"В этом теперь состояла его работа и его великая ответственность. Он должен был улучшить несовершенный дизайн тех, кто пришел раньше, и населить звезды Новыми Людьми, приспособленными к мрачной тьме этого тысячелетия. Дети в резервуарах станут представителями первого поколения этого нового вида и передадут внесенные им изменения своим потомкам. Благодаря своей жизнеспособности и приспособляемости они станут фундаментом его новой расы.
— И вы будете мне благодарны, — сказал он. — Вы узнаете меня и будете преклоняться перед моими трудами, ибо я не брошу вас, как бросил меня мой отец, а его отец — его. Куда бы вы ни отправились, каких бы успехов ни достигли, я всегда буду рядом, держа руку на вашем плече. Ибо разве я не ваш прародитель? Разве я не спас вас из тьмы, чтобы вырастить из вас новую группу, как из ваших братьев и сестер?
Весь отсек «Везалия» был заставлен криогенными саркофагами его собственного изобретения, и в каждом из них лежало спящее тело. В основном дети: некоторые помоложе, некоторые постарше. Его слуги называли это Телесным оброком. В свое время он помог множеству миров, и те расплачивались за помощь сырьем. Первенцы благородных домов спали рядом с сиротами с промышленных миров-фабрик или маленькими дикарями, когда-то бегавшими по подульям десятков миров. Некоторые явились добровольно, понимая, какую честь им оказали, выбрав именно их. Других пришлось ловить его слугам на местах."
"Все они были его детьми. Пусть не по крови, но по духу.
— Как и вы, — сказал он силуэтам, спящим в питательном растворе. Его довольная улыбка померкла. Когда-то одним из его детей мог называться еще кое-кто. Дочь от его плоти, вышедшая из матки-резервуара полностью сформированной и закутанная в дамаст и шелк. Ее лицо на мгновение встало перед глазами, но он прогнал его. Его первое истинное творение и, быть может, последнее. Одна во всей Галактике, созданная из крови и возможностей.
Где бы она ни находилась сейчас, от нее больше не было толку. Мысль не злила. Она сама выбрала свой путь, ибо такой он ее создал. То, что ее путь не совпал с его, было его просчетом, а не ее ошибкой. Она существовала, и этого было достаточно. Она жила, и это означало, что он не безумен, как утверждали некоторые."
"Тогда он надеялся, что она станет первой из многих, но потом она выросла и ушла, исчезнув в бескрайнем Оке. А Фулгрим издал свой указ, и трижды проклятый Люций разбил остальные биоясли.
Он холодно улыбнулся. Тогда он чуть не убил Люция. Не в первый раз и, наверное, не в последний, но воспоминание все равно было приятным. Вполне возможно, что он был единственным, кого Люций Вечный по-настоящему боялся, ибо Байл знал, как освежевать космодесантника до костей, не давая ему умереть. Фулгримов любимчик едва не превратился в кричащие куски мяса, которым предстояло провести вечность взаперти, размышляя о своих преступлениях.
После этого ему пришлось заняться иными, более кощунственными вопросами. Перейти от изобретательства к улучшению. Менять уже существующие основы, чтобы результатами могли воспользоваться другие. Но он по-прежнему мечтал творить… созидать принципиально новые вещи.
— Знаешь, ты ведь была первой их пробирочных существ. Новой жизнью. Я сделал тебя еще до того, как начал растить второе поколение в Граде Песнопений. Еще до того, как завладел трупом Воителя. — Он улыбнулся воспоминаниям. — Это был эксперимент, соединение нескольких участков генокода… включая мой.
— Я твоя дочь, плоть от плоти твоей, — ответила она, отошла и принялась выводить узоры в конденсате на одном из резервуаров.
— Да. Ты моя дочь.
Слово оставило во рту странное ощущение. Космодесантники не могли размножаться — во всяком случае, без многочисленных модификаций или мутаций. Таково было ограничение, наложенное на них Императором. Очередная ошибка. Какой смысл создавать такую расу, а затем перекрывать им путь к достижению своего потенциала? Возможно, причиной был страх. Страх, что его заменят. У Байла этих тревог не было — более того, превращение в лишнее звено входило в его планы. Но позже. Когда его работа будет закончена, и новое человечество перестанет нуждаться в его наставничестве.
— Я такая, как ты ожидал? — опять спросила она, на этот раз настойчивей.
— Нет. — Он нахмурился. — Ты знала, что это был единственный раз, когда Фулгрим запретил мне творить? Он… пришел в ужас. Во всяком случае, он так сказал. Только представь: монстр, в которого превратился Фениксиец, приходит в ужас от ребенка. Подозреваю, именно тогда у меня начали возникать сомнения касательно всей его шарады… Все-таки каков отец, таков и сын.
Он вспомнил, как Фулгрим нависал над ним, гремя свернутым кольцами хвостом в титанической ярости. На него обрушился гнев бога — или, во всяком случае, полубожественного создания, — но он не помнил, чтобы боялся. Уже тогда страх был выжжен из него почти без следа.
Потому что это не репродукция.
The exact science is vague, but by taking an adolescent child and sealing him within the stomach of one of the enslaved women, the process would either transform the child into an Astartes, or mutate horribly and create an abomination
Тебе всё ещё нужно выбирать кандидатов, возможен брак и всё такое.
Фабий же хочет полноценных хумиков. Только которые будут лучше, чем нынешние.
Ну не то, чтобы совсем нет. Некоторые считают, что это хруды. В отличие от Ксенологии, на Гвшных артах их изображают мелкими когтистыми и хвостатыми существами.
(нижнее левое существо)
Запытайте пленного этой ручкой.
А с каноничными ФБ эльфами как дела обстоят?
"В этом теперь состояла его работа и его великая ответственность. Он должен был улучшить несовершенный дизайн тех, кто пришел раньше, и населить звезды Новыми Людьми, приспособленными к мрачной тьме этого тысячелетия. Дети в резервуарах станут представителями первого поколения этого нового вида и передадут внесенные им изменения своим потомкам. Благодаря своей жизнеспособности и приспособляемости они станут фундаментом его новой расы.
— И вы будете мне благодарны, — сказал он. — Вы узнаете меня и будете преклоняться перед моими трудами, ибо я не брошу вас, как бросил меня мой отец, а его отец — его. Куда бы вы ни отправились, каких бы успехов ни достигли, я всегда буду рядом, держа руку на вашем плече. Ибо разве я не ваш прародитель? Разве я не спас вас из тьмы, чтобы вырастить из вас новую группу, как из ваших братьев и сестер?
Весь отсек «Везалия» был заставлен криогенными саркофагами его собственного изобретения, и в каждом из них лежало спящее тело. В основном дети: некоторые помоложе, некоторые постарше. Его слуги называли это Телесным оброком. В свое время он помог множеству миров, и те расплачивались за помощь сырьем. Первенцы благородных домов спали рядом с сиротами с промышленных миров-фабрик или маленькими дикарями, когда-то бегавшими по подульям десятков миров. Некоторые явились добровольно, понимая, какую честь им оказали, выбрав именно их. Других пришлось ловить его слугам на местах."
"Все они были его детьми. Пусть не по крови, но по духу.
— Как и вы, — сказал он силуэтам, спящим в питательном растворе. Его довольная улыбка померкла. Когда-то одним из его детей мог называться еще кое-кто. Дочь от его плоти, вышедшая из матки-резервуара полностью сформированной и закутанная в дамаст и шелк. Ее лицо на мгновение встало перед глазами, но он прогнал его. Его первое истинное творение и, быть может, последнее. Одна во всей Галактике, созданная из крови и возможностей.
Где бы она ни находилась сейчас, от нее больше не было толку. Мысль не злила. Она сама выбрала свой путь, ибо такой он ее создал. То, что ее путь не совпал с его, было его просчетом, а не ее ошибкой. Она существовала, и этого было достаточно. Она жила, и это означало, что он не безумен, как утверждали некоторые."
"Тогда он надеялся, что она станет первой из многих, но потом она выросла и ушла, исчезнув в бескрайнем Оке. А Фулгрим издал свой указ, и трижды проклятый Люций разбил остальные биоясли.
Он холодно улыбнулся. Тогда он чуть не убил Люция. Не в первый раз и, наверное, не в последний, но воспоминание все равно было приятным. Вполне возможно, что он был единственным, кого Люций Вечный по-настоящему боялся, ибо Байл знал, как освежевать космодесантника до костей, не давая ему умереть. Фулгримов любимчик едва не превратился в кричащие куски мяса, которым предстояло провести вечность взаперти, размышляя о своих преступлениях.
После этого ему пришлось заняться иными, более кощунственными вопросами. Перейти от изобретательства к улучшению. Менять уже существующие основы, чтобы результатами могли воспользоваться другие. Но он по-прежнему мечтал творить… созидать принципиально новые вещи.
— Знаешь, ты ведь была первой их пробирочных существ. Новой жизнью. Я сделал тебя еще до того, как начал растить второе поколение в Граде Песнопений. Еще до того, как завладел трупом Воителя. — Он улыбнулся воспоминаниям. — Это был эксперимент, соединение нескольких участков генокода… включая мой.
— Я твоя дочь, плоть от плоти твоей, — ответила она, отошла и принялась выводить узоры в конденсате на одном из резервуаров.
— Да. Ты моя дочь.
Слово оставило во рту странное ощущение. Космодесантники не могли размножаться — во всяком случае, без многочисленных модификаций или мутаций. Таково было ограничение, наложенное на них Императором. Очередная ошибка. Какой смысл создавать такую расу, а затем перекрывать им путь к достижению своего потенциала? Возможно, причиной был страх. Страх, что его заменят. У Байла этих тревог не было — более того, превращение в лишнее звено входило в его планы. Но позже. Когда его работа будет закончена, и новое человечество перестанет нуждаться в его наставничестве.
— Я такая, как ты ожидал? — опять спросила она, на этот раз настойчивей.
— Нет. — Он нахмурился. — Ты знала, что это был единственный раз, когда Фулгрим запретил мне творить? Он… пришел в ужас. Во всяком случае, он так сказал. Только представь: монстр, в которого превратился Фениксиец, приходит в ужас от ребенка. Подозреваю, именно тогда у меня начали возникать сомнения касательно всей его шарады… Все-таки каков отец, таков и сын.
Он вспомнил, как Фулгрим нависал над ним, гремя свернутым кольцами хвостом в титанической ярости. На него обрушился гнев бога — или, во всяком случае, полубожественного создания, — но он не помнил, чтобы боялся. Уже тогда страх был выжжен из него почти без следа.
— Каков родитель, таково и дитя.
— Да, видимо.
The exact science is vague, but by taking an adolescent child and sealing him within the stomach of one of the enslaved women, the process would either transform the child into an Astartes, or mutate horribly and create an abomination
Тебе всё ещё нужно выбирать кандидатов, возможен брак и всё такое.
Фабий же хочет полноценных хумиков. Только которые будут лучше, чем нынешние.
Про войну в Вьетнаме можно сделать ура-боевик, а можно полную ужаса и страдания драму.
(нижнее левое существо)