символика империи

ВОПРОС К ЗНАТОКАМ

Эхо Вечности

Демоны Принцы - бессмертные чемпионы Темных Богов, которые продали свои души в обмен на власть и вечную войну. И все же каждый был когда-то смертным, достигшим вершины Пути к Славе - и каждый из них определяется по деяниям своих прошлых жизней…

«Нет.» 

Прошипела Тирежа. Она прошептала слово окровавленными губами как молитву, а не проклятие, как ей хотелось бы. Вокруг нее горит лес — когда-то роща, полная жизни, а теперь просто пылающий памятник её поражению. Она смотрит на своего убийцу, смотрит в знакомые глаза на незнакомом лице. Она не может вымолвить больше ни слова, не способна даже отвести взгляд от увиденного. 

Откровение погубило ее, забрав последние силы. Её убийца смотрит на неё сверху вниз и во взгляде читается злобная признательность. Благодарность за её смерть. Благодарность за то, что она лежит здесь сейчас и кровь её пропитала почву, позвоночник сломан и торчит из спины вместе с клинком, пронзившим её. Тирежа видела этот взгляд в осколках лихорадочных снов, в видениях, слишком обрывочных, чтобы их можно было назвать воспоминаниями. Эти глаза, которые она знала когда-то, теперь принадлежали лицу стройного заляпанного кровью ужаса. Лес продолжал гореть. Пламя провала Тирежи танцевало и корчилось, отражаясь в глазах монстра. Умирающий воин тянется к своему шлему. Трясущимися пальцами она стягивает его. Кровь течет из её рта от напряжения, поднимаясь из разорванных кишок. Всё же она справляется с этим, открывая своё лицо, его бледная кожа кажется янтарной в свете огней. Окруженные стеной огня, убийца и убиенный смотрят друг на друга и видят правду. 

«Тирежа», — выдыхает демон.

 «Лейза», — шепчет в ответ умирающий воин.

Малухара видела возвышения и падения королевств в вечности, которую даровал ей бог. Если верить золотой безволосой касте поэтов, которые скрываются в её тени, она купается в слезах своих врагов и проглатывает их детей целиком, вместе с костями. 

Они рассказывают саги, где она крушит стены сияющих городов и пьёт кровь из черепов королей. Её имя - проклятие в сотне одних культур и ей молятся в сотне других. 

В городе-государстве Дарголеш ей поклоняются как Леди Разбитых Зеркал. 

Кочевые кланы Океана Праха, эти последние отголоски родов великой Бешараанской Конфедерации, называют её в своих мифах Пепельной Богиней. 

Для воинственных племён Уручийского Предела, многие из которых теперь поднимают свои знамёна в её полчищах, она - Крик, Пронзающий Ночь. 

И как много в этом правды? Она выше подобных дум. Поиск правды в тенетах поэтической лжи она оставила низшим существам. Среди таких как она, когда они произносят слова в их обычном смысле, вместо того, чтобы выражать его через эмоции, позы и выражения, она - Малухара. 

Это имя написано на свитках, которые носили её боевые жрецы и фанатичные художники. Целые империи жили и умирали под её пристальным взором, они возносились высоко благодаря неуместной доблести только для того, чтобы пасть перед всепожирающим пламенем и мечами. Она наблюдала за тем, как эти королевства погружаются в пучины истории с тем же стылым, вялым наслаждением, которое она чувствует, наблюдая, как горит эта роща. 

Бледная радость. Пустое наслаждение. Потому что этого никогда не бывает достаточно, всегда мало, всегда чего-то не хватает. К каждой победе примешана горечь, которой хватает, чтобы испортить всю её сладость. За каждое завоевание приходится платить свою цену. Каждый триумф на костях королевств приносит новые проклятия вместе с дарами. Разрушенный до основания город - это потерянные душ, которые могли бы воспевать её подвиги звёздам. Убитый чемпион - герой, который никогда больше не поднимет оружие и не убьёт по её приказу. Императрица, приведенная ко двору Малухары, - это душа, о которой она сожалеет, что не испробовала, когда та была в самом соку. За каждым триумфом... Сожаление. Никогда не бывает достаточно. Никогда... И где-то глубоко на задворках разума, который был нечеловеческим уже тысячелетия, в бурлящей мешанине её мыслей, она жаждала… в следующий раз, в следующий раз будет настоящее наслаждение, настоящее чувство удовлетворения. Всё для этого? Это то, что Малухара знает. Это то, что она видела. Это то, что она чувствует, когда она вообще позволяет себе чувствовать. Но Лейза не видела ничего этого, не чувствовала ничего этого, потому что Лейза мертва. Мертва, как империя, которая её породила.

"Этого не может быть.» 

Голос Малухары, как и сам демон — сплав кошачьей грации и собачьей дикости. 

Даже когда она произносит слова, она понимает, что они лживы. Она произносит их для пущей драматичности, потому что откровение требует какой-то реакции. Таков естественный ход вещей. Воистину, она не знает, плакать ли от радости или вопить от ярости. Она расколола небеса в ярости когда-то. Её печаль рождала реки. Или... эти воспоминания лишь отрывки из нескладных сказаний её рабов, растворившиеся в её больном разуме? Она не знает. 

Сейчас ей всё равно. Увиденное не могло быть правдой. И все же, оно было ей. Из всех душ, которые Бог Бури мог украсть. Из всех бесчисленных теней, которые Зигмар мог собрать и вернуть к полу-жизни. 

«Тирежа». 

Она произносит имя мурлыкая, рыча, ворча, ласково. Но у пронзённой дочери Бога Бури не находится слов для нее. Дыхание Тирежи становится судорожным, каждый вдох ловит крохи воздуха. Малухара восхищается ею по-своему. Как воин отказывается умирать, как если бы у неё действительно был выбор; как Тирежа бросает вызов смерти, цепляясь за последние мгновения своей жизни. И почему? Потому что Бог Бури делает своих сыновей и дочерей такими сильными. Малухара улыбнулась этой мысли. Выразилось это в виде слегка растянувшейся в стороны обильной рубцовой ткани, остающейся от её губ, но этого хватило, чтобы обнажить костяное кладбище зубов. Слюна, едкая и воняющая морской водой, стекает с уголка её пасти. Капли слюны шипят на нагруднике Тирежи. Металл шипит. Черный дым клубится там, где слюна демона барабанит по искорёженной бронзе доспехов война. 

Даже сейчас Малухара не испытывает истинного, цельного наслаждения. Не даже с мечом, пронзившим искалеченное тело её врага и глубоко вошедшим в землю. Не даже когда железо её клинка, выкованное во владении Хаоса, пьёт кровь, бьющуюся из пробитого сердца её противника. Это не чистое наслаждение, но впервые за многие-многие годы это нечто близкое, такое близкое! Её слёзы капают вместе со слюной, мерзким дождем, окрещая падшего врага. Она произносит четыре слова. Три из них - команды, тихо прорычала среди горящих деревьев, а последнее - ласково промурлыканное имя. 

«Пой для меня, Тирежа». 

В ответ умирающая дочь Бога Бури хватает лезвие своими окровавленными рукавицами, оставляя красные пятна на осквернённом металле, когда в последний раз пытается вытащить его из кишок. 

«Пооой», - протягивает демон, ухмыляясь. 

Она крутит клинок в теле Тирежи. Пробитый сигмаритовый доспех визгливо скрипит, когда она корчится от боли, но она отказывается кричать. И, конечно, Малухара восхищается ею и за это тоже. Но это не изменит ее судьбу. Огромные крылья демона раскрываются с треском сухожилий, а затем подрагивают, как огромные вонючие холщёвые паруса. Их движения направляют жар пожара на умирающего воина вместе с мускусным запахом, чего-то сладковатого и мерзкого, с секрециями животного на грани. Малухара чувствует запах своего собственного аромата. Её личные духи. Она в последний раз упирается в клинок, проталкивая его дальше в живот умирающего воина, глубже в землю под ним.

 «Пой для меня, как раньше». 

Демон смеется, плачет; демоническая смесь того и другого, которые на самом деле не похожи ни на смех, ни на плач. 

«С последним своим вздохом... Спой для меня, сестра.»

Пальцы Тирежи скользят по лезвию, ослабевшие соскальзывают, затем падают. Она смотрит вверх, потому что уже слишком обескровлена, чтобы отвести взгляд. Глаза её сестры сияют от слёз, воняющих морем, а из пасти монстра свисает липкими верёвками кислотная слюна. Лейза, думает она - и в то же время: Малухара. 

Земля под демоном чернеет от соприкосновения с существом, почва превращается в пепел, извергая раковины высохших насекомых, лишённых жизни. Деревья всё ещё горят от колдовского огня, жара хватит, чтобы выжечь сигмарит, но они уже падают, рушатся под тяжестью гораздо более мрачного разложения. Армии Малухары едва ли нуждаются в опустошении земель; одно присутствие их демонической королевы разъедает реальность. 

«Спой для меня, сестра». 

Однажды она сделала это. В другом возрасте. В другой жизни. Младшая сестра поёт старшей; принцесса поёт для королевы. Другое наслаждение в королевстве, где солнечный свет сияет на белоснежных башнях. Затем пришли тени. Затем началась война королев. Затем - грозовые тучи, серые от спешки, черные от ярости. Они погружают земли в тень и омывают её дождем, опоздавшего, опоздавшего, для того, чтобы что-либо сделать, кроме шипения на умирающих деревьях и лужиц в открытых глазах Тирежи. 

Лейза... Малухара... Затем наступила тьма. И затем появился Свет.

Малухара вынимает свой клинок из тела. Труп вздрагивает от движения, дождевая вода бежит по его щекам, и демоница оскаливает зубы от того, как это символично и жалко. Если бы кто-то из её сагаписцев был свидетелем этого, то наверняка превратил бы всё в новую проповедническую песнь из предзнаменований и предсказаний. Она уходит от тела, по-кошачьи чистит своё оружие размеренными движениями языка, слизывает кровь Тирежи с лезвия, глотая осколки жизни, которая закончилась эпоху назад. 

Лейза. Город шпилей. Поющий народ. Тирежа. Улыбающийся ребенок. Поющая сестра. Война за трон. Нож во мраке ночи. Дело, которое должно быть сделано. 

Гром взывает сверху, предупреждая мир внизу. Демонесса перестает лизать. Она опускает меч. Она знает, что будет. После битвы всегда приходят падальщики. Ярость Бога Бури эхом разносится по всему владению - хор молний и грома, это стихийное начало лживейшего из богов, и где за несколько минут до этого лежали мертвые сыновья и убитые дочери Зигмара, теперь нет ничего кроме обугленной земли. Так же, как когда-то её вознес Князь Наслаждений, теперь Бог Бури забрал душу её сестры в свою небесную кузню, вернул для очередной дешёвой попытки выковать жизнь. Как долго Тирежа была одной из священных рабов Зигмара? Может сёстры уже встречались, не зная этого, за прошедшие годы, после того, как Бог Бури распахнул врата Азира? Нет. Она чувствовала, она знала, что ответ — Нет. 

Сегодня вечером Тирежа второй раз умерла в тени своей сестры. Первый был в годы, предшествующие прошедшим векам, когда сестра убила сестру за право управлять королевством, которое сейчас не помнит ни одна живая душа. И второй… Малухара поняла, что снова плачет. Близко, так близко, к памяти о наслаждении. Она будет дорожить этим воссоединением всегда. Теперь она молится тому, кто не был её богом. Она молится с каждым воображаемым ударом своего злого сердца, умоляя далёкого Бога-Короля в его небесном городе перековать Тирежу снова. И снова. И снова. Даже воспоминание о восторге, даже отголосок экстаза - это удовольствие, которое нужно преследовать. И ни одна кровь никогда не была на вкус слаще, чем кровь её сестры.

История Оссиархов и Орфеон Катакрос. 2я часть.

Эра Хаоса

Хаос вторгся во Владения Смертных. Искаженные Врата Владений Шаиша исторгли легионы демонов и Нагаш Чумные не успел закончить армию Оссиархов. Флоты Нургла явились прямиком из врат-воронок посреди океанов  с целью овладеть Оссией богатой могилами и ввергнуть ее в привычный нурглитский порядок. Когда на горизонте появился флот, призрачная армия Оссии была уже готова. 

Орфеон выстроил на побережье Оссии ряды катапульт и осадных орудий собственного изобретения. Некрос был оккупирован силами Катакроса, и вскоре вдоль границы уже стоял частокол и прочие защитные сооружения. Таким образом, Катакрос умудрился взять под свой контроль все Внутренние земли от Халлоста до континента Эквис. Его право на владение никто не оспорил, поскольку враг был у самых врат.

Сначала призрачная гвардия, объединившись с живыми обитателями подземных миров, сдерживала Чумной Флот, а катапульты вели неустанный обстрел. 

Но вскоре побережье затянул болезнетворный туман, перекрывший им вид. Первые захватчики Нургла принесли с собой костную чуму  – болезнь, которая заражала костный и спинной мозг, а затем поражала острой болью грудную клетку и все конечности человека. С каждой новой схваткой погибали все новые и новые армии смертных племен и орды скелетов, люди один за другим становились жертвами страшной болезни.

Во Внутренних землях Шаиша силы Нагаша боролись с объединенными легионами Кхорна и Нугла. К ужасу Великого Некроманта семена порчи проросли очень глубоко даже в самых темных уголках Шаиша. В Халлосте обнаружились целые племена-поклонники Кхорна, а пьянство и чревоугодие Сатирова предела стали настоящим прибежищем для культа Слаанеш. Владения, которые Нагаш считал самыми священными, оказались под тяжелейшим гнетом Хаоса – в их числе Атанасия, Аметистовые княжества  и Стигс.

Тогда Нагаш понял, что некая сила объединяет волю богов Хаоса и направляет против него. То был Архаон Всеизбранный, возможно, единственный, кто мог потягаться с Нагашем в обладаемом могуществе, а с Орфеоном в мастерстве ведения боя. Выйдя на поединок против Нагаша в Клетке Костей, Архаон сразил Великого Некроманта. Нагашу пришлось оставить владение Нагашиззаром и бежать в подготовленную заранее крепость в Стигсе.

Во время битвы за Шаишские Всеврата Зигмар Молотодержец рассчитывал на поддержку своего давнего соперника, он думал, что перед лицом общего врага тот вспомнит о давнем союзе некогда называвшемся Пантеоном Порядка. Зигмар ждал Нагаша, Великого Некроманта, потому что вместе они, возможно, смогли бы дать отпор Архаону. 

Но воинства Нагаша так и не появились. В тот день люди, чтившие Бога-Короля, заплатили высокую цену, ибо Зигмар решил, что месть превыше долга, и оставил Всеврата на растерзание Архаону.

В гневе Зигмар бросил своих людей и кинулся во Владение Смерти. Он проносился от одного подземного мира к другому, желая добиться справедливости и найти Великого Некроманта. Он сразил многих генералов Нагаша и даже несколько раз встретился с ним в бою лично, но молот его ни разу не достиг своей цели.

Они бились у берегов озера Летис, но с наступлением сумерек Катакрос понял, что Зигмар превосходит его и в силе, и в ярости. Однако даже Гхал-Мараз не мог полностью уничтожить Мортарха.

Останки Катакроса были заперты глубоко под землей в Полуночном мавзолее, громадной Грозовой крипте под озером Летис. Зигмар приказал своим кузнецам-дуардинам установить в этом месте механизм, способный скрыть все его тайны от чужих глаз. Устройство было выполнено сродни хишским машинам просвещения, однако оно не дарило знания, а прятало их.

Эра Сигмара

С небес в свете молний на землю сошли стройные ряды Грозорожденных Вечных, совместная работа Зигмара и его союзников-дуардинов. Война с Хаосом разразилась вновь, от Серного полуострова в Акши и до Халлоста в Шаише. Нагаш был разозлен этим вторжением, но не так сильно, как кражами душ героев прямо у него из-под носа. Соперничество между Богом-Королем и Великим Некромантом стало набирать новые обороты.

Было поручено собирать костяную дань любыми возможными способами. Десятки городов были уничтожены, сотни подчинились, и костяной запас оссиархов начал неумолимо расти.

"В здоровом теле здоровый дух, редкая удача".

Человеки не единственная раса, представленная в армибуке Воинов Хаоса. Огров мы уже упоминали, однако помимо них тут присутствуют и другие интересные гости.

Великаны - одна из самых "пасхальных" рас вархаммера. Дань уважения классическим европейским легендам, неподтверждённые наследники Древних, один из наиболее древних народов этого мира. Всякие интересности, связанные с великанами присутствуют в разных армибуках. Зеленокожие завлекают великанов бухлом и едой, огры протестуя против демократичного подхода, просто-напросто избивают их и заковывают в кандалы. Хаоситы предпочитают немного более креативный и ленивый способ, благо большую часть работы делает Хаос сам по себе.

Самый лёгкий способ объяснить роль великана в лоре на момент финальных редакций, представить его в роли твоего вечно пьяного бати. Он бухает, шляется в грязных труселях по окрестностям вашего села, задирает местных алкашей и приезжих, крушит то, что пытается укрыть от него запасы самогонки. Ухххх, зог. И тем более пиши пропало, если однажды батю увлечёт за собой цыганский табор, пообещав ему неиссякаемые запасы браги и коней.

Армибуки деликатно намекают на большую вероятность того, что великаны являются прямыми потомками Древних, существ создавших большинство рас вхфб. Однако достоверно можно утверждать только о родстве с Небесными Титанами, теми самыми интеллектуалами-сычами, которых раскатал в дурно пахнущий блин юный народ Огров. Титаны могли в искусство, сталелитейные технологии, архитектуру, да чуть ли не в безпороховой огнестрел. Однако одно только количество жирных, смазанных грязным салом тел привело к поражению этой культурно богатой, но немногочисленной фракции. Видимо и великанам иногда стоит строить стены.

После того как их нация была уничтожена, Титаны начали деградировать, спиваться и винить лично Гризуса в том, что он гадит у них в подъездах. Всё это неизбежно привело к разложению великанского общества и превращению великанов в тех безмозглых дикарей, которых мы ценим и любим в своих армибуках. На поле боя Великан страшное оружие. Все великаны, неважно к какой армии они приписаны, умеют совать врагов к себе в штаны, крушить их своей дубиной, сокрушительно падать на врагов и союзников в случае своей смерти. Однако турнирное использование великанов всегда было сомнительным, оставаясь уделом фановых игроков, в том числе и нашего зеленовода Александра.
-Александр, что хотите сказать про великанов?
-Великаны умеют в лучшую атаку в фб. "Кричать и орать". Ор пьяного бати нарушает законы времени, пространства и результата в конце боя.
"так я тебе нанес 10 вунд, я тебе 5, так ряды, тряпка...
-ДА МНЕ ПОХУУУУУУУУУУУ ЙИДИНАХЕР Я ПОБЕДИЛ
-но но бонус за ряды.. вунды
-ты ПРОИГРАЛ В МИНУС ДВА! "

Чем же Великаны Хаоса отличаются от обычных великанов? Да не сказать чтобы сильно отличались на самом деле. К сожалению великаны слишком тупы чтобы задумываться о причинно-следственных связях и мотивации. Могу только добавить что все солидные великаны Хаоса как правило довольно неплохо мутировали, обрасли символикой нужного им Бога и хотят в компании единомышленников.

Да и какая разница, кто крушит ваш город, обычный великан или хаоситский, вам в любом случае [СИГМАРНАДЗОР]

Cinematic Trailer как обычно на высшем уровне.

Мера Жертвы

Кровавые маги и бессердечные провидцы, Каббалисты с лёгкостью жертвуют жизнями своих последователей, чтобы лучше управлять магией. Эти падшие колдуны обладают огромной магической силой, однако им постоянно приходиться сопротивляться с голодными до душ богами, поскольку эти ненасытные существа запрашивают каждый раз всё большую цену у своих просителей.

Когда племя говорило об Ардже, они прославляли его победы. Они хвастались его мудростью, его проницательностью, его колдовскими подвигами. Но больше всего они хвалили его за точность пророчеств. Кто еще смог бы прочесть То, Чему Быть по ряби в луже крови, водя по ней ножом? Кто еще смог бы истолковать нити Судьбы, продираясь через лабиринт скотских кишок? В течении нескольких поколений он служил Гласом Божьим для череды военных вождей и королев, давая им советы, когда они их просили у него, используя свою магию на войне, когда они этого требовали, и предавая, приводя их к гибели, когда полагал, что племени нужен новый лидер.

С тех пор, как владения сотряслись и извергли смердящий могилой шёпот Бога Смерти, леденящее зловоние вплелось во многие его заклинания. С кривой ухмылкой на лице Арджа начал принимать более активное участие в планировании битв своего клана. И они реже стали проливать свою кровь и пятнать свою честь; все чаще и чаще он напоминал вождям клана, что есть и другие пути к славе. Он изливал им в уши обещания силы, нашёптывая капля за каплей, рассказывал им о древних гробницах, явившихся на свет вновь, и об артефактах, которые лежали нетронутыми на протяжении тысячелетий внутри. Клинки древних империй, зачарованные древней магией, вскоре оказались в руках его воинов. Амулеты и драгоценности, содержащие давно забытые чары, нашли нового владельца в его лице, а более слабые талисманы он раздарил своим помощникам. А что за грозные и ужасные заклинания распространились по землям? Бури воющего пламени, землетрясения, которые пожирали воинов каменными пастями, треснувшие зеркала, которые нашёптывали человеку все его грехи… Арджа столкнулся с ними сам, воздев окровавленные руки, его резкий голос поднимался до крика, когда он нараспев воздавал похвалы пантеону, и поворачивал эти злые колдовские силы в нужную сторону. Их нельзя было подчинить себе, конечно, нет. Но можно было перенаправить.

Конечно, все эти деяния только добавляли ему уважения. Меньшего он и не заслуживал. По мере того как сила его росла, росло и его племя. Никто не сделал для его народа столько, сколько сам Арджа. Он прожил уже почти три сотни лет. Как близок был он к исполнению своих желаний? Как далеко ещё? 

Апофеоз. Вознесение. Бессмертие. Он был близко. Он должен был быть уже близко. Так его племя говорило о нем перед ним, так они горделиво хвастались им воинам других кланов. Но когда они шептались между собой вдали от ночных костров, то чаще всего говорили о его неудаче. Единственной его неудаче. Арджа подозревал, что не переживёт еще одной такой катастрофы. Даже если он переживёт перенаправление магии, что вообще не гарантировано, племя, вероятно, снимет с него голову, считая, что боги покинули его. И... ошиблись бы они, сделав это? Может да. Может нет. В ночь его провала, огонь магической отдачи накрыл его тело, забрал глаз, ухо и обжёг левую руку так, что она превратилась в нечто из шрамов и ноющей кости. Хуже всего пришлось его искалеченной теперь левой ноге, из-за которой он заработал себе хромоту до конца жизни. А конец его жизни, если знамения не изменятся, уже не за горами.

Всё должно было быть не так. Он всё сделал правильно. Не так ли? Разве он не сделал всё, чего требовали от него боги? Разве он не подготовил всё безупречно, всё в соответствии с велениями божьими? Жертвоприношение. Это канат, на котором балансировала благосклонность богов. Даже третьесортные ведьмы и знахарки знали это, но понимание этого могло стать делом всей жизни. Как разуму смертного в самом деле постичь все хитросплетения паутины промысла Божьего? Каждое заклинание было прыжком веры. Каждый ритуал был надеждой и убеждением, обёрнутые в клубок молитвы. Большинство этих тупоголовых скотов верило, что жертвоприношение было не более чем вырезанием сердец из пленников и протягиванием этих сочащихся кровью плодов к небу. Где же жертвоприношение в таком деянии? Такие кровослужения были подношениями, а не жертвоприношениями, ничего по-настоящему значимое не даётся просто так. Колдун не понес серьезного урона. Как же тогда боги будут получать столь тонкие душевные дары и клятвы преданности? Арджа думал долго и упорно над этим, пока его влажные раны затягивали шрамы.

Завтра будет время испытаний. Он снова мог ходить, хотя и нерешительно, и был готов искупить свою неудачу. В прошлый раз жертва почему-то оказалась недостойной.

 Череп его отца, духовная реликвия, окружённая умиротворяющими энергиями; он раздавил его в пыль ради реагента для заклинания. Его собственная жена, старая карга ныне, но все еще дорогая ему, умерла ради него, разрезанная его ритуальным ножом, чтобы её кровь стала ещё одним реагентом в плетении заклинания. Трое из его учеников, трое самых многообещающих из молодых шестилеток его племени; каждый из них был схвачен воинами по приказу Арджи и обезглавлен топором Королевы Войны. И, как будто, этого было мало, он выбросил в никуда дюжину артефактов и талисманов, которые были очень полезны племени, каждый из которых был добыт ценой многих жизней из гробниц павших королевств, принеся их в жертву ради сотворения этого заклинания. И этого оказалось недостаточно. Отдача почти убила его, и в его лихорадочных снах на грани смерти он слышал смех богов. 

Если бы он услышал этот звук снова, то тот бы наверняка навсегда лишил его разума. Арджа вызвал своего сына для последних приготовлений, и молодой человек прислуживал ему в его палатке из шкур животных, согнувшись над жаровней. Арджа смотрел, как он стряхивает с ботинок пыль пустыни, чтобы не испачкать меховые коврики. Мальчик был хорошо воспитан. Его сын, Нагара, был точной его копией: худой, с крючковатым носом, одетый в меха и увешанный амулетами из нефрита и кости. Он был Гласом Божьим, как и его отец. Последний Глас Божий племени. Будущее клана. Арджа слишком хорошо понимал вес этого бремени, потому что всё, что он делал на протяжении веков своей жизни, было для клана. Так он говорил себе, десятилетие за десятилетием, и он доказал это бессчётное количество раз. 

«Клан умрёт или выживет вместе с тобой, Нагара. Я прочёл эту истину в кишках грифогончей без признаков болезней кишечника. Прорицание было ясным, безошибочным. Слушай меня, когда я говорю с тобой. Что бы ни случилось со мной, клан выживет или умрёт вместе с тобой». 

Арджа не должен был больше ничего говорить. Молодой человек кивнул, потому что прочёл то же в своих пророчествах. 

«Я понесу твои знания дальше».

 «Да. Ты хорошо обучился, сынок». 

Арджа вытащил свой жертвенный крис, костяная ручка стала гладкой после двух веков использования, лезвие тонкое, всегда острое, зазубренное, чтобы усилить кровотечение. Он повернул его в руке, позволив свету огня поиграть на полированной человеческой кости.

-Почему ты плачешь, отец?
-Потому что у меня для тебя остался один последний урок, - тихо сказал Арджа, -урок ценности жертвы.

Рассвет наступил и битва пришла с ним. Для Арджи, стоящего далеко от грохота окровавленного железа и грома расколотых щитов, сражение было лишь отвлекающим фактором.

 Он был один на небольшом возвышении, лицом к лицу со своими врагами на обширных пустынных дюнах. Пятеро их было против него; пять альвийских колдунов, в доспехах из зачарованного металла, с перламутровыми клинками. Воздух мерцал вокруг них ирреальными миражами: огромные парусные корабли оставленные гнить и разрушаться, королевства коралловых шпилей, которые не могли существовать. Арджа ничего не знал об их культуре. Но это его не заботило. 

Сражение свирепствовало, как и все сражения до этого, но колдуны были сосредоточены лишь на своих собственных задачах. Заклинания, на которых шла дуэль, были Бесконечными, каждое из которых было эфемерным фантомом, впервые извергнутым насилием Бога Смерти над Владениями Смертных, а теперь выпущенных и принёсших разрушений повсюду без меры. Арджа сплёл несколько из них, хотя, возможно, термин «содержал» подошёл бы лучше тут - он запечатал их внутри его последних оставшихся артефактов, зная, что в лучшем случае это были временные клетки. В разгар битвы он разбил медные статуэтки, сдерживающие элементальные чары, и на пустыню извергся клыкастый свет и призрачный гнев. Его соперники ответили тем же, как и предвидел Арджа. Поле битвы оглашала какофония отражающая их Бесконечные проявления. 

В считанные минуты сражение превратилось в стычки отдельных групп обеих армий, битва скатилась в полный хаос. Колдовство проделало глубокие расселины в пустыне, поглощающие пески из-под ног воинов. Люди и альвы горели негасимым пламенем. Клинки появились из ниоткуда, танцуя по велению далеких магов, вырезая лики смерти на лицах ближайших солдат. 

Он чувствовал, что альвийские маги забирают у него контроль над его магией, поворачивая изуверские заклинания по собственной воле, изменяя так, как им было нужно. Призрачные челюсти великой Мантикоры стали чем-то более похожим на акульи, пастью, забитой рядами клиновидных зубов вместо огромных серповидных клыков. Их горящий образ окрасился красным, когда они прошлись через ряды воинов клана Арджи. Одно за другим, заклинание за заклинанием, альвы заново переплели высвобожденную магию, направляя ее в человеческую орду. Знамя Богов вспыхнули, когда знаменосцы сгорели. 

Даже одноглазый, одноухий, однорукий колдун мог сопротивляться и отражать атаки альвов. Боги наблюдали, они были с ним, и он чувствовал, как их внимание пробегало по его венам с каждым ударом его сердца. Под их покровительством он станет сильнее, чем когда-либо. Он мог спасти свой клан и выиграть войну.

Жертвоприношение. Апофеоз. Вознесение. Бессмертие. Арджа вытащил свой ритуальный нож и добавил свою волю к воле своих врагов. Заклинания, пожирающие его родных, вспыхнули с новой силой, огни стали еще сильнее, клинки срывали плоть с костей. Он мог расслышать плач и крики его племени во встречном ветре, призывающие его о помощи... И никто из них не осознавал, что каждый из этих оставшихся без ответа криков был молитвой. Что-то пробудилось в глубине его разума: звук, который не был звуком, чувство, которое не было чувством.

 Присутствие. Смех? Это был смех? Он снова потерпел неудачу? Нет, не смех. Что-то другое. Глас Божий держал в руке свой крис, все еще красный от высохшей крови сына, он стоял один на краю поля битвы, наблюдая, как его племя умирает. 

«Этого достаточно?!» - закричал он ветру. 

«ЭТОГО ХВАТИТ !!?»

 И ему не пришлось долго ждать ответа…

Mortal Empires

И немного инфы о том, чего стоит ожидать в ближайшем будущем из бесплатного контента: