Сага о Калаке Суордссоне

…и в то время огня и безумия, воитель шёл на север.

Герой, рождённый сильноруким, коварнее волка,

По имени Калак Суордссон, его когтем стал меч, а клыками – иззубренный топор.

Одной зимней ночью он ощутил прикосновение древних богов,

Но лишь подвиги крови и безумия привлекали взгляд Тёмных Владык.

Его люди искали славы в горах, потерянные среди множества дней,

А Калак Суорссон охотился на зверя, сам являясь добычей.

Той закованной в чешую твари, чьё брюхо полнил вечногорящий огонь,

Холодный коготь рванул, полыхнуло адское пламя, свирепый зверь взвился в воздух,

Калак Суорссон нанёс удар, тяжко ранив чудовище.

Волки собрались вокруг, пока Калак горел заживо,

Но Калак поверг жутких псов столь же быстро, как пшеницу срезает серп.

Чудовище, опутав жилами, оттащил он к пещере,

Калак принёс в жертву сердце твари-змия

И Повелитель Изменений откликнулся на его призыв, усмирив боль Калака.

Вечно теперь Калаку гореть ярким огнём проклятия

И с того дня люди приходили к нему, отдавая свои клинки.

Калак повёл свою армию против орд зеленокожих,

Чёрная кровь запятнала девственный снег, ярко сверкала звезда героя.

Бог Черепов наградил его бронзовыми латами, предвосхитив рассвет.

Но Калак, дабы Боги не отвергли его, не впал в грех гордыни,

Хотя многих поверг лежать в крови он, скромен оставался воин.

Каждый месяц удваивалось число его последователей,

Стальной орды, что шла в сраженье в поиске благословления Властителя Хворей.

Так было, что Калак Суордссон пришёл к Адской Яме,

Где крысуны и уродливые мутанты рыскали в тенях.

Калак одарил Крысиного Короля поцелуем заразы,

И предал ржавому мечу легионы кошмарных тварей.

Бесчисленны стали верные ему, Калак повернул на юг,

Господин Радости шептал ему серебряно-сладкими, острейшими устами:

"Дворец для князя", сказал он, "и южане неплохо строят их,

Насыщайся плотью, лакомствами и кроваво-красным вином"

Так Калак Суордсонн поверг слабака-"Императора" людей,

Он взял его трон и золотой скипетр и вскоре начался пир.

Десять тысяч несущих клинок ревели его имя, а Калак стоял выше всех.

Его провидцы провозгласили, что близится бессмертие судьбы героя!

Владыка Калак, когда-то столь юный и нерешительный, обжёг ночь своим могуществом, 

Его вены пели от колдовского ихора, пока не настал тёмный час,

И тело героя не выдержало, гора живой кости с плотью

Осталась на троне южан, как шутка капризных богов.

Скавены от Дэвида Галлахера

Могс уже добрался до внутренностей грудной клетки огора и предвкушал отличную добычу. Однако не успели ещё его пальцы как следует вцепиться в скользкиие пучки органов, как он почувствовал, что его трофей цапнула костлявая рука.

- Еррг! Убррал коррявые лапы! - сплюнул Могс. 

Странно выглядевший протравленный тут же зашипел в ответ, пока они боролись за блестящие внутренности трупа. Несколько мгновений 

два гуля ругались и царапались. Могс уже был готов вонзить истекающие слюной клыки в нечистого ублюдка и вырвать из вора кусок мяса. Затем сверху раздался визг, воющим эхом разнёсшийся 

надо всем заваленным трупами полем боя, и оба протравленных съёжились в грязи. 

Могс первым осмелился поднять голову, и его красные глаза распахнулись от удивления, когда он увидел короля Расколотую Кровь, восседавшего на своём чудесном скакуне, беседующим с другим лордом. Оба короля выглядели величественно в своих блестящих золотых доспехах и развевающихся плащах, их скакуны кружились на ветру, пока оба благородных повелителя приветствовали друг друга.

Моргнув, Могс посмотрел на солдата в незнакомой ему ливрее и задался вопросом, почему он ещё минуту назад боролся с ним за огорскую добычу - ведь вокруг было достаточно добра, а они не одержали бы победу не бейся рука об руку? 

- Я думаю, мы можем разделить эти трофеи, не так ли? - сказал он.

- Это было бы честью для меня, - ответил солдат, широко улыбаясь и показывая небольшие кусочки мяса, застрявшие в зубах.