Тз’аркан, Осушитель миров, вырвался из вечного заточения в Пустошах Хаоса только для того, чтобы оказаться неразрывно связанным со своим освободителем — жестоким и беспощадным Малусом Темным Клинком. Узнав о сокрытой в демоне силе, Владыка ночи клана Эшин отправил своего самого верного и надежного убийцу, Мастера смерти Сникча, найти этого демона и выявить его истинную мощь.
ОГРОИДЫ
Мало что известно о таинственных огроидах. В дни давно минувшие они были частью полчищ Разрушения, пока не оказались втянутыми в войну против Горкаморки. Удивляться тут нечему, ведь Двухголовый Бог всегда упивался насилием. Однако огроиды были слишком горды, чтобы признать поражение, пусть даже от руки божества. В отчаянии они обратились к Хаосу, надеясь снискать новые силы для этой войны, но мольбы о помощи только еще больше попрали воинские принципы Горкаморки.
Несмотря на свой устрашающий вид, огроиды не просто звери. Некоторые из их числа становятся чудотворцами - обладая впечатляющими колдовскими способностями, швыряя во врага потоки пылающей энергии.
.
КРАДУЩИЕ РАЗУМ СФИРАНКСЫ
Любимое дело крадущего разум сфиранкса – это похищение секретов, таящихся в умах его жертв. Источник этой агрессивной телепатической силы кроется в третьем глазе посреди лба львиного создания. Правда, это вовсе не причуды дикой природы, а нечестивый дар, полученный дорогой ценой.
.
ФОМОРОИДЫ-КРУШИТЕЛИ
Фомороиды с давних времен имели склонность к каменному ремеслу. С поразительной легкостью они могут разобрать сооружение на части, метая куски каменной кладки во врагов. Некогда они служили кастой строителей в одном из великих государств Перепутья. Будучи умелыми каменотесами, фомороиды однако не пользовались уважением и почетом среди своих господ и были скорее рабами их воли. Вскоре их терпение кончилось, и фомороиды восстали против своих надзирателей. После жестокого конфликта, сравнявшего с землей немало величественных архитектурных творений, фомороиды одержали победу над прежними хозяевами. Свобода лежала прямо у них перед глазами – только руку протяни.
Более того, те немногочисленные недалёкие или гиперактивные охотники на ведьм, которые, не зная о связях фон Дракен с нульнской властью или, будучи чересчур фанатично уверенными в своей непогрешимости, попытались слишком пристально интересоваться её делами или брать штурмом черную башню, исчезли без следа — и уже никогда и никому ничего не расскажут из того, что они узнали.
А правда заключается в том, что Элспета фон Дракен одна из последних потомков древней династии людей, отмеченных ветрами магии. В разное время в этой династии рождались и маньяки, и святые.
Она также одна из наиболее могущественнейших аметистовых волшебников эпохи, но Элспет - не из тех, кто тратит своё время на ежедневные интриги или подковёрную борьбу Магических Коллегий. Да, она там училась, да, в теории, она до сих пор хранит верность Коллегиям (за что многие из тамошних волшебников ей безмерно благодарны), да, сейчас между ней и Коллегиями установлено непрочное перемирие — но она иная.
Элспет одержима страстью к экспериментам, она из тех мистиков, которые не скованы какими-либо рамками и способны на что угодно. Собрала и свела воедино огромную коллекцию колдовских артефактов и знаний, которую ревностно оберегает. И она настолько сроднилась с магией Шайша, Аметистового ветра Смерти, что, по мнению некоторых, вообще перестала быть человеком. Возможно, это и действительно так, если принимать во внимание её почти призрачный, мертвенно-бледный облик, который не меняется уже много десятков лет.
Говорят, Элспет проводит своё время частью в своей нульнской башне, частью в такой же, скрытой где-то в Серых горах, частью в розысках утраченных знаний. Но, несмотря на свою скрытность, эта волшебница — истинная дочь Империи и погибель для всех её врагов, которым не посчастливится перейти дорогу фон Дракен. Волшебница также связана длительными пактами и альянсами с Церковью Морра и правящим советом Нульна, все стороны этих соглашений обязуются приходить друг другу на помощь, особенно во время войны.
Нынешний верховный патриарх Имперских Магических коллегий, Балтазар Гельт, неспроста настороженно относится к тем независимости и влиянию, которыми пользуется фон Дракен, и давно приказал своим осведомителям следить за волшебницей везде, где только возможно. В течение последних нескольких лет осведомители докладывали о десятке конфликтов — как широко известных, так и о малоизвестных — в которых фон Дракен оказывалась победительницей, сражаясь с некоторыми из жутких врагов. Например, с болотными костебродами, опустошавшими целые деревни в нижнем течении реки Сол, требовавшими, чтобы им приносили в жертву молодых людей. Или с ламийской вампиршей Вашарой, которая хотела совратить аристократическое семейство Йегерсбруков из Пфайльдорфа и превратить этот город в мрачное царство не-смерти. До тех пор, пока Элспет фон Дракен занимается только своими делами и защищает Империю, Гельту остаётся только наблюдать, но среди его подчинённых волшебников есть такие, кто боится, как бы подозрения Гельта о могущественной фон Дракен не привели к войне между ними.
Во время вторжения хаоситской орды Тамурхана Элспет фон Дракен появилась перед городским советом и графиней Эммануэль подобно воплощению самой Смерти, облачённая в одеяния такого глубокого чёрного цвета, что казалось, это ожившая тьма, а в руке волшебницы была изогнутая коса — столь острая, что казалось, воздух распадается на куски. Именно по совету фон Дракен графиня Эммануэль решила собирать свои армии для защиты самого Нульна, вместо того, чтобы дать бой Тамурхану на открытой местности. Присутствие Элспет фон Дракен вселило в присутствующих такой страх, что не нашлось почти никого, кто решился бы возразить против её плана, даже зная, чего будет стоить такая стратегия всей провинции. На седьмой день великого сражения, когда Тамурхан собирался провести великий и ужасающий ритуал, чтобы ублажить своего тёмного бога и призвать колоссальную орду демонов для уничтожения города, волшебница вступила в бой, сидя на спине карминового дракона. Дыхание дракона залило поле боя разрядами всепожирающих тёмно-багровых молний, а сама волшебница пустила в ход всё своё колдовское могущество против Слуг Разложения. Те, кто видел Элспету после сражения, утверждали, что после своих подвигов она превратилась в практически невидимую тень. И только спустя много лет она появилась снова, заново обретя и свою мертвенную бледность, и свою молодость.
Тёмноходец
Тело фон Дракен так насыщено жуткой магией, что она, в сущности, стоит между жизнью и смертью и может, по желанию, превращаться в практически бесплотную человекообразную тень.
Сжигающая вспышка
Дыхание карминового дракона приводит к взрыву сгустка аметистовой эктоплазмы, способному обратить металл и плоть в ржавые хлопья и прах, как будто за несколько секунд пронеслись несколько тысячелетий.
Бледная Коса
Это оружие, будучи созданным, скорее, из тени, нежели из твёрдого материала, как говорят, создано самой Элспет фон Дракен и имеет сродство с Шайшем, ветром смерти. Оно помогает своей хозяйке накапливать и направлять ветер смерти по желанию.
Часы Смерти
Эти песочные часы — древний артефакт, окружённый множеством легенд и преданий. Говорят, что вместо обычных песчинок в нём находится прах древнего бога смерти. Большую часть своей сверхъестественно долгой жизни Элспет фон Дракен тратит на изучение всех тайн Часов. Благодаря этому артефакту волшебнице удалось добиться — путь и ограниченного — контроля над временем и самой смертью.
Книга не просто посвящена Морати и ее божественности, отдельное внимание уделено некому Великому Новорожденному и появлению его на свет в Смертных Владениях, что приведет к особым последствиям для всех жителей царств.
1)Начинается она с Пророчества Порождения, из которого становится ясно, что у Смертных Владений настоящие проблемы – Темный Принц почти свободен. Затем вспоминаются события последних веков – от некротрясения до осады Вараньего шпиля, рисуя картину того, насколько все плохо сейчас во владениях.
2)Морати собирается завершить свой ритуал, который позволит ей заполучить божественность. Для этого ей нужны два элемента – варанит и Окатианский Фонарь.
Варанит – редкая форма расплавленного мирокамня, который есть только в Восьмиконечье. Приспешники Архаона добывают его, поскольку тот поможет разрушить защитные сооружения, охраняющие Врата Владений, которые ведут прямиком в Азир
Окатианский Фонарь – устройство, при помощи которого Теклис выкачивал альвийские души из утробы Слаанеш, которые затем стали идонетами. Идонеты украли его, когда узнали, что Теклис хочет избавиться от своих «неудавшихся» детей, и спрятали глубоко под водой.
3)Морати пытается убедить Зигмара послать армии на штурм Утробы Варрантакса, чтобы отвлечь основные силы врага, пока небольшой отряд Морати, который она сама же и возглавит, углубится в шахты, перенесет весь варанит в пустоту между владениями и 100% не воспользуется им для своих таинственных злобных целей.
Большинство союзников Зигмара видят, что Морати лжет, однако Зигмар понимает, что, если он не поможет и варанит останется в лапах врага, Архаон сможет в скором времени предпринять штурм Азира, который увенчается успехом. Врата Азира будут прорваны.
Морати также просит Зигмара вывести из Анвилгарда гарнизон Наковален Молотодержца и тоже отправить его на осаду Утробы.
В проникновении им помогает Алариэлль, и (неожиданно) Катакрос, который с прошлой кампании Wrath of the Everchosen укрепился в Восьмипутье и хочет уничтожить Архаона. Он атакует с другой стороны, пока Грозорождённые и Дочери Кхаина проникают в катакомбы. Против них стоят хаоситы и слаанешиты, которых Слаанеш звал во снах.
Тем временем, Каперы-загонщики и Тенеловчие полагают, что обнаружили место расположения Окатианского Фонаря, и теперь готовятся выкрасть его.
4)Тощие Призыватели Тзинча изобретают новое оружие, которое не позволит Грозорожденным возвращаться в Азир во время боя.
5)Морати естественно крадет варанит, пока ее агенты стремятся утащить фонарь (с разъяренной армией идонетов на хвосте).
6) Одним из главных героев также является Лорд-дознаватель Кайзер Вен Брехт из Анвилгарда, потомок рода, представители которого теперь оказались под проклятием вампиризма.
7)В городе-храме Дочерей Каина Хагг Нар проходит ритуал Морати. Разозленные идонеты и выследившие ее отряд армии Слаанеш приближаются к городу.
8)Суть ритуала: Морати хочет отправиться в желудок Слаанеш, извлечь оттуда души эльфийских королей из Мира-Что-Был, поглотить эти сырые души и тем самым обрести божественность.
В ходе ритуала все идет по плану, пока пред Морати не появляется последняя душа – подразумевается, что это сам Король-Феникс, Аэнарион. Разозленный Аэнарион буквально разрывает Морати на две части.
Как итог: Морати получает божественность, но теперь благодаря Королю-Фениксу ее душа содержится в двух телах. Морати-Каин, самозваная реинкарнация самого Каина, и Теневая Королева – громадная змея, которая заключила внутри себя все темнейшие стороны души Морати.
9)В этот самый момент Слаанеш порождает на свет Новорожденного или сам становится им.
10)Морати заключает союз с идонетами против своего общего врага – Теклиса.
11)Анвилгард оказывается под осадой. Внутри начинается бойня, устроенная альвами, присягнувшими Морати-Каину, а снаружи наступают Каперы-загонщики из города Мистхавн, объединившиеся с ней. Вен Брехт пытается перейти в контрнаступление вместе с дуардинами, но попытка проваливается – Морати слишком сильна. Морати захватывает город и называет его «Хар Курон». Он становится частью ее новой империи.
12)Оставшихся защитников-Грозорожденных пленят и пытают, потому что мертвые Грозорожденные могут вернуться в Азир, чтобы раньше времени сообщить Зигмару о содеянном Морати.
13)В конце книги Вен Брехта спасает неизвестное существо. Все, что мы знаем – то, что у фигуры были крылья как у летучей мыши.
14)Книга заканчивается тем, что воинства Слаанеш собираются пред Новорожденным, который обретает громадную крылатую форму и произносит свои первые слова.
Демоны Принцы - бессмертные чемпионы Темных Богов, которые продали свои души в обмен на власть и вечную войну. И все же каждый был когда-то смертным, достигшим вершины Пути к Славе - и каждый из них определяется по деяниям своих прошлых жизней…
«Нет.»
Прошипела Тирежа. Она прошептала слово окровавленными губами как молитву, а не проклятие, как ей хотелось бы. Вокруг нее горит лес — когда-то роща, полная жизни, а теперь просто пылающий памятник её поражению. Она смотрит на своего убийцу, смотрит в знакомые глаза на незнакомом лице. Она не может вымолвить больше ни слова, не способна даже отвести взгляд от увиденного.
Откровение погубило ее, забрав последние силы. Её убийца смотрит на неё сверху вниз и во взгляде читается злобная признательность. Благодарность за её смерть. Благодарность за то, что она лежит здесь сейчас и кровь её пропитала почву, позвоночник сломан и торчит из спины вместе с клинком, пронзившим её. Тирежа видела этот взгляд в осколках лихорадочных снов, в видениях, слишком обрывочных, чтобы их можно было назвать воспоминаниями. Эти глаза, которые она знала когда-то, теперь принадлежали лицу стройного заляпанного кровью ужаса. Лес продолжал гореть. Пламя провала Тирежи танцевало и корчилось, отражаясь в глазах монстра. Умирающий воин тянется к своему шлему. Трясущимися пальцами она стягивает его. Кровь течет из её рта от напряжения, поднимаясь из разорванных кишок. Всё же она справляется с этим, открывая своё лицо, его бледная кожа кажется янтарной в свете огней. Окруженные стеной огня, убийца и убиенный смотрят друг на друга и видят правду.
«Тирежа», — выдыхает демон.
«Лейза», — шепчет в ответ умирающий воин.
Малухара видела возвышения и падения королевств в вечности, которую даровал ей бог. Если верить золотой безволосой касте поэтов, которые скрываются в её тени, она купается в слезах своих врагов и проглатывает их детей целиком, вместе с костями.
Они рассказывают саги, где она крушит стены сияющих городов и пьёт кровь из черепов королей. Её имя - проклятие в сотне одних культур и ей молятся в сотне других.
В городе-государстве Дарголеш ей поклоняются как Леди Разбитых Зеркал.
Кочевые кланы Океана Праха, эти последние отголоски родов великой Бешараанской Конфедерации, называют её в своих мифах Пепельной Богиней.
Для воинственных племён Уручийского Предела, многие из которых теперь поднимают свои знамёна в её полчищах, она - Крик, Пронзающий Ночь.
И как много в этом правды? Она выше подобных дум. Поиск правды в тенетах поэтической лжи она оставила низшим существам. Среди таких как она, когда они произносят слова в их обычном смысле, вместо того, чтобы выражать его через эмоции, позы и выражения, она - Малухара.
Это имя написано на свитках, которые носили её боевые жрецы и фанатичные художники. Целые империи жили и умирали под её пристальным взором, они возносились высоко благодаря неуместной доблести только для того, чтобы пасть перед всепожирающим пламенем и мечами. Она наблюдала за тем, как эти королевства погружаются в пучины истории с тем же стылым, вялым наслаждением, которое она чувствует, наблюдая, как горит эта роща.
Бледная радость. Пустое наслаждение. Потому что этого никогда не бывает достаточно, всегда мало, всегда чего-то не хватает. К каждой победе примешана горечь, которой хватает, чтобы испортить всю её сладость. За каждое завоевание приходится платить свою цену. Каждый триумф на костях королевств приносит новые проклятия вместе с дарами. Разрушенный до основания город - это потерянные душ, которые могли бы воспевать её подвиги звёздам. Убитый чемпион - герой, который никогда больше не поднимет оружие и не убьёт по её приказу. Императрица, приведенная ко двору Малухары, - это душа, о которой она сожалеет, что не испробовала, когда та была в самом соку. За каждым триумфом... Сожаление. Никогда не бывает достаточно. Никогда... И где-то глубоко на задворках разума, который был нечеловеческим уже тысячелетия, в бурлящей мешанине её мыслей, она жаждала… в следующий раз, в следующий раз будет настоящее наслаждение, настоящее чувство удовлетворения. Всё для этого? Это то, что Малухара знает. Это то, что она видела. Это то, что она чувствует, когда она вообще позволяет себе чувствовать. Но Лейза не видела ничего этого, не чувствовала ничего этого, потому что Лейза мертва. Мертва, как империя, которая её породила.
"Этого не может быть.»
Голос Малухары, как и сам демон — сплав кошачьей грации и собачьей дикости.
Даже когда она произносит слова, она понимает, что они лживы. Она произносит их для пущей драматичности, потому что откровение требует какой-то реакции. Таков естественный ход вещей. Воистину, она не знает, плакать ли от радости или вопить от ярости. Она расколола небеса в ярости когда-то. Её печаль рождала реки. Или... эти воспоминания лишь отрывки из нескладных сказаний её рабов, растворившиеся в её больном разуме? Она не знает.
Сейчас ей всё равно. Увиденное не могло быть правдой. И все же, оно было ей. Из всех душ, которые Бог Бури мог украсть. Из всех бесчисленных теней, которые Зигмар мог собрать и вернуть к полу-жизни.
«Тирежа».
Она произносит имя мурлыкая, рыча, ворча, ласково. Но у пронзённой дочери Бога Бури не находится слов для нее. Дыхание Тирежи становится судорожным, каждый вдох ловит крохи воздуха. Малухара восхищается ею по-своему. Как воин отказывается умирать, как если бы у неё действительно был выбор; как Тирежа бросает вызов смерти, цепляясь за последние мгновения своей жизни. И почему? Потому что Бог Бури делает своих сыновей и дочерей такими сильными. Малухара улыбнулась этой мысли. Выразилось это в виде слегка растянувшейся в стороны обильной рубцовой ткани, остающейся от её губ, но этого хватило, чтобы обнажить костяное кладбище зубов. Слюна, едкая и воняющая морской водой, стекает с уголка её пасти. Капли слюны шипят на нагруднике Тирежи. Металл шипит. Черный дым клубится там, где слюна демона барабанит по искорёженной бронзе доспехов война.
Даже сейчас Малухара не испытывает истинного, цельного наслаждения. Не даже с мечом, пронзившим искалеченное тело её врага и глубоко вошедшим в землю. Не даже когда железо её клинка, выкованное во владении Хаоса, пьёт кровь, бьющуюся из пробитого сердца её противника. Это не чистое наслаждение, но впервые за многие-многие годы это нечто близкое, такое близкое! Её слёзы капают вместе со слюной, мерзким дождем, окрещая падшего врага. Она произносит четыре слова. Три из них - команды, тихо прорычала среди горящих деревьев, а последнее - ласково промурлыканное имя.
«Пой для меня, Тирежа».
В ответ умирающая дочь Бога Бури хватает лезвие своими окровавленными рукавицами, оставляя красные пятна на осквернённом металле, когда в последний раз пытается вытащить его из кишок.
«Пооой», - протягивает демон, ухмыляясь.
Она крутит клинок в теле Тирежи. Пробитый сигмаритовый доспех визгливо скрипит, когда она корчится от боли, но она отказывается кричать. И, конечно, Малухара восхищается ею и за это тоже. Но это не изменит ее судьбу. Огромные крылья демона раскрываются с треском сухожилий, а затем подрагивают, как огромные вонючие холщёвые паруса. Их движения направляют жар пожара на умирающего воина вместе с мускусным запахом, чего-то сладковатого и мерзкого, с секрециями животного на грани. Малухара чувствует запах своего собственного аромата. Её личные духи. Она в последний раз упирается в клинок, проталкивая его дальше в живот умирающего воина, глубже в землю под ним.
«Пой для меня, как раньше».
Демон смеется, плачет; демоническая смесь того и другого, которые на самом деле не похожи ни на смех, ни на плач.
«С последним своим вздохом... Спой для меня, сестра.»
Пальцы Тирежи скользят по лезвию, ослабевшие соскальзывают, затем падают. Она смотрит вверх, потому что уже слишком обескровлена, чтобы отвести взгляд. Глаза её сестры сияют от слёз, воняющих морем, а из пасти монстра свисает липкими верёвками кислотная слюна. Лейза, думает она - и в то же время: Малухара.
Земля под демоном чернеет от соприкосновения с существом, почва превращается в пепел, извергая раковины высохших насекомых, лишённых жизни. Деревья всё ещё горят от колдовского огня, жара хватит, чтобы выжечь сигмарит, но они уже падают, рушатся под тяжестью гораздо более мрачного разложения. Армии Малухары едва ли нуждаются в опустошении земель; одно присутствие их демонической королевы разъедает реальность.
«Спой для меня, сестра».
Однажды она сделала это. В другом возрасте. В другой жизни. Младшая сестра поёт старшей; принцесса поёт для королевы. Другое наслаждение в королевстве, где солнечный свет сияет на белоснежных башнях. Затем пришли тени. Затем началась война королев. Затем - грозовые тучи, серые от спешки, черные от ярости. Они погружают земли в тень и омывают её дождем, опоздавшего, опоздавшего, для того, чтобы что-либо сделать, кроме шипения на умирающих деревьях и лужиц в открытых глазах Тирежи.
Лейза... Малухара... Затем наступила тьма. И затем появился Свет.
Малухара вынимает свой клинок из тела. Труп вздрагивает от движения, дождевая вода бежит по его щекам, и демоница оскаливает зубы от того, как это символично и жалко. Если бы кто-то из её сагаписцев был свидетелем этого, то наверняка превратил бы всё в новую проповедническую песнь из предзнаменований и предсказаний. Она уходит от тела, по-кошачьи чистит своё оружие размеренными движениями языка, слизывает кровь Тирежи с лезвия, глотая осколки жизни, которая закончилась эпоху назад.
Лейза. Город шпилей. Поющий народ. Тирежа. Улыбающийся ребенок. Поющая сестра. Война за трон. Нож во мраке ночи. Дело, которое должно быть сделано.
Гром взывает сверху, предупреждая мир внизу. Демонесса перестает лизать. Она опускает меч. Она знает, что будет. После битвы всегда приходят падальщики. Ярость Бога Бури эхом разносится по всему владению - хор молний и грома, это стихийное начало лживейшего из богов, и где за несколько минут до этого лежали мертвые сыновья и убитые дочери Зигмара, теперь нет ничего кроме обугленной земли. Так же, как когда-то её вознес Князь Наслаждений, теперь Бог Бури забрал душу её сестры в свою небесную кузню, вернул для очередной дешёвой попытки выковать жизнь. Как долго Тирежа была одной из священных рабов Зигмара? Может сёстры уже встречались, не зная этого, за прошедшие годы, после того, как Бог Бури распахнул врата Азира? Нет. Она чувствовала, она знала, что ответ — Нет.
Сегодня вечером Тирежа второй раз умерла в тени своей сестры. Первый был в годы, предшествующие прошедшим векам, когда сестра убила сестру за право управлять королевством, которое сейчас не помнит ни одна живая душа. И второй… Малухара поняла, что снова плачет. Близко, так близко, к памяти о наслаждении. Она будет дорожить этим воссоединением всегда. Теперь она молится тому, кто не был её богом. Она молится с каждым воображаемым ударом своего злого сердца, умоляя далёкого Бога-Короля в его небесном городе перековать Тирежу снова. И снова. И снова. Даже воспоминание о восторге, даже отголосок экстаза - это удовольствие, которое нужно преследовать. И ни одна кровь никогда не была на вкус слаще, чем кровь её сестры.
 | Khalida NeferherПодписчиков: +2 |
 | FB GamesПодписчиков: +1 |
 | Aranessa SaltspiteПодписчиков: +1 |
 | FB OtherРейтинг: 64,755.8 |
 | FB ПесочницаРейтинг: 25,226.2 |
 | FB EroРейтинг: 17,192.7 |
 | FB ComicsРейтинг: 6,264.7 |
 | FB VideoРейтинг: 3,224.7 |
 | Library (Wh FB)Рейтинг: 3,145.4 |
 | Miniatures (Wh FB)Рейтинг: 2,463.2 |
 | FB gifРейтинг: 2,007.5 |
 | Dogs of WarРейтинг: 2,004.0 |
 | Blood BowlРейтинг: 1,776.4 |
