Grand Alliance Death

Писание на кости Нагаша

Я все еще жду.

Небеса плачут, моря кипят, земля трещит, но я все еще жду.

Пусть звезды погаснут, а солнце остынет – я все равно буду ждать.

Отзвуки моего падения раскололи горы.

Мои слуги, лишенные моей направляющей воли, в смятении.

Но я все равно жду.

Я – смерть, а смерть не может умереть.

Ее можно только отсрочить.

Трупная геометрия искажена.

Ee темные, как сама ночь, формулы бессильны перед безумием губительных богов.

Порядок низвергнут, воцарился Хаос.

Мое королевство содрогается от ничем не сдерживаемого и постоянно меняющегося ужасного безумия.

Но я все еще жду.

Я всегда буду ждать.

Его демонический клинок раздробил мне кости.

Мои заклятья разбиты в клочья, ритуалы прерваны.

Мое тело бросили в пыль, а сам я стал прахом.

Но я снова двигаюсь.

Я – смерть и вмещаю множество душ.

Внимаю.

Размышляю.

Я – смерть, и все едино во мне.

Закон Нагаша таков.

И в жизни, и в смерти, воля моя будет твоим единственным желанием.

Ты говоришь моим голосом, и я поднимаю твою руку для удара.

Отвергни других богов, ибо что есть боги для того, кто есть сама смерть? Ничто. Как и ты – ничто, лишь материал для того, что я изваяю.

Нагаш есть все, и все едины в Нагаше.

Все, что мертво.

Каждая шепчущая тень.

Каждый скрипучий костяной солдат и бормочущий пожиратель падали – мой.

Каждая живая птица, каждый дышащий зверь, каждый мужчина, женщина и ребенок.

Они все слышат меня, так же, как и вы слышите меня, в своей голове, в вашем сердце и трепещущем духе.

Знайте – всякого, кто верит в меня, кто следует воле Нагаша – ждет процветание.

Услышьте и возрадуйтесь.

Эти владения мои.

Все, что существует в них, принадлежит мне.

Каждая душа, каждый разум.

Все они – едины с Великим Некромантом.

Я смотрю глазами каждого и говорю их устами.

Моя кровь струится по израненной земле, а огонь моего гнева питает солнце.

Нагаш все еще ждет.

Пока он стоит, его враги не победят.

Там, где он прошел, все их планы рушатся.

Там, где он устанавливает свои законы, будет обеспечена победа его последователям.

Внемлите словам Нагаша.

Пусть приходят тысячами, я буду ждать.

Пусть небеса плачут огнем, а земля стонет.

Пусть все погибнет и рухнет во тьму.

Нагаш ждет.

Пусть мои враги наступают на мои владения с севера и юга, востока и запада.

Пусть Трехглазый Король набросится на меня, и я низвергну его.

Пусть Зигмар воспротивится моему гневу, и я очищу его залитые звездные светом залы от жизни, и воцарится в них безмолвие.

Не становись между Вечным Царем и его судьбой.

Смерть – не тот враг, которого можно победить.

Смерть просто существует.

Великие колокола Оссуария ударят девять раз, и моря всех миров пересохнут.

Я пройду по пустынным океанам, и утопленники восстанут по моему зову.

Я расколю земли и сокрушу горы.

Я произнесу девять слов.

И более никогда ничего не будет сказано.

Есть девять врат, и за ними ждут мои девять легионов.

Девять – число книг, в коих записана моя мудрость.

Девять – число моих мортархов.

И перед последними вратами я произнесу девять слов и распахну их настежь.

И все поглотит тьма, и свет каждого мира угаснет в девятый и последний час.

Я низверг солнце.

Я разбил печати подземного мира.

Я высушил моря и сжег травы.

Я усмирил врагов своих и воздел землю в небеса.

Я не раз проходил по местам силы и вновь обрел свою мощь.

Слушайте.

Внимайте.

Я вернусь.

Я не могу умереть.

Нагаш восстанет.

Интриги Мортархов

По периметру зала стояли пять зеркал из тенестекла, каждое из которых обрамлял уроборос из костей. С их помощью общались придворные Нагаша. Зеркало Маннфреда по понятным причинам пустовало.

 Трое других бездействовали.

 Катакрос мало говорил на собраниях. По мнению Маннфреда, прискорбно прямодушному Мортарху Некрополя можно было игнорировать практически все, что не касалось его кампании, при условии, что она не истощит все его ресурсы. 

Олиндер... что ж, следующие ее ходы будут гораздо интереснее. Хотя она и была зачастую плаксивым ярмом на шее - Маннфред поймал себя на мысли, что однажды чуть не пожалел того несчастного ублюдка Валентиана - вампир подозревал, что амбиции, которые обрекли Леди под Вуалью при жизни, еще не полностью подавлены. В конце концов, разве Нагаш не требовал подобных вещей от своих генералов, хотя и наказывал их за них же? 

Между тем, Архан пока не выходил на связь, будучи сброшенным с края Хиша люминетом. Лич, конечно, вернется; это было его сутью, наверное. Тем не менее, Маннфред с большим удовольствием напомнит ему об этом позорном эпизоде. 

Поверхность пятого зеркала внезапно начала рябить, как купель с жидкой кровью, если бросить в нее камень. Алый свет осветил половину бледного лица Маннфреда, борясь с бледно-зеленым светом комнаты. Улыбаясь, вампир повернулся к зеркалу, подавив желание выхватить Гействор. На мгновение он задумался, откуда она узнала, что он здесь, прежде чем отбросить мысль о Гействоре. Конечно, она знала. В этом, продолжил он размышлять, была ее суть. 

- Королева Неферата, - Маннфред лениво поклонился лику, проявившемуся в зеркале. - Вы сердитесь? 

- Сегодня я содрала кожу с Наразара. 

- Ты сердишься, - усмехнулся Маннфред. Он поднял руки, притворно извиняясь, когда Мортарх Крови одарила его ледяной улыбкой, ее алые губы сморщились в чем-то не вяжущемся с весельем. - Я возлагал большие надежды на Наразара. 

- Тогда тебе не стоило оставлять на него свои фланги, - ответила Неферата так просто, словно они обсуждали новое веяние нюламийской моды. – Довольно смело было с твоей стороны покинуть поле боя после аннексии моих земель. 

- Мне казалось, тебе и дела нет до них. 

- Маннфред, Маннфред. Почему мы должны продолжать этот разговор? Неферата вздохнула, покачала головой, и черные как ночь волосы рассыпались по ее плечам. Она все еще улыбалась. - Как ты думаешь, что сделает Нагаш, когда поймет, что ты намеренно оставил Инвидию ради достижения своих целей? А он поймет. 

- Я знаю Нагаша, - сказал Маннфред, - я знаю его очень давно. 

- Дорогой, я флиртовала с вечным проклятием за столетия до того, как ты проявился лишь уколом жажды в глотке своего отца, - засмеялась Мортарх с неподдельным весельем. Не в силах оспорить это, Маннфред просто продолжил. 

- Я сражался вместе с ним в Гейгохендже. Я видел, как он шел по стенам - один. Я видел, как стены рассыпались в песок от одного его присутствия. Я видел, как пушечные ядра вызывали у него беспокойства не больше, чем комариные укусы. Я видел, как он одним движением пальца поднял кладбище - целое кладбище. Я видел, как он одним прикосновением обратил в пыль Грозового Лорда и ее небесного дракона. 

Это воспоминание застряло в голове Маннфреда. Дело было не только в том, как кричали воин и ее дракон; скорее в абсолютном равнодушии. Нагаш даже не взглянул на чемпиона, когда выносил приговор. Маннфред когда-то считал, что, как и он сам, Нагаш просто игнорировал такие понятия, как благородство и честь. Теперь он задавался вопросом, воспринимал ли их Великий некромант вообще что-нибудь, кроме самых абстрактных вещей. 

- Я все это видел, и все же я иду своим путем. Так что это говорит тебе о моей решимости? 

Королева Нюламии больше не улыбалась. Ее прихлебатели часто описывали глаза Нефераты как ястребиные. Но Маннфреду подумалось о пристальном взгляде стервятника, хотя и понимал, что это было просто ерундой. Тем не менее вампир подавил волну беспокойства, когда его сотоварищ Мортарх невесело усмехнулась. 

- Береги себя, фон Карштайн. Я нашла Наразара слегка милым, и скоро ты увидишь, что от него осталось. Представь, что я для тебя запланировала. С этим она ушла, ее образ растворился в гладком зеркальном мареве. Даже оставшись наедине с самим собой, голос Маннфреда был едва громче шепота. 

- Посмотрим.

__________________

— Все так, как мы и подозревали. Темный Мастер Б'елакор изучает, ищет наши слабые места.

Слова Нефераты были обращены к зеркалу из тенестекла, установленному на стене. Она вдруг поняла, что вышагивает по своим роскошным покоям. Своего рода бессознательная манерность, но с этим собеседником она могла такое позволить. Конечно, Мортарх Некрополя не подал виду. Неподвижное лицо Катакроса заполнило зеркало, глаза мягко светились, когда вампирша, нахмурившись, снова повернулась к нему.

— Олиндер не следовало ему потакать. Что бы ты ни задолжал ей, сейчас это все тлен. Ее нужно покарать.

— Другими словами, ты хочешь узреть, как ее звезда угаснет, а твоя засияет еще ярче, - ответил Катакрос. В его властном голосе не было ехидства или насмешек, и этот факт только еще больше разозлил вампиршу. — Каковы бы ни были планы Бе'лакора, затея Олиндер неслабо насолила Богу-Королю. Тут не на что жаловаться.

— Да, тебе-то уж точно. Тебе ведь так и не удалось взять реванш с той схватки с Унберогеном, не так ли? — бросила Неферата. Катакрос не поддался на провокацию.

— Маннфред…

— Я разберусь с Маннфредом. Меня забавляет идея пропустить его армии немного дальше, прежде чем начать контратаку, - пробормотала Неферата, снисходительно махнув рукой.  — Мы больше никогда не заговорим, Орфеон. Ты почти вынудил меня заскучать по невыносимой компании Архана.

— Я уверен, что вряд ли вы проигнорировали возможности, которые открываются в его отсутствие. Дайте эшелону Джакарты подкрепление, прежде чем форсировать Реку Раненого Сердца, — без запинки скомандовал Катакрос, обращаясь к какому-то невидимому за пределами зеркала адъютанту. — Мы укрепим Аркс. Наши враги разобьются о наши стены.

Прежде чем Неферата успела ответить, лицо Катакроса замерцало, тускнея, пока не осталась только гладкая поверхность зеркала. Вампирша устало тряхнула головой, поднося кубок к губам.

АРХАН.

Неферата чуть не подавилась, делая глоток из кубка, когда голос Нагаша — звук отворяющихся дверей мавзолея и вой ветра, пронизывающий мертвые деревья — заполнил комнату. Она оправилась достаточно быстро, повернувшись к сверкающим глазам, теперь уставившимся на неё из глубин зеркала, и сделала реверанс.

— Это Неферата, мой господин. Архан пал в Хише, — сказала она. Ум Нагаша всегда имел тенденцию блуждать, временами. Теперь, когда он был вынужден сконцентрировать свои силы, а его физическое воплощение снова было привязано к Шаишу, эта причуда стала еще более обостренной. Неферата знала, что во время последовавшего за этим долгого молчания лучше не вставать.

НЕФЕРАТА.

— Да, господин?

ТЕМНЫЕ СИЛЫ ПЛЕТУТ ЗАГОВОРЫ ПРОТИВ МЕНЯ.

МАННФРЕД ВЕРИТ, ЧТО Я СЛЕП. И СЛОМЛЕН.

ОЛИНДЕР ПЕРЕШЛА ВСЕ ГРАНИЦЫ.

ЛИШЬ ТЫ.

ОСТАЕШЬСЯ ВЕРНОЙ.

— Как и с самых первых дней, господин, — с отработанной искренностью согласилась Неферата, подавляя ухмылку. — Не беспокойтесь о Маннфреде. Эти его... выходки. Вы держите его при себе, только из-за них, не так ли? Как бы то ни было, мои армии скоро загонят его в угол.

Тишина снова растянулась на долгое мгновение, и вампирша почти поверила, что Нагаш ушел.

НЕФЕРАТА.

— Да, великий?

ТЕКЛИС.

Нагаш с такой злобой произнес имя того, кто сломил его, что даже Мортарх Крови невольно сделала пару шагов назад. Она сосредоточилась и взяла себя в руки, уже чувствуя, как разум бога ускользает.

— Всему свое время, владыка Нагаш. Время возмездия придет.

Ее взгляд упал на окна святилища, окрашенные в багряные витражи, и она взглянула на самый край ее владений, где в небесах бесновались нечестивые бури. Несмотря на это, Неферата не могла не улыбнуться. Игра была в самом разгаре.

— В конце концов, время – наше оружие. И однажды мы напомним об этом всем нашим врагам.

Теклис против Нагаша. Схватка Богов

- ТЫ, НАКОНЕЦ, ЯВИЛСЯ. – Бог Нежити говорил, не поворачиваясь к Теклису. 

- Ты все еще можешь остановиться, даже сейчас, - сказал Теклис. – Иначе ничем хорошим для тебя это не кончится.

- ВСЕ, КРОМЕ САМОГО НАГАША, ДОЛЖЕН ПОСТИЧЬ КОНЕЦ. – Костяная фигура обернулась, ее глаза горели изумрудно-зеленым светом на фоне багрянистой завесы смертоносной магии. – ДАЖЕ ТЕБЯ, БОЖОК.

- Есть истина в твоих словах, и я чувствую это. Но у меня всегда будет наследие, да и ты вовсе не тот, кто станет вестником моей гибели. Разве не на альвийскую магию ты покусился, украв для себя ее силу, будучи не многим более жреца-братоубийцы?

- ТЫ СМЕЕШЬ ГОВОРИТЬ О БРАТОУБИЙСТВЕ, - прогремел Нагаш, - ХОТЯ В ПРЕЖНЕЙ ЖИЗНИ ТВОИ ИНТРИГИ ПРЕДРЕКЛИ СУДЬБУ СОБСТВЕННОГО БРАТА, А В ЭТОЙ – ОСЛЕПИЛИ ЕГО НАВСЕГДА. МОЖЕТ, И НА ТО, ЧТО ОН НЕ БОРЕТСЯ СЕЙЧАС БОК О БОК С ТОБОЙ, ТОЖЕ ЕСТЬ СВОЯ ПРИЧИНА.

- Мой брат, - сказал Теклис, - занят врагом, который куда страшнее тебя.

- НЕТ ТАКОГО СУЩЕСТВА. – Нагаш оторвал костяные когти от горной вершины и произнес магическое слово: вокруг каждого его запястья разгорелось по три пурпурных солнца. В следующий же миг он метнул их в Теклиса. Вспыхнув, жуткие сферы метеоритным дождем посыпались на свою жертву. И ударили в полную силу.

Внезапно, Бог-Маг оказался по другую сторону горного пика. Его окутал нимб лунного света, а прямо позади свои крылья расправил сам Селеннар.

- А вот тут, - проговорил Теклис, - ты совершенно неправ.

Селеннар первым нанес удар. В руках Нагаша самое естество Хиша скорчилось от боли и страдания, и истинная луна владения более не намеревалась это терпеть. Из-за бесстрастной маски сфинкса полились сладкозвучные музыкальные аккорды. Мелодия заструилась вокруг вершины, дабы заглушить весь остальной шум. То была музыка сфер, самый проникновенный звук космоса, и даже величайшие слова силы не имели власти над ним. А без голоса человеческий колдун едва ли мог сотворить большую часть всех своих заклинаний, будь он третьесортным чародеем или верховным волшебником.

«Наблюдай за тем, как происходит обмен, - думал Теклис. Эту мысль он пытался донести до тысяч учеников на протяжении целых эр. – Наблюдай за ним, отражай выпады противника, меняй стратегию, а затем наноси смертельный удар».

В безмолвии когти Нагаша сомкнулись, как если бы он схватил руками бесценную реликвию, и в тот же миг вокруг Селеннара возникла клетка из светящихся скелетных конечностей. Дух луны оказался в ловушке из тысячи костлявых рук. Конечности царапали и скребли в попытке еще крепче и сильнее ухватиться друг за друга. Тюрьма грозила уничтожить физическое воплощение Селеннара. 

В ответ лунасфинкс вспыхнул лучами многоцветного и яркого света, его тело испустило мерцающие волны силы. Но хотя многие костяные руки сгорели дотла в лучах этого очищающего света, на их место всякий раз становились новые конечности, которые с еще большим неистовством старались закрыть собой все щели в решетке. Клетка продолжила съеживаться, и крылья лунного духа прижались к самым бокам. Руки начали вгрызаться в плоть и перья узника. Прекрасная музыка, источником которой и был дух луны, развеялась на тысячу мучительных всхлипов.

Пустые глазницы Нагаша вспыхнули аметистовым светом. Он взмахнул посохом Алаканашем, и в сторону запертого в клетке Селеннара устремился грохочущий луч пурпурного пламени. Силой собственной мысли Теклис ниспослал волну изгоняющей магии, чтобы отразить этот удар, но без оглушительного взрыва перенаправленной энергии все равно не обошлось. Как и планировал Нагаш. Теклис окружил себя силовым щитом, чтобы укрыться от взрыва. Селеннара же, окутанного сжимающимся шаром, отбросило назад, словно под ударом тарана. Раздался пронзительный крик, давление в воздухе резко подскочило, и барабанные перепонки Теклиса лопнули, а его спутник исчез.

Пока далекий Шаишский Надир придавал ему сил, Нагаш был непобедим. Уста костяного тирана высвободили поток грубых звуков, едва ли похожих на слова. Воздух содрогнулся вокруг его бесплотной пасти. Всего на миг Теклис почувствовал, как невидимая рука сомкнулась вокруг его шеи.

Мысленным взором он увидел, как его тело корчится от боли, пока рой жуков-падальщиков пожирает его изнутри. 

В горло хлынул поток черного песка, столь обильный, что его стройная фигура раздулась и, наконец, лопнула, словно переполненный мешок. 

Кольца магии смерти обернулись вокруг него, увлекая за собой во всепоглощающую тьму. 

Он утонул в море костей, безмясые пальцы утянули его вниз. 

И в то же время он стал жертвой древнего солнца, окруженного лиловым венцом. 

Под тяжестью тысячелетий он обратился прахом и пылью. 

Снова и снова лавина кошмаров застилала его разум. В глубине души он знал, что поддаться страху, порожденному одним из этих образов, значит высвободить их и сделать реальными.

Зубы заскрипели, пот выступил у него на коже. Духовное успокоение, которое Теклис в последний раз чувствовал целые эпохи тому назад, снизошло на него. Он позволил темным волнам омыть себя, словно мраморный обелиск, рассекающий воду. Внезапно его тело исторгло ослепительное сияние, и этот лучезарный поток пронзил пелену негативной энергии, которая окутала его врага. Духи-служители, порабощенные Нагашем в незапамятные времена, с воплями рассеялись в тот же миг, когда лучи света коснулись их. Но они не вернулись во Владение Смерти, а были изгнаны навсегда. Все книги, кружившие около Великого Некроманта – те самые нечестивые фолианты, благодаря которым обожествление Нагаша претворилось в жизнь – разом вспыхнули белым пламенем.

Бог Смерти издал душераздирающий крик – звук столь мерзкий, что гора под ним раскололась надвое. Лавины каскадом обрушились на развернувшуюся внизу битву. С устрашающей легкостью истощенные склоны великой горы поддались темной силе. Теклис был вынужден зажать уши руками. Липкая кровь сочилась у него между пальцами. Ужасный шум грозил разорвать все его мысли в клочья, словно латная рукавица, смахнувшая паутину. 

Отринув страх, Теклис сотворил сферу света вокруг себя и вторую такую же вокруг Нагаша. Он запечатал темную магию, бесновавшуюся около горного пика, и заглушил вопли Великого Некроманта, от которых кровь стыла в жилах. Теклис зажмурился, пропустил через себя силу зенита, на изучение которой у него ушли многие годы, и переместился. Вмиг умирающие горы Аваленории исчезли; единственным, что теперь окружало Теклиса и его врага, были звезды – да и то далекие. Здесь, среди абсолютного покоя пустоты душа могла отворить врата, указать путь, пролить свет на дорогу. И глаза древнего бога-идола, украсившего навершие посоха Теклиса, казалось, приоткрыли ему его собственный путь. Наблюдай, размышляй, учись…

Раздался звук, похожий на раскат грома. Волшебным образом Нагаш выбрался из сферы, в недрах которой его удерживало сотворенное Теклисом силовое поле. Его смертельная вонь захлестнула все вокруг, словно дым, окутавший крематорий. 

Нагаш – чудовищное создание, рядом с которым Теклис казался ребенком – рассмеялся и взмахнул Зефет-небтаром, древним клинком, вослед которому сама ткань реальности сочилась темными слезами. Теклис парировал удар собственным мечом, выкованным лучшими сьярийскими кузнецами, но в сравнении его сила была ничтожна, и потому клинок тирана не остановился. Лишь когда он поднял свой лунный посох, перехватив черный меч Нагаша в нескольких сантиметрах от собственного лба, сила удара иссякла. Он чувствовал, как его кожа морщится и шелушится в такой близости от смертоносного артефакта.

- Нет, - сказал Теклис.

Потоки чистой хишианской магии хлынули из его глаз. Они пронзили бы и самую толстую крепостную стену, растопили бы даже выкованный в преисподней доспех Всеизбранного. Но на сей раз эти лучи оставили один единственный ожог на ключице Нагаша. Великий Некромант крутанул своим жезлом, выбив клинок из руки Теклиса.

Издевательский смех разнесся вокруг силовой сферы, когда его посох врезался в ребра Архимага. Энергии Шаишского Надира просочились в самое его естество и принялись разрушать его изнутри. Теклис почувствовал болезненные уколы. Он закашлялся кровью. Алая жидкость брызнула на рукав. Во вспышке заклинание перемещения рассеялось, и эти двое вновь вернулись на вершину горы Аваленор. Шум битвы поднялся вокруг, встречая двух божеств.

Далеко внизу Теклис увидел проблеск света, и в самом сердце его вновь зажглась надежда.

На противоположной стороне долины взгромоздились шестиколесные махины, порождения человеческой мысли. Каждая являла собой целый набор фокусных линз, правда все они были не из стекла, как те, что можно увидеть в телескопах, а из эфирокварца. Позади этих конструкций мерцал портал, и сквозь него были видны шпили Удачи Поселенца. А за самими вершинами – или скорее между ними – сияла Селеннар. Луна горела ярче прежнего, и теперь напоминала сам Хиш, если смотреть на него из других владений. 

Над долиной раздался отрывистый крик магистра магии Аркобальда Лазерна, и линзы машин, которые люди называли Великими Люминарками Ксинтила, аккуратно поймали свет истинной луны. Шесть жгучих копий лунной энергии прорезали воздух. Разгоняя мрак, они врезались в Нагаша, бьющегося с Теклисом на самой вершине, и поразили его торс, его талию, его бесплотное лицо.

 Ксинтилийская машина «Маяк Рассудка» двинулась через перевал, чтобы проложить путь для света далекой башни Приоса, едва мерцающей среди двух горных вершин. Вспыхнув белыми красками, линзы люминарка сфокусировались на эфирокварцевой цитадели и метнули ещё смертоносный луч энергии, пронзивший череп Нагаша.

Победная улыбка озарила лицо Теклиса, и он призвал к остаткам энергии всех эфирокварцевых камней, которые люменеты несли с собой. Тысяча крохотных лучей опустилась на Великого Некроманта. Когда его смертельный враг ослеп и пошатнулся, Теклис вновь воззвал к тем же лучам энергии и обратил их цепями из света. Как это было и в прошлый раз, столетия тому назад, когда он и его альвийские боги-сородичи поймали Слаанеш, он сковал Нагаша и поверг его вниз.

 Бог Смерти рухнул на вершину горы Аваленор. Пробираясь через фаланги оссиархов, выступивших на защиту своего хозяина, на вершину поднялись алементиры иметриканских гор. Каждый их шаг крушил костяных конструктов. Они подняли свои великие молоты и с вековой силой обрушили их на кости Нагаша. 

Испуская яркое сияние силы, Теклис натянул светлые цепи, которые сковали Нагаша, и сорвал эфирокварцевые линзы с дальних люминарков. Один за другим он поднял эти диски высоко в небеса и расположил их в виде искусственного созвездия.  Сияющие диски образовали пиктограмму Данатруар, руну изгнания и святости, и видно ее было даже из космоса. В тот же миг Нагаш был окончательно изгнан в Шаиш, а свет Хиша вновь разгорелся среди всех Владений Смертных. Затяжное и смертоносное проклятие Некротрясения было развеяно навсегда.

КОНЕЦ. 

Source