, да и не стремятся заключить мир через торговлю. Истинное зло нельзя умиротворить, и великое зло преследует мой народ, и я бессилен остановить его. Может быть, ты сможешь мне помочь, владыка Зигмар? Как ты говоришь, добропорядочный человек, когда зовут, должен встать на сторону соседа».

И ловушка захлопнулась.

Кони неслись по равнине, взметая пыль. Зигмар ехал с королем Сигурдом, следом скакала его личная охрана. Над землёй вырисовывались горы, гнетуще выгибаясь над головами.

Желто-зеленую траву сменил камень, когда всадники поднимались по склону. Они остановились, когда гребень оборвался в небольшую долину, через которую протекала быстрая река. Вода блестела как серебро на солнце и весело журчала вокруг камней в русле. Но эта красота не могла приуменьшить картину разорения, лежащую на дальнем берегу.

Когда-то это было небольшое рыбацкое поселение. Хижины теснились по берегам реки, но они обгорели и почернели от огня. Речные отмели запрудили обломки. Порывы ветра носили и взметали клочки сена с соломенных крыш, а обугленные брёвна голые торчали из земли. Исчезли всякие следы жизни.

«Это была деревня Крилхим. Многие считают, что она была первым поселением нашего народа. Здесь родились мои мать и отец, — вымолвил Сигурд. — Это только одно из множества мест на границах моей земли, разорённых зверем».

«О каком звере ты говоришь?» — произнёс Зигмар, ошеломлённый увиденным.

«Его зовут Скаранорак, — тихо проговорил Сигурд, а его люди осенили себя знамением Ульрика при упоминании этого имени. — драконоогра. Мы думаем, что гномы-убийцы изгнали его из гор. Теперь он охотится на моей земле, разоряя деревни и убивая мой народ. Мы не в силах это прекратить».

«Много наших лучших бойцов уходило в горы, чтобы убить его, но ни один не вернулся», — печально сказал воин.

Сигурд положил руку на плечо Зигмара. «Но говорят, ты — величайший воин. Только ты сможешь победить эту тварь для нас и освободить моих людей от его бесчинства. Я был бы вечно признателен, если бы ты это сделал».

Зигмар поднял Гхал Мараз и взглянул на развалины деревни. Его взгляд блуждал по почерневшей земле и обгорелым хижинам. Он заметил рыбачью лодку, привязанную к столбу на берегу и покачивающуюся на волнах. Лишь она и уцелела.

«Я убью этого зверя для вас. Это станет символом нового единства между нашими племенами. Ждите меня здесь. Я вернусь, когда выполню клятву, или никогда».

Когда Зигмар погнал коня к горному перевалу, бригунды били себя в грудь кулаками, шепча молитвы. Никто не верил, что они вновь увидят Зигмара.

Тучи клубились в вышине, когда Зигмар подступил к подножию большой горной цепи. Перебираясь вброд через реку ниже деревни, он увидел на покрытых пеной отмелях груды раздувшихся трупов людей и животных. Проезжая мимо, он вдыхал стойкое зловоние смерти. Течение качало и било изуродованные тела, и обожженная рука, торчащая из воды, казалось, манила его.

Местность поднималась, и трава с вереском сменились твёрдым камнем и редкими деревьями с голыми ветвями. Облака приблизились, когда Зигмар достиг горного перевала. Когда он привязал коня к пню и вошел в узкое ущелье, пошёл холодный дождь, делая всё серым. Зигмар взбирался по крутым склонам, оказавшись в холодных объятиях камня.

После двух дней и ночей тяжелого пути, Зигмар вышел через узкую расщелину на открытое место. Небо открылось над его головой, широкое, плоское и серое как сланец. Он увидел, что находится на гребне скалы, выступавшей из горы. Зигмар огляделся и увидел лишь клубящийся туман; земля терялась в его холодных глубинах. Горы высились со всех сторон, их склоны обходили тучи. Камни и валуны устилали это опасное место, и Зигмар видел разбросанные повсюду кости, хрустевшие под ногами: кости лошадей, коров, овец и людей. Зигмар понял, что находится недалеко от логова Скаранорака.

Он крался от одного валуна к другому. Шипение дождя и вопли ветра врывались ему в уши, но снизу он слышал низкое, ритмичное урчание, словно его издавало какое-то спящее существо, становившееся громче с каждым шагом. Но какой же величины зверь мог издавать такой гул?

Он увидел пещеру, прорезавшую противоположный, совершенно гладкий, крутой склон горы. Вокруг зева пещеры валялось множество почерневших камней, словно обожжённых невероятным жаром. У входа в пещеру крепко спал Скаранорак. При виде зверя Зигмар задохнулся от удивления.

Это существо из плоти и крови, и всё же оно казалось твёрже, древнее и сильнее чем гора, которую объявило своим домом. Его голова, покрытая длинными, чёрными волосами, покоилась на валуне. Глаза были закрыты, но Зигмар видел сквозь щель между веками пылающий в них мрачный огонь. Над его выпуклым лбом поднимался костяной гребень, острый и изогнутый вперёд, словно олений рог, и всё же лицо его было странно человеческим. Зигмар чувствовал вырывающееся из его ноздрей горячее дыхание, и ему показалось, что когда создание вдохнуло, то всосало весь воздух вокруг. В распахнутой пасти, между зубами, величиной с дротик, трепетал жирный язык.

Его торс походил на человеческий, хотя ни один человек не мог вырасти до таких размеров, а в мускулистых руках оно сжимало огромный топор. Красно-коричневую кожу существа покрывало множество шрамов. Ниже талии оно имело вид дракона и было покрыто чёрной чешуёй, сиявшей как только что добытый уголь. У него было четыре здоровенных ноги, толстых как дубы, оканчивавшихся крючковатыми когтями. От макушки большой головы, по мускулистым плечам и вниз по спине, до конца извивающегося хвоста, проходил красный костяной гребень. Зигмар поразился его дикой красоте.

«Боги улыбаются мне сегодня, — подумал он. — Я могу убить его, пока оно спит. Хотя, кажется, нечестно так подло обрывать его жизнь».

Боги вняли его словам и увидели возможность испытать силу Зигмара. Насколько силён этот муж из мужей, спросили они себя? Позволяя ему убить Скаранорака во сне они не могли это выяснить, так что привели план в действие.

Подкрадываясь к существу, Сгмара чуть не сразило зловоние сырой плоти и крови. Пошёл дождь, сначала слабый, а затем сильнее, пока по скалам не побежали потоки, а эхо ущелья вторило шуму воды, несущейся по трещинам и расщелинам. Горы скрыла плотная пелена серого тумана. Сердито ворчал гром, и в воздухе чувствовалось напряжение.

Скаранорак начал шевелиться, и Зигмар ускорил шаг. Теперь он видел детали: чёрные волосы, росшие на руках, особенности кожи, отливавшей тёмным фиолетовым оттенком, когда на неё падал свет, застрявшие в зубах куски плоти, некоторые с обрывками ткани, охватывавший талию широкий серебряный ремень, шипы, торчавшие во все стороны на конце подрагивавшего хвоста. Стараясь не шуметь, Зигмар взобрался на скалу, на которой покоилась голова существа. Он поднял молот, и, прошептав прощание, со всей силой опустил его. В этот самый миг с грохотом горного обвала разорвался гром. Молния устремилась вниз, и яркие энергетические отростки пронзили пещеру. Зигмар свалился с валуна и упал на спину. Вокруг пещеры рокотал гром и хлестал дождь. Посланные богом энергетические элементы обвились вокруг пробуждающегося зверя сверкающими синими потоками, вливая новую силу в его плоть и кровь.

Существо встало на ноги. Разряд молнии ударил его точно в грудь. Оно раскинуло могучие руки, запрокинуло голову к небесам и взревело. Камни пещеры сотряслись, и Зигмар зажал руками уши. Когда он отнял руки, они были все в крови. В то время как первые элементы грозы хлестали тело Скаранорака, оно увеличивалось и вырастало, кожа слегка подрагивала, как будто бы скопившиеся под ней силы пытались вырваться.

Зигмар поспешил назад, когда тень существа упала на него. Он выбежал под дождь со снегом, завернул за скалу и поспешно вознёс молитву Ульрику, вопрошая, что, собственно, ему теперь делать.

Скаранорак, громыхая, выбрался из пещеры следом за ним. Зверь стал намного больше, и показался бы гному горой. Он дрожал от ярости и запустил топор в утёс, осколки скалы разлетелись во все стороны, и земля вздрогнула. В ярости он заревел так громко, что Зигмару показалось, будто от его рёва гора рушится на него. Воздух сотрясался. Сквозь эту какофонию Зигмар слышал далёкий смех в небе.

Набравшись мужества для борьбы за жизнь, Зигмар вышел из-за скалы, чтобы встретиться лицом к лицу со зверем. Ни о чём ином он не мог думать. Его воображением овладело это существо из давно минувшей эпохи, создание столь могучее, что существовало тысячелетия, становясь сильнее с каждым днём и каждым убийством. Зигмару казалось, будто боги высекли из скалы отвратительную фигуру, вдохнув в неё безудержную жизнь. Сквозь серую пелену дождя они двинулись навстречу друг другу, подняв оружие, оба думали только об убийстве противника, отбросив все другие соображения в этот смертельный момент.

Они бились много часов. Зигмар, прыгая от скалы к скале, увёртывался от атак существа, Скаранорак же колотил по утёсам, пытаясь нанести смертельный удар. Прошло много времени, и два соперника утомились: от грандиозной схватки их души ослабели, дыхание стало затруднённым, а сердца напряжённо бились. У обоих текла кровь из бесчисленных ран. После боя, длившегося целый день и ночь, плато было разбито и разворочено. Воздух оглашали боевые кличи и возгласы, соперничавшие с раскатами грома, разрывавшими небо. На горном склоне топор зверя и молот Зигмара оставляли глубокие следы.

На вторые сутки в полночь Зигмар и Скаранорак стояли друг против друга, пот тёк с них ручьями, а глаза пылали яростью.

Существо, грациозно и с большой скоростью, ринулось вперёд, опуская топор на голову Сгмара, который отпрыгнул в сторону, спрятавшись за валуном, как раз перед тем, как клинок врезался в древнюю скалу. Он прижался спиной к скале и прислушался. Слева слышалось дыхание существа? Справа — тяжелые шаги? Руки Зигмара были скользкими от дождя и пота.

Когтистая лапа на ощупь шарила за скалой. Зигмар вскрикнул, когда из его бедра она вырвала кусок мяса, но ему удалось неловко опустить молот на обследующий палец. Руны, вырезанные на Гал Маразе, озарились светом, когда молот врезался в плоть. Существо взревело и отдёрнуло руку. Зигмар вскочил на валун, и мгновение человек и зверь глядели глаза в глаза, затем он вспрыгнул на голову создания, для равновесия ухватился за его рог и опустил молот на башку твари, потом перепрыгнул на другой валун и вскарабкался по утёсу на высокий выступ. Он присел в узкой расщелине и ждал, тяжело дыша.

Зверь взвыл от боли, сжимая голову. Чёрная кровь вытекала из раны, смешиваясь с проливным дождём и заливая глаза. Он двинулся вниз по плато. Вертя головой по сторонам, он втягивал воздух, пытаясь уловить запах своего мучителя. Он прищурился, почувствовав запах человеческой плоти справа. Зверь подобрал камень и швырнул его над трещиной, в которой скрывался Зигмар. Когда обрушился град камней, закрывая выход из трещины, Зигмар бросился вперёд. Задыхаясь от пыли, поднятой камнепадом, Зигмар пробрался к выступу и спрыгнул на землю.

Скаранорак тут же накинулся на него. На краю утёса он ударом лапы сбил Зигмара с ног и вскинул кулак, чтобы размозжить тому голову. Зигмар, между ног существа, проскочил ему под брюхо. Одной рукой он вытащил меч, а другой изо всех сил врезал Гал Маразом по задней ноге зверя. Скаранорак потерял равновесие и упал на поднятый меч Зигмара. Его вес был таким, что клинок погрузился по рукоять. Зверь отшатнулся, отчаянно выцарапывая оружие, глубоко засевшее в его утробе.

Зигмар вскочил на камень и взлетел в воздух.

Дождь хлестал его, тысячи ледяных игл вонзились ему в кожу; прыгая, он напряг ноги для приземления, поднял молот над головой, всё время не теряя из вида цель. Достигнув высшей точки, Зигмар полетел вниз, опуская Гал Мараз на поднятое лицо Скаранорака. Молот расшиб его нос, проломил череп и погрузился в мозг. Зигмар, отпустив молот, опустился и, согнув колени, присел.

Зверь возвышался над ним, вытянув руки и судорожно хватая когтями. Топор выпал из его лап. Некогда ужасное лицо было разбито и представляло месиво тёмной крови, кости и мозгового вещества, с торчащей из дыры ручкой Гал Мараза.

Медленно, словно прошла целая вечность, Скаранорак, бич земли, разрушитель гор и один из перворожденных драгоноогров, повалился и безропотно умер. Зигмар отпрыгнул в сторону, когда зверь рухнул и расколол скалу с невероятным грохотом. Боги видели всё это.

Опустошённый, Зигмар сел и оплакал гибель этого могучего зверя. Едва скатились его слёзы, дождь наконец-то закончился.

Когда Зигмар вернулся в деревню и рассказал Сигурду новости, это вызвало большое изумление. У существа Зигмар вырвал зуб и тащил его за собой, чтобы доказать правдивость своих слов. По возвращении в Сигурдхейм зуб поместили на рыночной площади как вечное напоминание неизменного договора между унберогенами и бригундами. Зигмар также взял шкуру существа и сделал из неё плащ, который мог отразить удар любого клинка, и сиявший как звёздное небо в полночь. Вскоре по всей земле судачили о грандиозном поединке Зигмара со Скаранораком, и легендарность его выросла ещё больше.

Зигмар подносит дар талеутенам и азоборнам

В этой истории король Зигмар, используя хитрость и дипломатию, превращает потенциальных врагов в сильных союзников. В этой истории юный Зигмар достиг дня Определения и слушает голоса мёртвых.

Весна наконец-то сбросила ледяные оковы зимы. Небо стало синим, но на горизонте серые облака предвещали первый весенний ливень. Люди племени унберогенов распахивали поля плугами и мотыгами. Теперь, освободившись от холода, глинистая земля жаждала принять природное семя подобно недавно вышедшей замуж деве, а где прежде лес, будто костлявыми руками, царапал небо, ныне бурно оживали деревья. Они отряхнули с ветвей последнюю зимнюю стужу и раскрыли солнцу листья. Поднялись живительные силы, и цветение заключило землю в душистые объятия.

Горные тропы и лесные пути открылись, едва стаял снег, и вновь торговцы потекли в Рейкдорф. Город преуспевал и суетился с энергией существа, просыпающегося голодным от зимней спячки. Зигмар правил племенем лишь три года, с тех пор как умер его отец, но уже произвёл много изменений. Зигмар бросил долгий взгляд; он знал, что его людям, чтобы выжить, нужно готовиться более чем к просто войне. Он приказал вырубить деревья, так что земля вокруг Рейкдорфа стала чистой на целую лигу. Он отдал землю лучшим фермерам, а взамен они согласились обеспечить продовольствием защищавших их воинов. Провизии стало гораздо больше, и для зерна, кукурузы и ячменя, на случай плохого урожая, построили склады.

Вырубленные в лесу деревья использовались для укрепления городских стен, и было построено много башен. Вокруг оборонительных сооружений вырыли глубокий ров, а со стороны укреплений вкопали заострённые колья. Дороги через леса и равнины расширили и сделали более пригодными для повозок и путешественников. Гномы из восточных гор, ставшие новыми союзниками Зигмара после того, как он спас от орков их короля, Кургана Железнобородого, привозили в Рейкдорф на продажу самое прекрасное оружие и доспехи. А назад, в свои горные цитадели, они увозили повозки, гружёные мехами, шерстью, мясом и черным хлебом. Со временем, каждая деревня унберогенов и город были связаны трактами, так что путешествия и торговля стали легче.

Но не только путешественники и торговцы бросали вызов новым дорогам, как-то раз Зигмар принял двух эмиссаров.

Слава о Зигмаре и возросшей силе его племени увеличивалась, и другие военачальники желали больше узнать о нём. Кто этот великий воин? Действительно ли он огромен как медведь? Почему он был непобедим в сражении? Насколько в действительности сильно его племя?

В этот особый день король Зигмар восседал на деревянном троне, на возвышении в Большой палате. Он был облачён в короткую, кожаную куртку, усиленную железными пластинами, а плечи украшал красный плащ, скрепленный на шее золотой фибулой в форме головы рычащего дракона. С лева от него стоял его тан, Вольфгарт, а у ног лежали два верных волкодава, шумно обгладывающих мясистые кости. Они подняли головы, когда в дальнем конце зала открылись двери.

К Зигмару двигались два незнакомца — мужчина и женщина. Достигнув подножия возвышения, они не вложили оружие в ножны, а положили его на землю, как было принято в те дни. Они низко поклонились, прижав правую руку к сердцу, Зигмар оценил это.

Женщина была гибкой и жилистой. Её голые руки, будто верёвки, перетягивали мускулы, а тонкие запястья украшали затейливые бронзовые браслеты. Смуглую кожу покрывали извивающиеся синие татуировки, которые, точно змеи, обвивали её конечности. Её чёрные, длинные, спутанные волосы доходили до половины спины. Они были заплетены в косы, и Зигмар заметил, что заколоты они были маленькими костями животных. Одета она была в короткую кожаную куртку, на которую было нашито много рядов железных колец, покрытых темным жиром, чтобы не блестели. Её движения были стремительны, и она показалась Зигмару внимательной и осторожной птицей. Она носила темно-коричневые лосины, крест-накрест перетянутые ремнями, а её босые стопы были грязны. Она положила на пол два метательных топора, широкий короткий меч и тонкий лук.

«Ты — посланница племени азоборнов, не так ли?» — произнёс Зигмар. Он знал, что азоборны жили в глубине лесов на востоке их земель. Они строили дома на нижних ветвях деревьев или выкапывали среди корней. За пределами племени никто не знал, где находятся их поселения, так ловко они были спрятаны. Это было дикое, матриархальное племя, возглавляемое жестокой королевой Фреей. Ходили слухи, что она задушила супруга в постели, и под её управлением азоборны стали сильным племенем. Они были знатоками по части засад и выслеживания, в бой они отправлялись на быстрых колесницах.

Она выпрямилась и угрюмо взглянула на Зигмара. «Да, господин, — сказала она с лёгким, мелодичным акцентом. — Меня зовут Гвиннед. Я пришла с моим союзником, чтобы провести с вами совет». Она указала на мужчину, который всё ещё стоял склонившись рядом с нею.

Он был высок и широк в плечах. Его круглое, с приплюснутым носом лицо обрамляла копна рыжих волос, которые, освещённые отсветами из камина, казалось, горели. Его запястья охватывали серебряные браслеты в форме обвивающихся змей, а голени покрывали сияющие поножи из меди и железа. Облачён он был в чешуйчатые доспехи, и на каждой чешуе была выгравирована змея, кусающая себя за хвост. Оранжевый плащ ниспадал до щиколоток и удерживался у горла застёжкой в форме лошадиной головы. Он положил двуручный меч: знаменитый гиркеловый клинок племени талеутенов. Он распрямился и посмотрел на Зигмара, у него были ярко-синие глаза, но в глубине их метался огонь.

«А ты из талеутенов?» — спросил Зигмар. Талеутены жили на открытых равнинах к северо-востоку от унберогенов. Это был свирепый и гордый народ, и все признавали, что они были лучшими объездчиками лошадей и имели самую прекрасную кавалерию на земле.

Мужчина кивнул. «Меня зовут Курбад. Мы имеем честь быть принятыми в Вашем достойном зале», — произнёс он.

Покончив с обычными приветствиями, Зигмар широко улыбнулся и откинулся на троне, опёршись подбородком на сжатые кулаки. «Вы — самые желанные гости. Пожалуйста, садитесь. Мы будем пить и есть, поскольку, как я полагаю, нам предстоит обсудить важные дела».

Гвиннед улыбнулась в ответ. «Воистину, повелитель. Может быть вы знаете, что большие племена азоборнов и талеутенов объединил прочный договор. Когда мы отправляемся на войну, наши воины идут вместе как одна семья».

Зигмар кивнул. «Сила в большом количестве, — сказал он. — Весьма мудро. Но двухголовый козёл зачастую не долго остаётся в живых».

«С объединением наших племён перед нами никто не устоит, — прорычал Курбад. — И мне не нравится сравнение с козлом».

Гвиннед кашлянула: «Спокойно, Курбад». Она вновь обернулась к Зигмару. «Орки собираются на наших границах. Они грабят наши деревни и жгут посевы, но наши объединенные силы держат их в страхе. И это также даёт нам другие возможности».

Зигмар хмыкнул. Он знал, что теперь должно произойти.

«Мы требуем от племени унберогенов дань, и не больше, чем вы можете себе позволить», — заявила она.

«Почему мы должны платить вам дань?» — спросил Зигмар.

«Пока мы сражаемся с зеленокожими, Ваши люди находятся в безопасности. Мы просто требуем компенсацию за кровь наших воинов», — заявил Курбад.

«Ты собираешься слушать этих глупцов и их наглые требования?» — прошептал Вольфгарт на ухо Зигмару. Молодой король поднял руку, призывая друга замолчать.

«А если мы откажемся?» — произнёс он.

Курбад и Гвиннед собрали оружие. «Вместе численность воинов наших племён составляет более трёх тысяч копий. Я считаю, что под твоё знамя соберётся не более тысячи воинов», — проронил Курбад.

Эмиссары направились к двери Большой палаты.

«При Вашем отце наши племена поддерживали дружественные отношения, — проговорила Гвиннед. — Я искренне надеюсь, что эти отношения сохранятся. Принесите нам дань осенью до листопада, и вы приобретёте двух сильных союзников. Если же откажетесь, то ко всем прочим добавите ещё двух новых врагов». Затем она перешагнула порог и вышла.

«Ты же не думаешь угождать этим хныкающим червям?» — спросил Вольфгарт.

«Тише, мой друг. Дай мне минутку подумать», — сказал Зигмар.

Вольфгарт с отвращением фыркнул. «Нечего тут обдумывать. Мы собираем наших воинов, направляемся к их лачугам, говорим, что принесли соответствующую дань, и затем убиваем их всех».

Вперёд вышел Эофорт, главный советник Зигмара. «Мой повелитель, я бы настоятельно советовал не делать этого. У талеутенов и азоборнов вместе гораздо больше людей, чем мы можем собрать. Их граница протянулась вдоль всей восточной стороны нашей земли. Они могут ударить везде, где захотят, и нам придётся противостоять любым их атакам. Кроме того, мы долго были в мире с ними. Это не то, как если бы мы заплатили дань заклятому врагу».

«Унберогены никому не платят дань, — изрёк Вольфгарт. — Если мир существовал, пусть он продолжается без дани. Мы своей кровью оплачиваем то, чтобы уберечь восток от набегов зеленокожих, спускающихся с западных гор. Этой дани достаточно». Он сплюнул в огонь и плевок запрыгал на тлеющих углях. «Давайте сожжём их всех за наглость», — прорычал он.

«Что скажите Вы, повелитель?» — спросил Эофорт.

«В ваших словах есть некоторый здравый смысл. Вот почему я держу совет. Мудрый вождь тщательно выбирает то ценное, что предлагают многие, придерживающиеся разного мнения, голоса». Он встал и прошёлся по комнате. «Верно то, что объединившись эти племена численно значительно превосходят нас, — произнёс он, взглянув на Эофорта. — Также верно, что унберогены никому не платят дань, — добавил он, обратив пристальный взгляд на всё ещё сердито глядящего Вольфгарта. — Но я не вижу, какое из предложенных вами решений принесёт нам выгоду. Война будет дорогостоящей, а, возможно, роковой…»

«Но по крайней мере мы умрём достойно…» — начал Вольфгарт.

«Но напрасно, — промолвил Зигмар. — Так же мы не дадим никакой дани из страха. В тот миг, как мы это сделаем, люди почувствуют вкус крови в воде, и все посчитают нас слабыми». Вольфгарт и Эофорт взирали на своего господина. «Ну и что нам следует делать?» — спросил Эофорт.

Унберогены путешествовали несколько недель, и к тому времени, когда они достигли Таалахима, столицы племени талеутенов, была середина лета. Народ, работавший на полях, в изумлении взирал, как они появились из леса, затем побросал орудия труда и бежал под защиту городских стен. Когда последние вбежали внутрь, ворота закрылись за ними.

Таалахим возвели на плоском холме, насыпанном из земли, которую вырыли из глубокого рва, окружавшего город. Город защищала высокая деревянная стена, увенчанная шипами. Ворота покрывал лист чеканного золота, на котором изобразили скачущих боевых коней, а многочисленные сторожевые башни соорудили в форме огромных конских голов. Почитание талеутенами лошадей было настолько сильным, что самыми важными зданиями в городе являлись конюшни, располагавшиеся в центре города — самом безопасном месте.

За несколько недель до этого разведчики талеутенов доложили вождю, что множество унберогенов, включая и военачальника, короля Зигмара, вошло в их земли. Со всей поспешностью отправили гонцов к королеве Фрее Азоборнской с известиями: дань или войну — никто не мог сказать наверняка — несли унберогены. Таким образом, король Крюгер Талеутенский, Гвиннед и Курбад стояли на палисаде, над золочёными воротами Таалахима, и рассматривали процессию, движущуюся к городу. Они собрали воинов, выстроившихся вдоль стен по обе стороны от них. Они взирали мрачно и свирепо, сжимая копья сильными руками, и стены скрипели под тяжестью множества людей. За ними выстроились лучники.

В окружающих город лесах прятались женщины-воины азоборнов, готовые свалиться на унберогенов по сигналу со стен. Эти прирожденные мастера засады одели лёгкие доспехи — кожаные куртки. Они держали дротики, маленькие круглые щиты, заткнув за ремни топорики. Металл клинков был покрыт смесью масла и золы, чтобы не отражать свет.

Кавалерия талеутенов выстроилась на ровных полях по обе стороны от колонны Зигмара, готовая атаковать. Воины, одетые в тяжелые доспехи, несли топоры на длинных рукоятях и овальные щиты. Их лошади, прекрасные создания, защищенные тяжелыми кожаными доспехами, били копытами и фыркали, нетерпеливо стремясь в атаку.

Находясь во главе колонны на верном боевом коне Зигмар всё это видел. Он облачился в самые лучшие бронзовые доспехи, сиявшие на солнце. С его могучих плеч ниспадал алый плащ, а на голове был известный шлем с маской вепря. Он нёс на плече Гал Мараз, и от него веяло мощью и спокойствием. Он не смотрел на талеутенов, находившихся с обеих сторон от него, или на тёмный лес, где скрывалась засада. Вместо этого он смотрел вперёд, и его глаза ярко блестели.

За ним двигались избранные воины. Все были одеты в блестящие доспехи и несли длинные копья и широкие щиты. Вокруг лошадей носились длинноногие охотничьи собаки. Печатала шаг сотня пеших стражей Большой палаты. На плечах они несли секиры, и когда солнечные лучи касались их позолоченных доспехов, они отбрасывали желтые отблески.

Зигмар остановил колонну. По сигналу пехотинцы сошли с дороги и построились в шеренги. Они воткнули секиры в землю, показывая, что не намерены использовать их в этот день. Гвиннед подавила вздох облегчения.

Сквозь разошедшиеся ряды воинов громыхая двигались восемь крытых телег, которые с усилием тянули волы. Вольфгарт поехал с ними. Он поднёс к губам рог и издал долгий, низкий звук.

«Зигмар, военачальник унберогенов, приносит дары талеутенам и азоборнам». Его низкий голос легко долетал до стоящих на стенах людей. «Мы надеемся, что эти знаки покажут нашу добрую волю и продемонстрируют большую силу унберогенов. Для вас было бы хорошо принять к сведению дары и понять, какую пользу получили бы вы объединившись с нами».

Король Крюгер двинулся к привратникам, и они распахнули ворота. Зигмар и его люди не спешно ехали под палисадом, а за ними грохотали телеги.

«Эта шарада сработает, господин?» — прошептал Вольфгарт.

«Они ожидают несколько телег с зерном, мясом и пивом. То, что принесли мы, ясно и твёрдо оповестит этот народ. Сработает ли это, ну, я узнаю только когда взгляну им в глаза». Унберогены собрались во внутреннем дворе. Со стен спустились король Крюгер, Гвиннед, Курбад и с ними много солдат.

«Добро пожаловать, владыка Зигмар, — произнёс Курбад. — Это король Крюгер, государь талеутенов и мой сеньор». Два великих воина оценили друг друга и коротко кивнули. Зигмар подумал, что видел неуверенность в его глазах.

«Добро пожаловать в мои земли, владыка Зигмар. Я хорошо знал Вашего отца. Мы неоднократно сражались вместе», — проговорил Крюгер.

«Правда, — сказал Зигмар. — Мой отец говорил, что в бою Ваша кавалерия была столь великолепна, что он никогда этого не сможет забыть. Действительно, он заявил, что вы выставляли самую прекрасную армию, которую он когда-либо видел».

Крюгер улыбнулся более уверенно. «И Ваши воины оказались весьма полезны в моих войнах. Я не раз пользовался грубоватым радушием Вашего отца».

«С тех пор, как мой отец отправился в покои Вечного Воина, в моих землях произошли большие изменения».

«В самом деле?»

«В самом деле». Зигмар подал знак возчикам, те отвязали веревки и откинули ткань, покрывавшую телеги. Все подались вперёд, вытягивая шеи, чтобы увидеть то, что открылось. Они не увидели мешков с зерном или бочек с солониной, бочонков с пивом или связки плохо выделанных шкур, вместо этого обнаружился арсенал, способный пристыдить величайшего короля.

В телегах лежали украшенные кольцевыми узорами и сценами из легендарных битв овальные щиты, края которых были обёрнуты мягкой кожей. Копья с гладкими древками и широкими наконечниками были связаны, словно снопы пшеницы. На деревянных стойках висели бронзовые мечи с гравированными клинками и рукоятями, инкрустированными драгоценными камнями. Дно телег устилали части доспехов: шлемы, нагрудники, латные воротники, поножи и наручи светились на солнце и разжигали удивление в толкающейся толпе.

Курбад, Гвиннед и Крюгер в изумлении взирали на сокровище. Это далеко превосходило все их ожидания, и никто не знал, что из этого выйдет. Они кинулись, чтобы поближе рассмотреть то, что получили.

«Это наше племя хочет преподнести вашему народу в качестве дара», — вымолвил Зигмар.

«Мы даём, намного больше, чем можем себе позволить», — прошептал Вольфгарт.

«Ты знаешь, что я это знаю, но эти знатные особы этого не знают, — ответил Зигмар. — И это — самое главное».

«Это же гномья работа, — сказал поражённый Курбад, вертя в руках шлем и обводя пальцами запутанные руны, вырезанные в железе. — Но он был сделан для человека, а не гнома. Королевский дар».

Зигмар кивнул, сдерживая улыбку. «Да, это дал мне король Железнобородой из Караз-а-Карака». Ему пришлось стойко выдержать скептическое выражение лица Курбада.

Гвиннед держала большой лук и проверяла его упругость. «Я ошибаюсь, предполагая что старший народ изготовил этот лук? Это действительно оружие лесных эльфов?»

«Вы не ошибаетесь. Мы заключили прочный договор с гномами Краесветных гор, и активно торгуем с ними. На самом деле, единственное, чем мы с ними не торгуем — наше пиво. На вкус гномов оно слишком слабо. Гномы же долго торговали с прекрасным лесным народом, и мы также извлекаем из этого выгоду».

Зигмар спешился и двинулся к Крюгеру. «Наш договор с гномами устанавливает, что если когда-нибудь нашим народам будет грозить опасность — любая опасность — мы придём на помощь друг другу. А вы знаете, как серьёзно гномы относятся к своим клятвам», — улыбнулся он.

Крюгер улыбнулся в ответ, но это не отразилось в его глазах, поскольку они были полны нерешительности.

«Примите эти дары с нашим почтением, — отчётливо произнёс Зигмар. — Я желаю мира между нашими народами». Он вернулся на своего коня. «В будущем, если талеутены или азоборны попросят, мы выступим в поход, приведя с собой наших союзников из гномьих крепостей. А если нам потребуется помощь, вы также ответите на призыв. Никакой дани между нами не будет. Принимаете ли вы эти условия?»

Крюгер, Гвиннед, Курбад собрались и посовещались, затем вперёд вышла Гвиннед.

«Мы принимаем этот договор и будем соблюдать его до тех пор, пока кровь течёт в наших жилах».

Зигмар и его воины не спеша возвращались в Рейкдорф.

«Дорогой договор», — заметил Вольфгарт.

«Нисколько, мой друг, — сказал Зигмар. — Щедрость нашего дара убедила их, что мы гораздо сильнее, чем они представляли. Мы не должны больше платить им дань, и приобрели надёжных союзников. Они не скоро забудут силу и щедрость унберогенов, и как люди чести, не расторгнут клятву. Условия в нашу пользу. Как ты говорил весной, мы никому не кланяемся».

Итак, Зигмар победоносно возвратился домой. Благодаря его хитрости и дипломатии была предотвращена возможность замаскированного рабства. Используя железный кулак в шёлковой перчатке и угрожая посредством щедрых даров, Зигмар выиграл битву, не потеряв ни капли крови. И теперь у него были лучшие на земле знатоки по части засад и кавалеристы, готовые сражаться вместе с ним.