великая книга обид

Ну а теперь время для рыбной саги от Каупанга Чёрной Воды. Мутная вода немного размыла факты, но в целом всё было примерно так. Рассказывает шаман.

Пролог
Решила как-то кучка бывших эльфов-эсталийцев поехать за тёмный блок. Самые старые из них рассказывали, что в последний раз они ездили за тёмный блок в те стародавние времена, когда скавены ещё не были игротехами, но в эти маразматические сказки древних дедов никто не верил. Идея поехать за Хаос пришла как-то сама собой и позже обрела форму племени одичавших рыбаков из Каупанга Чёрной Воды. Кое-какой бэк написался, боги придумались, пиво пилось и закусывалось кальмаровыми кольцами. Люди Чёрной Воды в изначальном концепте должы были быть чем-то средним между культистами Ктулху и поехавшими чукотскими викингами, ну а получилось то, что получилось.

Глава 1
Племя высадилось на полигон заблаговременно, но тем не менее строяк был частично проёбан (хотя позже выяснилось, что он вроде как и не проёбан). Однако несмотря на трудности, малочисленность племени и штормовой ветер наш Каупанг, состоявший из двери с ракушками, мешковины, половой тряпки, сушёной рыбы и реконских шатров, оказался лучшей локацией, которую я когда-либо строил. Вечером мы сходили в гости к костру соседнего племени и представились теми-парнями-из-чёрной-воды. Точная запись разговора затерялась где-то в дыму, но содержание было примерно следующее:
- О, это вы что ли те 14 самоубийц, которые будут между Халкисом и Пепложорами?
- Эээ, ну вообще-то нас заехало 9.
- *смех хаосворриора, у которого хитов больше, чем у всего нашего племени*

Глава 2
После парада люди Чёрной Воды сели вокруг костра, вооружились камбалой и брагой, и стали думать, как жить в Пустошах. Вождь сказал: "Каупанг не будет прислуживать всем подряд и болтаться как говно в проруби. Мы разузнаем, что да как, и потом решим, к кому примкнуть." На том и порешили. В 20 часов 00 минут началась игра. В 20 часов 00 минут 15 секунд раздался стук в ворота. За воротами стоял трёхметровый кхорнит с 18 рогами на шлеме, а за его спиной стояло 50 мародёров и демон-принц.
- Вы пойдёте с нами убивать Пепложоров, или мы вас убьем прямо здесь, - сказал кхорнит.
- КРОВЬ КРОВЬ КРОВЬ ЧЕРЕПА ЧЕРЕПА, - сказал демон-принц.
Вождь решил, что это племя достойно того, чтобы Каупанг к нему присоединился. Поход к Пепложорами закончился невнятной потасовкой, после которой я кого-то там перевязал, и затем Каупанг убрался восвояси. Тем же вечером случайно проходивший мимо хаосспавн положил половину племени в тяжран, и из-за отсутствия возможности кого-то вылечить вождь добил раненых. Из-за этого я пропустил Час Богов, но в сагах говорится, что там творилось такое, о чём предпочитают молчать даже Боги Хаоса.

Глава 3
Сразу после победы Хаоса в утреннем штурме Каупанг, жаждавший резать южан, вышел в южные земли вслед за отрядом мародёров из какого-то там племени, и в 10 минутах ходьбы от Башни нас затыкал копьями небольшой отряд имперцев. Один из них решил обыскать меня (лежавшего в робе со здоровенным знаком Нургла на груди) и получил болезнь в ДКшку, тем самым ознаменовав приход Мирмидоса в южные земли. Кстати, в этом бою были убиты все люди Чёрной Воды, и следующие три часа в Каупанге было пусто. Вечером того же дня люди Чёрной Воды, к которым присоединилось несколько заскучавших Олафов, совершили самостоятельную вылазку на юг в сторону Мюнцига. Ворота Мюнцига были открыты, мы храбро побежали в них вслед за Олафами и были убиты засадным отрядом коварных бретоно-имперцев. Один из них добил меня (лежавшего в робе со здоровенным знаком Нургла на груди), после чего я попросил его дать мне ДКшку, чтобы вклеить болезнь. Беру ДКшку в руки, переворачиваю и вижу чип болезни, который я вклеил утром.

Глава 4
Каупанг резал южан, общался с южными северянами (воистину неисповедимы пути Филихола), дразнил Друкаев и захватил в плен слэера, который, несмотря на просьбы Бабки оставить его для экспериментов, был принесён в жертву Богам с Морского Дна. Вечером после Великого Похода с демон-принцем люди Чёрной Воды (и присоединившиеся Олафы) решили не возвращаться домой и продолжили радовать Богов, убивая зазевавшихся имперцев. Кстати, скальды в своих сагах поют, что отряд северян в туманном поле под полной луной - самое атмосферное зрелище во всём Мире Вечной Войны. Обратный путь через тайные тропы был тернист, усыпан трупами южан и окончился напротив крепости Дахао, которых в полночь собирались штурмовать какие-то странные южане.

Глава 5
Утром Каупанг решил посетить на обе Точки Силы. На первой ожидаемо никого не было, а на второй происходила Гнилая Свадьба. Во всех северных землях уже знают, что там было. Для меня это выглядело примерно так: прихожу к середине церемонии, Бабка орёт, Дедка выжимает головы южан. Потом начинается вырезание племени, а Каупанг стоит рядом чувствует себя так, как будто ты ужинаешь в гостях у друга, и тут его родители при тебе начинают орать друг на друга. После этого случается вероломство, и радостные мародёры вырезают всех живых (в основном это были люди Чёрной Воды). Потом нас убивают. Потом раздается приказ: "Убейте всех, кроме рыболюдов!" По холодным и скользким телам ползают мухи, и прилив уносит нас в страну мёртвых.

Эпилог
Дули разные ветры, и одни из них были душные и южные, а другие были прохладные и северные, которые днём гнали резать южан, а ночью заставляли забираться поглубже в спальник. В этой саге не говорилось о поминках Чавыычи, о скальдических битвах, о возвращении вождя и отрезании клешни, о торговой миссии Каупанга и о вожде Карасике, потому что о таком скальды не говорят. Они только говорят: угорели мы так, что Пепложорам нечего было доедать. И ещё один безумный скальд с жабрами на шее сказал: Каупанг направляет драккары куда-то в сторону Кислева.

Эхо Вечности

Демоны Принцы - бессмертные чемпионы Темных Богов, которые продали свои души в обмен на власть и вечную войну. И все же каждый был когда-то смертным, достигшим вершины Пути к Славе - и каждый из них определяется по деяниям своих прошлых жизней…

«Нет.» 

Прошипела Тирежа. Она прошептала слово окровавленными губами как молитву, а не проклятие, как ей хотелось бы. Вокруг нее горит лес — когда-то роща, полная жизни, а теперь просто пылающий памятник её поражению. Она смотрит на своего убийцу, смотрит в знакомые глаза на незнакомом лице. Она не может вымолвить больше ни слова, не способна даже отвести взгляд от увиденного. 

Откровение погубило ее, забрав последние силы. Её убийца смотрит на неё сверху вниз и во взгляде читается злобная признательность. Благодарность за её смерть. Благодарность за то, что она лежит здесь сейчас и кровь её пропитала почву, позвоночник сломан и торчит из спины вместе с клинком, пронзившим её. Тирежа видела этот взгляд в осколках лихорадочных снов, в видениях, слишком обрывочных, чтобы их можно было назвать воспоминаниями. Эти глаза, которые она знала когда-то, теперь принадлежали лицу стройного заляпанного кровью ужаса. Лес продолжал гореть. Пламя провала Тирежи танцевало и корчилось, отражаясь в глазах монстра. Умирающий воин тянется к своему шлему. Трясущимися пальцами она стягивает его. Кровь течет из её рта от напряжения, поднимаясь из разорванных кишок. Всё же она справляется с этим, открывая своё лицо, его бледная кожа кажется янтарной в свете огней. Окруженные стеной огня, убийца и убиенный смотрят друг на друга и видят правду. 

«Тирежа», — выдыхает демон.

 «Лейза», — шепчет в ответ умирающий воин.

Малухара видела возвышения и падения королевств в вечности, которую даровал ей бог. Если верить золотой безволосой касте поэтов, которые скрываются в её тени, она купается в слезах своих врагов и проглатывает их детей целиком, вместе с костями. 

Они рассказывают саги, где она крушит стены сияющих городов и пьёт кровь из черепов королей. Её имя - проклятие в сотне одних культур и ей молятся в сотне других. 

В городе-государстве Дарголеш ей поклоняются как Леди Разбитых Зеркал. 

Кочевые кланы Океана Праха, эти последние отголоски родов великой Бешараанской Конфедерации, называют её в своих мифах Пепельной Богиней. 

Для воинственных племён Уручийского Предела, многие из которых теперь поднимают свои знамёна в её полчищах, она - Крик, Пронзающий Ночь. 

И как много в этом правды? Она выше подобных дум. Поиск правды в тенетах поэтической лжи она оставила низшим существам. Среди таких как она, когда они произносят слова в их обычном смысле, вместо того, чтобы выражать его через эмоции, позы и выражения, она - Малухара. 

Это имя написано на свитках, которые носили её боевые жрецы и фанатичные художники. Целые империи жили и умирали под её пристальным взором, они возносились высоко благодаря неуместной доблести только для того, чтобы пасть перед всепожирающим пламенем и мечами. Она наблюдала за тем, как эти королевства погружаются в пучины истории с тем же стылым, вялым наслаждением, которое она чувствует, наблюдая, как горит эта роща. 

Бледная радость. Пустое наслаждение. Потому что этого никогда не бывает достаточно, всегда мало, всегда чего-то не хватает. К каждой победе примешана горечь, которой хватает, чтобы испортить всю её сладость. За каждое завоевание приходится платить свою цену. Каждый триумф на костях королевств приносит новые проклятия вместе с дарами. Разрушенный до основания город - это потерянные душ, которые могли бы воспевать её подвиги звёздам. Убитый чемпион - герой, который никогда больше не поднимет оружие и не убьёт по её приказу. Императрица, приведенная ко двору Малухары, - это душа, о которой она сожалеет, что не испробовала, когда та была в самом соку. За каждым триумфом... Сожаление. Никогда не бывает достаточно. Никогда... И где-то глубоко на задворках разума, который был нечеловеческим уже тысячелетия, в бурлящей мешанине её мыслей, она жаждала… в следующий раз, в следующий раз будет настоящее наслаждение, настоящее чувство удовлетворения. Всё для этого? Это то, что Малухара знает. Это то, что она видела. Это то, что она чувствует, когда она вообще позволяет себе чувствовать. Но Лейза не видела ничего этого, не чувствовала ничего этого, потому что Лейза мертва. Мертва, как империя, которая её породила.

"Этого не может быть.» 

Голос Малухары, как и сам демон — сплав кошачьей грации и собачьей дикости. 

Даже когда она произносит слова, она понимает, что они лживы. Она произносит их для пущей драматичности, потому что откровение требует какой-то реакции. Таков естественный ход вещей. Воистину, она не знает, плакать ли от радости или вопить от ярости. Она расколола небеса в ярости когда-то. Её печаль рождала реки. Или... эти воспоминания лишь отрывки из нескладных сказаний её рабов, растворившиеся в её больном разуме? Она не знает. 

Сейчас ей всё равно. Увиденное не могло быть правдой. И все же, оно было ей. Из всех душ, которые Бог Бури мог украсть. Из всех бесчисленных теней, которые Зигмар мог собрать и вернуть к полу-жизни. 

«Тирежа». 

Она произносит имя мурлыкая, рыча, ворча, ласково. Но у пронзённой дочери Бога Бури не находится слов для нее. Дыхание Тирежи становится судорожным, каждый вдох ловит крохи воздуха. Малухара восхищается ею по-своему. Как воин отказывается умирать, как если бы у неё действительно был выбор; как Тирежа бросает вызов смерти, цепляясь за последние мгновения своей жизни. И почему? Потому что Бог Бури делает своих сыновей и дочерей такими сильными. Малухара улыбнулась этой мысли. Выразилось это в виде слегка растянувшейся в стороны обильной рубцовой ткани, остающейся от её губ, но этого хватило, чтобы обнажить костяное кладбище зубов. Слюна, едкая и воняющая морской водой, стекает с уголка её пасти. Капли слюны шипят на нагруднике Тирежи. Металл шипит. Черный дым клубится там, где слюна демона барабанит по искорёженной бронзе доспехов война. 

Даже сейчас Малухара не испытывает истинного, цельного наслаждения. Не даже с мечом, пронзившим искалеченное тело её врага и глубоко вошедшим в землю. Не даже когда железо её клинка, выкованное во владении Хаоса, пьёт кровь, бьющуюся из пробитого сердца её противника. Это не чистое наслаждение, но впервые за многие-многие годы это нечто близкое, такое близкое! Её слёзы капают вместе со слюной, мерзким дождем, окрещая падшего врага. Она произносит четыре слова. Три из них - команды, тихо прорычала среди горящих деревьев, а последнее - ласково промурлыканное имя. 

«Пой для меня, Тирежа». 

В ответ умирающая дочь Бога Бури хватает лезвие своими окровавленными рукавицами, оставляя красные пятна на осквернённом металле, когда в последний раз пытается вытащить его из кишок. 

«Пооой», - протягивает демон, ухмыляясь. 

Она крутит клинок в теле Тирежи. Пробитый сигмаритовый доспех визгливо скрипит, когда она корчится от боли, но она отказывается кричать. И, конечно, Малухара восхищается ею и за это тоже. Но это не изменит ее судьбу. Огромные крылья демона раскрываются с треском сухожилий, а затем подрагивают, как огромные вонючие холщёвые паруса. Их движения направляют жар пожара на умирающего воина вместе с мускусным запахом, чего-то сладковатого и мерзкого, с секрециями животного на грани. Малухара чувствует запах своего собственного аромата. Её личные духи. Она в последний раз упирается в клинок, проталкивая его дальше в живот умирающего воина, глубже в землю под ним.

 «Пой для меня, как раньше». 

Демон смеется, плачет; демоническая смесь того и другого, которые на самом деле не похожи ни на смех, ни на плач. 

«С последним своим вздохом... Спой для меня, сестра.»

Пальцы Тирежи скользят по лезвию, ослабевшие соскальзывают, затем падают. Она смотрит вверх, потому что уже слишком обескровлена, чтобы отвести взгляд. Глаза её сестры сияют от слёз, воняющих морем, а из пасти монстра свисает липкими верёвками кислотная слюна. Лейза, думает она - и в то же время: Малухара. 

Земля под демоном чернеет от соприкосновения с существом, почва превращается в пепел, извергая раковины высохших насекомых, лишённых жизни. Деревья всё ещё горят от колдовского огня, жара хватит, чтобы выжечь сигмарит, но они уже падают, рушатся под тяжестью гораздо более мрачного разложения. Армии Малухары едва ли нуждаются в опустошении земель; одно присутствие их демонической королевы разъедает реальность. 

«Спой для меня, сестра». 

Однажды она сделала это. В другом возрасте. В другой жизни. Младшая сестра поёт старшей; принцесса поёт для королевы. Другое наслаждение в королевстве, где солнечный свет сияет на белоснежных башнях. Затем пришли тени. Затем началась война королев. Затем - грозовые тучи, серые от спешки, черные от ярости. Они погружают земли в тень и омывают её дождем, опоздавшего, опоздавшего, для того, чтобы что-либо сделать, кроме шипения на умирающих деревьях и лужиц в открытых глазах Тирежи. 

Лейза... Малухара... Затем наступила тьма. И затем появился Свет.

Малухара вынимает свой клинок из тела. Труп вздрагивает от движения, дождевая вода бежит по его щекам, и демоница оскаливает зубы от того, как это символично и жалко. Если бы кто-то из её сагаписцев был свидетелем этого, то наверняка превратил бы всё в новую проповедническую песнь из предзнаменований и предсказаний. Она уходит от тела, по-кошачьи чистит своё оружие размеренными движениями языка, слизывает кровь Тирежи с лезвия, глотая осколки жизни, которая закончилась эпоху назад. 

Лейза. Город шпилей. Поющий народ. Тирежа. Улыбающийся ребенок. Поющая сестра. Война за трон. Нож во мраке ночи. Дело, которое должно быть сделано. 

Гром взывает сверху, предупреждая мир внизу. Демонесса перестает лизать. Она опускает меч. Она знает, что будет. После битвы всегда приходят падальщики. Ярость Бога Бури эхом разносится по всему владению - хор молний и грома, это стихийное начало лживейшего из богов, и где за несколько минут до этого лежали мертвые сыновья и убитые дочери Зигмара, теперь нет ничего кроме обугленной земли. Так же, как когда-то её вознес Князь Наслаждений, теперь Бог Бури забрал душу её сестры в свою небесную кузню, вернул для очередной дешёвой попытки выковать жизнь. Как долго Тирежа была одной из священных рабов Зигмара? Может сёстры уже встречались, не зная этого, за прошедшие годы, после того, как Бог Бури распахнул врата Азира? Нет. Она чувствовала, она знала, что ответ — Нет. 

Сегодня вечером Тирежа второй раз умерла в тени своей сестры. Первый был в годы, предшествующие прошедшим векам, когда сестра убила сестру за право управлять королевством, которое сейчас не помнит ни одна живая душа. И второй… Малухара поняла, что снова плачет. Близко, так близко, к памяти о наслаждении. Она будет дорожить этим воссоединением всегда. Теперь она молится тому, кто не был её богом. Она молится с каждым воображаемым ударом своего злого сердца, умоляя далёкого Бога-Короля в его небесном городе перековать Тирежу снова. И снова. И снова. Даже воспоминание о восторге, даже отголосок экстаза - это удовольствие, которое нужно преследовать. И ни одна кровь никогда не была на вкус слаще, чем кровь её сестры.

Культы Нургла.

Классы и карьеры — Учёные, ч.1

Фармацевт

Фармацевты специализируются в изготовлении лекарств — в основном, пилюль, микстур и мазей — для продажи как докторам, так и пациентам напрямую. Лаборатория фармацевта наполнена целой горой разнообразного оборудования — пузырящиеся перегонные кубы, дымящиеся мензурки, изношенные пестики со ступками, и многое другое. Некоторые фармацевты подрабатывают, производя не совсем законные вещества, например, стимуляторы для отчаянных студентов, галлюциногенные вещества для скучающих дворян, или совершенно опасные вещества для совершенно опасных заказчиков. Но подобные занятия столь же прибыльны, сколь опасны. Редкие ингридиенты очень дороги, и фармацевты частенько испытывают нужду в средствах, что вынуждает их отправляться на самостоятельные поиски веществ в не самые гостеприимные места. Многие также примыкают к походам наёмников, солдат или просто искателей приключений, в том числе и ради звонкой монеты.

Под давлением Гильдии Медиков, крупные города часто объявляют фармацевтов вне закона, однако, они могут выполнять роль медика в группе приключенцев. К тому же, они универсальны в своей нише — помимо исцеления, они способны распознавать редкие и непонятные вещества, а также обращать их на месте в полезные зелья.

Инженер

«Мастер Инженер Фолькер фон Майнкопт обрёл вдохновение, наблюдая как студенты Артиллерийской Школы обучаются скоростной перезарядке. У него случилось откровение: больше стволов = больше выстрелов = больше смертей. Вскоре он представил общественности свой первый полноценный повторитель, «Вращающаяся Кавалькада Смерти Фон Майнкопта», а также многоствольный пистолет «Миниатюрная Установка Массовой Доставки Губительного Свинца Фон Майнкопта». Уважаемый инженер не смел почивать на лаврах успеха, и вскоре собрал внушительную девятиствольную пушку, которую назвал просто и коротко «Залповое Орудие Адский Взрыв». Венец его творческой мысли столь же смертелен для врага, как и для собственного расчёта.» — Леди Теодора Хольценауэр, «Великие Инженеры Империи».

Основная работа инженеров — создание механических устройств и постройка капитальных сооружений вроде мостов, каналов или фортификаций. Наиболее признанными мастерами считаются дварфы, состоящие в Дварфийской Инженерной Гильдии, и люди из Имперской Инженерной Школы в Альтдорфе, хотя при этом самоучки так же ценятся за талант. Инженеры-люди стремятся к поиску новых решений и постоянным улучшениям, в то время как инженеров-дварфов в почёте неизменность проверенных временем разработок. Наиболее престижной инженерной работой считается горное дело, особенно если это добыча драгоценных металлов. Чуть менее престижной, но не менее почётной является служба в инженерных подразделениях Штатных Войск, где инженеры поддерживают в рабочем состоянии военные машины и занимаются сапёрной работой. Мастер-Инженер обычно возглавляет собственную группу из конструкторов и механиков, занимаясь комплексными проектами и научной работой. Дипломированные специалисты наиболее уважаемы в Империи, им доверяют наиболее амбициозные и важные проекты, вроде знаменитой системы Паровых Шлюзов в каналах Форбергланда.

Некоторые инженеры посвящают свою жизнь исследованиям старинных твердынь дварфов, разыскивая утерянные знания мастеров далёкого прошлого. Наиболее отчаянные исследователи находят самые настоящие чудеса на грани волшебства, а так же механизмы, переделанные гоблинами или крысолюдами для своих тёмных целей. Более всего привлекают внимание архитектурные решения вроде мостов, тянущихся многие мили в подземных пещерах, некогда соединявшие дварфийские поселения, фермы и форты.

«Акулы! Нет, хуже! Пиявки! Но не такие пиявки, что высасывают с кровью твоих хвори, нет! Такие пиявки, которые высасывают твои деньги прямо из кармана!» — Штефан Баклер, Торговец

Юристы консультируют желающих, растолковывают законы, а также выступают защитниками своих клиентов в судах. Чаще всего, юрист имеет узкую специализацию в законах определённой провинции или законах церковных. Большинство юристов имеют блестящее образование, деньги и ценные связи в высшем свете, хотя одарённые самоучки — не редкость. Религиозные юристы культов Верены и Сигмара наиболее уважаемы обществом. Некоторые юристы нанимаются на роль посредников, разбирая споры вне стен дорогостоящих судов, и данная практика весьма популярна у Хафлингов. Иные специалисты работают на криминальные банды, разыскивая лазейки и уловки в законах, помогая освобождать из заключения своих коллег по цеху. Самое высшее звание юриста — Барристер, и подобные люди занимаются судебными разбирательствами на уровне провинций или даже государств, и просят за свои услуги невероятные суммы.

Юристы знают своё дело — доставать людей из неприятностей. А группа приключенцев просто обожает попадать в неприятности. Также, специалист в юриспурденции поможет обойти определённый закон или найти выход из нестандартной ситуации. Да и в конце концов, приведение негодяев к правосудию в Империи — дело вполне себе доходное.

«Они явились сюда, полагая, что несколько мирных, беспомощных служителей не окажут никакого сопротивления, и мы легко расстанемся с драгоценными реликвиями. И я обращаюсь к Морру с просьбой не судить строго этих несчастных семерых бандитов, ибо Брат Хильд причинил им уже достаточно физического ущерба…» — Аббат Эрнст Хальфгаузер.

Монахи и монахини являются членами религиозных орденов, расположенных обычно в аббатствах, ковенах и монастырях. Большинство из них просыпается с первыми лучами солнца, дабы после заутренней молитвы заняться делами — вспахивать поля, ухаживать за больными, или переписывать важные манускрипты. Некоторые приносят клятву пилигрима, и странствуют по всей Империи с только им понятными целями, а другие остаются среди людей, дабы помочь пастве и наставить её на религиозный путь. Также, народ империи заносит в монашество различных отшельников или людей, оставленных в уход за святынями. Многие монахи изучают важные науки, например, каллиграфию, пивоварение и винокурение. Аббаты, как правило, направляют подобные умения в нужное русло, получая для себя пожертвования и патронаж уважаемых людей и сообществ. А настоятели больших сообществ или воинствующих орденов имеют большое влияние на умы и сердца локальных жителей.

«Быстрее! Быстрее же! По улицам идут Сёстры Веры и Чистоты. Я собираюсь накинуть несколько медяков в их терновые венцы! Это приносит удачу во всех делах на год вперёд!» — Бенгдт, альтдорфский уличный бродяга.

Стоит только религиозному сообществу обнаружить кусок пророчества, или увидеть некое знамение, они принимаются за поиски. Аббатства, расположенные вдоль путей паломничества, регулярно посылают на обход боевые отряды Сестёр и Братьев, дабы удостовериться в безопасности пилигримов. И конечно же, всегда найдётся пара безумных монахов, следующих на самый край света к самым грозным опасностям, с одной только им понятной целью.