владыки харадрона

Штромфельс, Повелитель Штормов

Культ Штромфельса поклоняется Богу, который правит морскими бедами и напастями: от различных хищников на подобии акул, гигантских кальмаров и морских драконов до бушующих штормов, что топят корабли и забирают бесчисленные жизни моряков; также Штромфельс благоволит пиратам и мародерам. Символом Культа является гигантская акула с раскрытыми челюстями, хотя встречается и более простой символ в виде акульих или чьих бы то еще зубов. Последователи Штромфельса не считают поклонение Повелителю Штормов злом, они всего-навсего признают море тем, чем оно является: безразличным и жестоким местом, где сильный всегда ест слабого. Поскольку они — главный противник Культа Мананна, принесение в жертву священника из этой религиозной организации — величайшая почесть, которую культисты могут вознести Акульему Богу. 

Поклоняются Штромфельсу налетчики Моря Когтей, мародеры береговых и речных районов Империи и пираты всего Старого Света, а в Сартозе и вовсе присутствует открытое поклонение Повелителю Штормов.
Культ Штромфельса строго запрещенв Империи и Пустошах, и поклонение ему карается смертной казнью по итогам Мариенбургского соглашения с Морскими Эльфами в 2150 г. по И.К., и с каждым последующим годом жрецы Мананна все больше разрывают связи с Культом Штромфельса и отвергают идеи о родстве этих двух божеств. Несмотря на это, Акулий Бог все еще в почете у работающих в море и по-прежнему наживается на смерти других.

Официально Культ Штромфельса не является подкультом Мананна, по имперским законам. Но ученые Старого Света не раз размышляли о сходстве доктрин двух культов, и на основе этих исследований была даже выдвинуто предположение того, что Штромфельс — это древний аспект Мананна, пережиток лет минувших. Теологи также ведут дискуссию о норскийских корнях Акульего Бога, а некоторые даже называют его аспектом Кровавого Бога. 
У Культа Штромфельса же взгляд на вещи совсем иной. Они не рассматривают своего бога как отдельный аспект или секту Бога Морей, а истинного Мананна — Мананна Разрушителя, который и есть необузданный и яростный гнев моря. Со всеми вышесказанными предположениями последователи Мананна в корни не согласны и упорно стоят на своём. Истинное же положение дел неизвестно.

История Оссиархов и Орфеон Катакрос. 1я часть.

Эра Мифов

Начиная с освобождения Нагаша Сигмаром, главная цель Великого Некроманта – завладеть всеми подземными мирами и стать единоличным владыкой Шаиша.

Люди, дуардины и аэльфы строили все новые и новые города во Владениях Смертных, и благодаря помощи скелетов Нагаша этот процесс протекал в несколько раз быстрее. Пока те отдыхали, мертвецы трудились не покладая рук. Но они возводили не только города на поверхности, но еще и катакомбы под землей, о которых никто кроме них не знал. 

Места для таких гробниц выбирали самые смертоносные, куда не сунется ни одна живая душа.

Нагаш стал ставить эксперименты на подопечных некромантах в своих лабораториях, многие погибли; те, кто выжил – обрели новую форму. Их души вырывали из тел, смешивали друг с другом, а потом делили вновь, теперь уже с целью поместить в новое костяное тело. Так появились первые оссиархи, первые члены ордена Мортисан. Они стали помогать Нагашу с выведением новых оссиархов.

В это время Катакрос из республики Флайч вел кампанию против зверолюдов. В финальной битве он вылетел из своей колесницы и был убит Горгоном.

Когда Хаос стал плодиться во Внутренних землях Шаиша, Катакрос был готов. Скавенов наводнивших Кадаварис, он загнал прямиком в море. Племя Темной Клятвы с северной стороны горных вершин испытало на себе несколько его атак, пока все варвары не оказались в рабстве у Катакроса. Он не проиграл ни одну битву во Внутренних землях Шаиша, его имя с трепетом произносили вплоть от Сатирова предела и до Атанасии. Все освобожденные земли он присоединял к Оссии.  Прежним у каждого подземного мира оставалось лишь название, все остальное подстраивалось под строгий порядок Катакроса.

Заключив вынужденный союз, варварские племена Мортхэвена, Халлоста и Кадавариса соверишили несколько внезапных нападений на пограничные крепости Оссианской империи. В это время Катакрос пытался склонить к своей воле конные племена континента Эквис. Благодаря целой шпионской сети Авиархов, Катакрос узнал о вторжении в тот самый момент, когда силы кадаваранского союза только-только показались на границе с Некросом. В ответ Орфеон отправил свиток с сообщением Погребенным Наставникам вспомнить все то, чему их так долго учили и дать врагу должный отпор. Если ослушаются – подчиненные Катакроса выкопают их тела из могил, а некроманты изгонят их души из этого мира навечно.

На следующий день Погребенные Наставники выступили на войну, каждый вел за собой целый легион духов. Они очень яростно бились против врагов, подошедших к границе, применяя все знания, полученные в ходе долгой подготовки, но сил у противника было больше. После долгих месяцев войны Оссия была подчинена. 

Каждый день Погребенные Наставники смотрели на поднимающийся рассвет с надеждой на то, что из-за горизонта покажутся корабли Катакроса. И каждый новый день был для них разочарованием.

На двенадцатую неделю, когда пал последний гарнизон, Катакрос вернулся с Эквиса. А за спиной у него были племена конников с континента. С этими силами, успевшими к тому же набрать новых солдат в свою армию на Преторисе, Катакрос с легкостью разбил кадаваранский союз. На это ушел день, остальное время за выжившими шла охота вдоль диких пустошей Тетзара. 

Единственный оставшийся в живых Наставник поведал Катакросу о страшном горе и о падших братьях. Он осудил Орфеона за такое позднее возвращение, и в голосе его звучала скорбь.

Когда Катакрос понял, что получил от него, все что нужно, он приказал изгнать дух Наставника. Затем он избавился от всей правящей аристократии Оссии и назначил на высшие чины собственных генералов, а правящий совет назвал оссиархами. В Оссии был устроен настоящий военный переворот. Некоторые полагали, что задержка Катакроса была умышленной, что это позволило врагам Орфеона разобраться с теми, кто мог помешать его единоличному правлению. Однако с гибелью Погребенных Наставников никто не решался перечить воле Катакроса.

В тот день Катакрос стал единственным владыкой Оссии. Однако был и тот, кто царствовал даже над ним.

Нагаш намеревался захватить Оссию и Некрос, поскольку они находились неподалеку от места средоточия его силы – Нагашиззара. Он как обычно отправил туда свои бесчисленные армии, а сам остался в стороне. Некоторое время оссианскому эшелону удавалось сдерживать напор мертвецов, оссианцы даже заручились поддержкой местных племен живых людей. Это продолжалось довольно долго и потому привлекло внимание самого Нагаша. Великий Некромант решил сам присоединиться к наступлению, и уже через месяц Катакросу пришлось признать свое поражение.

Поняв, что тягаться с ним ему не по силам, Катакрос сделал предложение Нагашу: он поведет армии Великого Некроманта в бой, дабы объединить все владения смерти. Нагаш был впечатлен. Он внял желанию Катакроса и потратил много времени на изучение военных и философских трактатов Орфеона. В конце концов, он пришел к выводу, что сознание этого лидера Оссианской империи очень близко его прошлой смертной форме. Тогда он объявил Катакросу, что нашел того генерала, который поведет в бой его могильную армию и при том не будет представлять угрозы трону Шаиша.

В самом сердце Нагашиззара дух Катакроса был перекован. Для создания настоящего полубога более двенадцати футов ростом, Нагаш смешал зачарованную кость с лучшим шаишским алебастром. Когда Катакрос вышел из лабораторий Нагаша, он был настоящей иконой нового порядка Великого Некроманта.

Получив звание Мортарха Некрополя, Катакрос также овладел клинком Инда-Кхаат  и щитом Иммортис. Его тело стало другим, однако сознание осталось прежним. Ему была обещана вечность, и теперь оставалось лишь встать во главе многочисленных легионов Великого Некроманта.

Наконец-то перейдём к кровавой Джульетте наших продутых варпом лесов.

Сильвания всегда была интересным местом на карте. Здесь сложно встретить дружелюбных крольчат, играющих с крестьянскими детьми на вечнозелёных лугах, почти не найти больших, жизнерадостных деревень центральной Империи. Это край людей, в чьих именах обязательно проскакивают фонетические признаки гримдарка, а в биографии имеются случаи поседения после лицезрения в лесу Терроргейста с сиськами.

Причина проста - Сильвания крайне богата на ветер смерти и имеет множество точек силы, чем традиционно пользовались колдуны и некроманты, наплодившиеся после того как магия смерти пошла в народ. Итак, перейдём от введения к конкретным событиям и персонажам.

Провинция тогда находилась в крепких, хозяйственных руках Отто (хех) фон Драка (Хахахаха). Сказать что руки эти были корявы и покрыты кровью - слукавить. Отто был некромантом, бытовым и общественным тираном, но что самое страшное - имперским дворянином, в минуты пьяного угара искренне считающим себя реинкарнацией Сигмара. Поэтому его правление выглядело следующим образом - постоянные убийства крестьян и дворян за случившиеся и выдуманные безумцем бунты, радикально огромные налоги на все что угодно, банды наёмников, бесцеремонно атакующие города и деревни, часть из них на зарплате у графа. А ну ещё у него была тысяча шляп, каждая ему как раз. И пиры любил, на медведе туда катался.

Ещё у графы была дочь - Изабелла. Холодная, ледяная красота благородной дамы контрастировала с её любовью к охоте, соколам и книгам. Граф отвергал все предложения со стороны сильванских дворян, справедливо полагая их мусором, надеясь найти выгодную партию из более богатой провинции. Однако в глазах соседей мусором выглядел он сам. Граф дал дочери образование и манеры, однако характером она была изначально в папу, ещё больше осложняя процесс выдачи замуж.

Интересный образ жизни графа тем не менее не гарантировал здоровья и семейного счастья. В одну знаменательную ночь граф обнаружил себя умирающим от неизлечимой болезни, свою прекрасную дочь Изабеллу - незамужней и недоступной для мужского внимания в силу отцовской гиперопеки, а своего ненавистного брата Леопольда - довольным наследником поспешно остывающего трона.

"Будь прокляты Боги, что так и не послали мне наследника. Я скорее выдам Изабеллу за демона, чем отдам трон проклятому Леопольду!" - сказал граф.

Молнии и гром послушно вторили пророческим словам умирающего безумца. Жрец Сигмара от такого накала эмоций упал в обморок, а к замку подъехала тонированная чёрная карета, запряженная такими же тонированными лошадьми. Под качающую из магнитолы музяку (скорее всего что-то говнарское типа Арии, ну вы посмотрите на Вову, серьёзно, что там ещё может играть) из кареты вышел высокий иностранец, сразу потребовавший отворить ворота замка. Которые отворились ещё быстрее чем ноги Нефераты, намекая на личность подъехавшего гражданина.

"Владимир фон Карштайн, доставайте свою дочку, я на ней жениться буду"- представился дворянин. Кислевит, догадались слуги. До3,14зделся, подумал фон Драк.

"Я не согласен!"- вскрикнул отчаявшийся Леопольд. Однако, пораскинув мозгами, после того как Влад выкинул его из окна башни, дядя Изабеллы больше не вмешивался в демократический процесс патриархальной женитьбы. Так произошла первая Дефенестрация Дракенхофа, сколько их там ещё впереди.....

Стерпится - слипнется, решила для себя Изабелла. И правда, случайный супруг внезапно оказался прекрасно образованным красавцем выдающихся заслуг и способностей. Народ обожал справедливого, талантливого правителя, уничтожившего преступность и самодурство мелких феодалов. Дворяне наперебой клялись в верности, а оппозиция накручивала счетчик дефенестраций. На фоне неумытых сильванских дворян новый Граф Карштайн выглядел наследником великой древней Империи, а прочие выборщики с их манерами и талантами смотрелись варварами в сравнении с организационными реформами и благородством Влада. Но про войну графов, прогресс сильвании и наследие этой эпохи поговорим в следующий раз, сейчас мы тут ради люпфи.

Изабелла была вкурсе всех планов своего покойного отца, поэтому просто озвучивала проблемы Владу, а он их решал. Бандиты, дворяне-сепаратисты, культы - нормально делай, нормально будет. Страх перед непонятным мертвецом все больше уступал интересу, а затем и животной страсти. Влад же почувствовал уважение к этой странной девушке с первых минут знакомства, когда понял что его обычных чар и обаяния даже близко не хватает для того чтобы подчинить её своей воле как послушную марионетку. Потому он даже не пытался сделать её рабыней своего разума. Годы шли, девушка превращалась в роскошную женщину, что наблюдала за тем как её возлюбленный муж ничуть не стареет. Близилось время, когда надо было что-то решать.

Поймите меня правильно, Влад и Изабелла не были святыми. Да и положительными персонажами тоже. Но у хороших, добрых героев нет монополии на любовь, так что вспыхнувшее между пустынным шизофреником и провинциальной дворянкой чувство стало неожиданностью как для них, так и для тех кто не знает с чего эта история начиналась. И пока Изабелла - жёсткая, холодная, наделённая острым интеллектом, все больше и больше влюблялась в идеальную картину своего мужа, а Влад заново учился воспринимать партнёра как кого-то равного себе - случилось несчастье. Ну как случилось, тут есть момент очаровательной недосказанности.

Дело в том, что Влад сначала отвергал предложения Изабеллы пополнить ею ряды любителей соснуть из бугристой вены, он слишком любил её чтобы заставить пройти тем же путём что и он сам, однако в один момент его жена свалилась с загадочной болезнью. "У неё останавливается сердце" - смущенно оправдывались доктора. "Значит я буду лечить её сам!" - гневался Влад.

Несколько дней спустя бледная, но бодрая Изабелла поприветствовала обожающий её и её супруга народ со стен. С этого момента начинается вторая страница отношений высокорожденного дуэта. Накал страстей в провинции резко возрос. Выросло количество пропадающих людей, ярость Влада к тем, кто противоречил ему стала ещё более страшной. Из региона были изгнаны жрецы Морра и Сигмара, охотники на ведьм погибали ещё при попытке пробраться на территорию сильвании.

Все это неудивительно, пополнив клуб мертвецов той, чьи советы по поводу сдержанности теперь превратились в страсть к кровавой охоте и ненависть к тем, кто оспаривает право Карштайнов на власть - Влад развязывал сам себе руки. Все больше дворян вступало в клуб, все больше слухов ходило о графе в остальной Империи.

Катарсис случился когда бледная чета решила возродить традиционный для сильвании День Мертвых, когда все рядятся в мертвецов и призраков. После чего пригласила на грандиозный бал всех дворян своего региона. Когда толпы одетых в мертвецов людей прошли в бальный зал - на них обрушились те, кого Карштайны обратили в подобных себе.

А что же остальные людские государства, спросите вы? Наверное ждёте что сильвания стала очагом интереса со стороны религиозных орденов и богатых соседей? ХА, ИДИТЕ ОБРАТНО ИГРАЙТЕ В ВАРКРАФТ, В ВАХЕ ВСЕМ КАК ОБЫЧНО РЕАЛИСТИЧНО НАПЛЕВАТЬ. Влад и Изабелла занимались клыкастой йогой на протяжении пары сотен лет, благо на дворе царила эпоха трёх императоров, на Мордхейм упал метеорит, а на повстанцев в сильвании рассчитывать силам света было бессмысленно. Супруги были счастливы, но их природа хищников и владык требовала большего.

То, как шла война после того как в 2010м году Влад поднял всех мертвых сильвании и двинул их в Талабекланд я уже обещал раскрыть в другом посте. Скажу просто - Изабелла всю войну прошла бок о бок с Владом, вооружённая клинком и кубком Батори, из которого она грациозно вкушала кровь. Сконцентрируемся сразу на моменте смерти. После череды неудач людям наконец удалось выкрасть у Влада его кольцо регенерации. Разгневанный граф пошёл на штурм Альтдорфа, где и был сражён верховным теогонистом в невероятно глупой дуэли - теогонист столкнул себя и вампира с крыши, раздавив его своей тушкой и множеством тупых твёрдых предметов. Изабелла не выдержав мысли о жизни без возлюбленного - сама нанизала себя на деревянный кол. Конец истории, спросите вы меня? Нет, совсем нет.

На дворе наступил конец времён и Нагаш решил что возрождаться в одиночестве - скучно. Потому возродил Вашанеша и заново сделал его своим слугой. Колечко было откопано, отмыто и возвращено сотруднику ОАО Мортагхпром. С самого начала своего воскрешения Влад убивался по утраченной супруге и искал способы возродить потерянную любовь. Параллельно он спасал империю, дрался плечом к плечу с Карлом Францем и по ночам слушал My chemical Romance.

Воистину нет Бога добрее чем Дедушка Нургл. Ненавидящий вампиров всей своей душой сотворителя жизни и двигателя биологических процессов - Нургл вытянул душу и тело Изабеллы обратно, завернул туда демона для одержимости (демон убедил Изю в том что Влад совратил и изнасиловал её, превратив как её саму так и её родину в безмозглых рабов вампирской воли) и характерного привкуса и в нужный драматический момент подставил её под клинок Влада. Встреча потерявшихся возлюбленных состоялась спустя сотни лет после их смерти.

Обезумевшая от ненависти Изабелла пыталась убить своего мужа, пока Влад лихорадочно искал выходы из ситуации, успевая только уворачиваться от скалки. В конце концов его осенило - сорвав с себя кольцо он пожертвовал своей защитой ради того чтобы надеть его на Изабеллу и убить её, изгоняя демона, зная что демон заставит её нанести удар вместо того чтобы помешать надеванию кольца. Последним что он сделал - были объятия и поцелуй.

Игнорируя опасность для себя, он не вышел живым из этой схватки-обнимашек. Переродившаяся и очищенная от заразы Изабелла потеряла сознание от осознания произошедшего, придя в себя только после того как Неферата привела её в чувство. Вместе с Нефератой и Кхалидой она наблюдала последний закат умирающего мира, оплакивая окончательно погибшего Влада-Вашанеша.

P.S. ГВ с уважением отнеслись к одним из наиболее важных для всего мира персонажей, а так же к единственной нормально прописанной любовной линии в серии. И Влад и Изабелла так и не пережили переход в АОС, навеки обретя покой в погибшем и угасшем мире.

Исследуя Хиш

В последнее время мы много слышим о Владении Света! Хиш был чем-то загадочным с самого начала Warhammer Age of Sigmar, с некоторым загадочным искусством и намеками на давние отношения с эльфами. Теперь мы наконец можем рассказать, что происходит в этом, казалось бы, идеальном месте…

Мы понимаем как выглядит Хиш, лучше, чем большинство других Владений Смертных. Хиш - это симметричное царство, разделенное на Десять Раев. Несмотря на то что они были разделены Хаосом в прошлые века, Десять Раев остаются прекрасными местами, сформированными в соответствии с кажущейся математической точностью, усеянными потрясающими видами символизма и симметрии.

"Отбрасывая длинную тень". Разговор Морати-Кхейна и Малерион - дающий множество намёков на будущие релизы

Морати-Кхейн отвернулась от окна, ее тень со змеями вместо волос растянулась по алебастровой стене, двигаясь самовольно. Богиня не обращала на это внимания; обычное дело, когда ее форма Теневой Королевы была в состоянии спячки. Только когда змеиное гнездо превратилось в большую металлическую корону, а тень удлинилась и приняла очертания худого и невероятно высокого мужчины с маслянисто-черными глазами, ее силуэт пришел в движение.

– Ну ты и вымахала, – прозвучал глухой ответ, и в царственной тени на стене вспыхнула улыбка. – Мои поздравления.

– Вижу приятные перемены в твоем неуважении, – сказал Морати-Каин. Она отвернулась, дабы скрыть переполняющие её эмоции, наливая себе кубок пряной крови из теплого на ощупь огнестеклянного графина.

 – В Ульгу грядут перемены, мой потомок. Впрочем, как и в Акши.

– И все-таки, даже обретя долгожданную божественность, ты цепляешься за свои смертные привычки.

– В эти суматошные времена надо получать удовольствия там, где их можно найти.

– Уж в твоей-то спальне за последние годы наверняка без суматохи не обошлось.

Морати-Каин взмахнула длинным ногтем, и один из пальцев теневого силуэта упал, быстро испарившись. Усмешка превратилась в гневное рычание, черные глаза полыхнули языками белого огня.

– Время, когда ты мог говорить со мной таким тоном, прошло, – сказала Морати, отпивая из кубка. – Радуйся, что я забрала только твой палец.

– Тебе придется заплатить высокую цену за свою самонадеянность и весь этот произвол, – ответила фигура голосом, полным безразличия. Силуэт обернулся веером клинков, на концах которых пылал пурпурный огонь. – И как по-твоему отреагирует варвар на столь вопиющий переворот?

– Он разве что поскрипит зубами, да громыхнет пару раз, не желая поставить под угрозу один из немногих оставшихся союзов, - ответила Морати-Каин. – Бессмертие научило Зигмара Унберогена смотреть в будущее, и он уже одержал победу в войне с Нагашем, пусть даже чужими руками. – Она пожала плечами, обнаженная кожа побледнела в лунном свете. – Даже после того, как надиритское проклятие спало, он прекрасно понимает, что за каждый построенный им город, другой – падет. По крайней мере, Анвилгард склонился перед тем, кто позаботится о его сохранении.

– Вздор, – ответила тень. – Его сородичи полыхают, стискивая зубы от ярости, потому что, как и мы, они осознают в ней силу. – Вокруг заостренной головы говорившего заворочалась буря теней, миниатюрные башни рушились во вспышках света. – Они не могут закрыть на такое глаза без мудрого совета, а кто советует богу грозы? Даже сейчас в его драгоценном Гладиториуме безмозглые легионы оттачивают боевое мастерство против фантомов, выкованных по образу твоих дочерей.

– Кто может знать об этом больше тебя, король подглядывающих?

– Ты говоришь о наказании, – продолжал силуэт, качая своей экстравагантно увенчанной головой, когда его клинковое воплощение снова приняло облик короля. – Говоришь о справедливости и последствиях, когда твоя собственная жажда власти поставила под угрозу все, за что мы боролись! Темный принц бьется в своих цепях, и его сущность каким-то образом истекает кровью. 

– Силуэт ткнул в нее пальцем, и из раненой руки по стене побежала капля черной как смоль крови. – Прямое следствие твоих амбиций. Ты рискуешь самой страшной катастрофой исключительно для удовлетворения своего эгоистичного желания.

Морати-Каин подошла ближе, размазала теневую кровь на кончике собственного пальца и поднесла ее к губам.

– Если бы ты только прислушивалась к своим собственным урокам, – сказала тень. – Ты не можешь опоить союзников медом своего голоса. Когда с нехекхарцем будет покончено, взгляд Зигмара обратится к тебе.

– У меня есть план, как предотвратить это. Кроме того, я боюсь, что он будет слишком занят, когда дорогуша Алариэль начнет свою игру. Даже в Ульгу чувствуется, как владения содрогаются от беспокойства.

– Они будут покорены. Но Близнецы ободрились победой света над смертью. Слепой ощупывает мои границы прямо сейчас, пока мы говорим.

– Не собственноручно, надеюсь?

– Пока, – сказала тень. – Хишианцы – искатели по своей натуре, всегда исследующие, всегда несущие свет туда, куда не надо. Если Владыка Света найдет стабильный путь через Катартию до того, как мы полностью овладеем ею, пелена скоро развеется, и все наше представление о превосходстве окажется под угрозой.

– Теклис уже закладывает фундамент. Под своей маской альтруизма он знает, что это единственно верный путь. – Морати-Каин улыбнулась, но в этом жесте совсем не было веселья.

– Он прав. Ребенка не посылают убивать дракона. И не все, находящиеся в тени Бога-Мага, недовольны методом нашей работы.

Хишианское солнце за окном на мгновение рассеяло туман. Луч солнечного света устремился вниз, преломляясь через окно и образуя на стене меньшую фигуру. Он был стройным, в доспехах поверх мантии и в высоком как у Ванари шлеме. Король теней поднял над ним свою не покалеченную руку, и фигура заплясала, словно в такт музыке.

– Мечта крайне навязчива, – сказал Малерион. – При правильном свете она превращается из черной в серую, а затем в белую. А благодаря быстрому мышлению моих агентов в Шаише, у меня есть как раз то, что нужно, дабы снова начать переговоры.

Король теней поднял гигантскую маску, царственную и сияющую, в обрамлении раздвоенных рогов, отлитых по образу иметрикийского длиннорога. Светящаяся пыль каскадом хлынула из раскроенного мирокамня на его шее.

– Ах ты моя маленькая сорока, – проворковала Морати-Каин, глядя на короля теней с неподдельной любовью. – Даже после столетий ненависти я все еще могу найти к тебе угольки моей любви. Но, к сожалению, я должна прервать это разговор.

– Я слышал, – ухмыльнулся силуэт. – Люди восстают.

– Никогда не меняйся, мой дорогой, – сказала богиня, закатив глаза и отвернувшись. Тем не менее, она улыбнулась, внезапно задумавшись, когда ее настроение снова улучшилось.

Вскоре ей предстояло убивать…

Star Skaven

ТРОГГСТАДА ВЛАДЕНИЙ

 Мегашайка Глогга

В племенах и кланах Разрушения существует давняя традиция устных преданий, в связи с чем на свет появилось множество различных версий о происхождениях трогготов. Нет ничего удивительного в том, что многие их этих сказаний впервые возникли среди гротских племен, обретающихся рядом с ними. Скверные Воришки из Улгу считают, что трогготы когда-то были расой шаманов, которые пили слишком много галлюциногенных настоек, сваренных во Владении Теней. Крохотные Обзывалы – шобла Лунных кланов, которая регулярно сражается бок о бок с гаргантами Рондола – утверждают, что первый троггот появился из зловонной грязи, которую скучающий Горкаморка однажды соскрёб между своими колоссальными зелеными пальцами. Однако самая таинственная легенда принадлежит Лунным Оскалам из Хамона. Они верят, что трогготы не имеют отношения ко Владениям Смертных, а их первоначальным домом является сама Дурная Луна, которую те покинули давным-давно на шатких кораблях из скрапа и прочих отходов, ныне утерянных под горными хребтами. Хотя это звучит довольно странно, но такая связь могла бы объяснить, почему трогготы вынуждены идти путями, которые прокладывает им Дурная Луна, или, как предполагают некоторые, устремляться в том направлении, где еще не воцарилась лунная угроза.

Старуха из Болот

Большинство трогготов – примитивные твари, неумолимо скитающиеся в поисках пищи или чего-нибудь, что можно раздавить своими шишковатыми кулаками. Но есть и редкие представители этой расы, которые прячутся в изолированных и заброшенных уголках владений: за их крошечными глазками таится нечто куда более мрачное. Глубоко в топях Вердии, где мерцают колдовские огоньки и ползают злые твари, бесстрашные колонисты молятся о милости Старухе из Болот. Это отвратительное создание – троггот-матриарх – обладает непревзойдённой хитростью и злобой. Никто и никогда не видел, чтобы она покидала своё жилище в самом центре великих болот, хотя её выводок гибловодных распространился на все вердийские топи. Люминесцентное свечение их тел – побочный продукт специфических смесей, сваренных Старухой – и светящиеся стебли-удильщики увлекли за собой в зловонные тени отнюдь не одного неосторожного путника; стоит ли говорить, что более их никто не видел. Многие обитатели вердийских топей считают, что Старуха из Болот заключила соглашение с сильванетами, поддавшимися порче и проживающими в тех болотах, и теперь отдает им захваченных незваных гостей в обмен на волшебные безделушки. Другие же твердят, что она приносит своих пленников в жертву в ходе загадочных ритуалов при свете Дурной Луны, чтобы открыть врата в Друугринд – тёмный подземный мир трогготов, где обитают духи, такие же древние, как и сами владения.

Стойкие Жадоглоты

Стоический Простор – это горная гряда, которая лежит у побережья Иметрики, самой гористой из Десяти Благодатей Хиша. Алариты – люменеты, установившие прочную связь с мудрыми вершинами владений – основали здесь, как и везде, множество храмов, стремясь защитить своих горных алементоров даже во время медитации над природой духов земли в поисках просветления. По всей Иметрике таится много опасностей, от мародерствующих банд Хаоса до скитающихся гаргантов, но в Стоическом Просторе именно троггстадо Жадоглотов оказалось самой серьезной угрозой для альвов.

Отвечая симметричной природе Хиша, Иметрика в равной степени страна глубоких пропастей и пронзающих небо вершин. Именно в этих безднах и образовались первые троггноры Жадоглотов. Из-за своей упорядоченной и рациональной природы Хиш – совсем не то владение, которое большинство анархических сил Разрушения избрали бы местом своего обитания. И особенно его недолюбливают те, кто добровольно предпочел самые мрачные закоулки, что только можно отыскать, проживанию на поверхности. Однако трогготы, как мы знаем, могут приспособиться едва ли не к любой среде. У тех, кто живет в Стоическом Просторе, как правило, большие уши и длинные, размашистые языки: дело в том, что от болезненного света их глаза со временем стали меньше и бесполезнее, а все прочие чувства резко обострились. Более того, их грубая плоть способна выдержать даже удары алмазных молотоколов аларитских стражей камня.

Стаи Жадоглотов видели в каждом из владений – для перехода эти трогготы пользуются подземными вратами, расположение которых неизвестно даже альвам. Однако большинство из этого троггстада остается в Хише, прожевывая себе путь прямиком через горы Стоического Простора и тем самым только оправдывая собственное имя. Основную силу Жадоглотов составляют камнебрюхие трогготы, полуслепые и по совместительству одни из самых крепких представителей своей расы. Правда, в последнее время в рядах стада растёт количество глубинных трогготов, выползающих из гулких пропастей под Простором. За последние десятилетия их шкуры стали такими же твердыми, как и у их меньших сородичей. Алариты из усыпавших эту землю храмов время от времени собирают свои силы, чтобы спуститься в катакомбы и сократить число трогготов. Порой им даже удавалось одержать победу над Жадоглотами, но все они были кратковременны, словно глубокая тьма извергает на поверхность бесконечную вереницу чудовищ. Отнюдь не один поисковый патруль Стражи Камня исчез без следа, встретив ужасный конец в желудках трогготов.

Горп, троггбосс Жадоглотов, покидает своё бездонное логово только в тех редких случаях, когда Дурная Луна находится в апогее над Иметрикой. Каждый раз цель троггбосса одна и та же – прожевать себе путь внутрь Тьенаки, самой величественной вершины Стоического Простора. До сих пор люменеты успешно отбивали его вторжения, но стоит древнему троггбоссу достичь сердца горы и неизбежно поглотить его, и тогда, скорее всего, гора развалится на мелкие куски, а Иметрику ждет катастрофический упадок.

Эпохи бездумного разрушения

Никто не знает наверняка, сколько троггстад протоптали себе путь через Владения Смертных в отдельно взятые промежутки времени. Первым признаком их приближения обычно является отдалённый грохот и зловонный запах, который несется по ветру. Ну а к тому моменту, когда трогготы фокусируют свое рассеянное внимание на уничтожении всего, что встретится на пути, становится уже слишком поздно для тех, кто осмелился бросить вызов такой неудержимой силе.

ЭПОХА МИФА

Рождение зверя

По мере сотворения Владений Смертных в самых глубоких и сырых пещерах начинает скапливаться первозданная грязь. Из этих гнойных ям выползают трогготы, которые незамедлительно отправляются в своё бесцельное шествие, пожирая всё, что попадается им на глаза. Пришествие Зигмара и воцарение цивилизации загоняют трогготов глубже во тьму, но их численность продолжает множиться вдали от солнечного света.

ЭПОХА ХАОСА

Гнев Тёмных Богов

Само бытие испускает вопль, когда Боги Хаоса начинают свою игру за господство над Владениями Смертных. Потусторонние стены разлетаются на куски, и демонические легионы врываются внутрь. Тщеславные империи и древние цивилизации падают, словно пшеница перед адской косой, и после роковой Битвы Горящих Небес у Зигмара не остается иного выбора, кроме как запечатать Врата Азира и защитить как можно больше своих людей. Те, кто остался позади или ударился в поиски легкого пути к власти, обратились в Хаос ради выживания и славы. Трогготы упорно игнорируют происходящие события, предпочитая ворчать друг на друга и время от времени набивать рты бронированными воинами Хаоса, срыгивая символы порочной силы, которые затем тонут в грязи под их большими стопами.

Сила в неведении

Хамон корчится под ударами Тзинча. Воинство Двуличия – могущественная демоническая конвокация Бога Перемен – осадило крепость Карак-Тейн. Хотя отважные дуардины сопротивляются изо всех сил, ослепительные иллюзии и огненные заклятия демонов вынуждают их отступать дюйм за чёртовым дюймом. Однако, когда демоны предпринимают попытку проникнуть в самые глубокие гробницы карака, они обнаруживают там гораздо больше, чем рассчитывали. Трогготы Бруга вылезают на поверхность, щурясь на свету, и красочные пляски демонов вмиг очаровывают их. Воинство пускает в ход всевозможные миражи и уловки, пытаясь отвлечь троггстадо, но под давлением грубой тупости их чары разрушаются. Неистовство трогготов выносит их в самое сердце демонической армии, и Бруг самолично хватает Фантомного Лорда и душит высшего демона до тех пор, пока тот не растворяется в мистическом тумане. Несмотря на то, что трогготы в конечном счёте проигрывают числом, благодаря их нападению дуардины успевают эвакуироваться из горной твердыни в зарождающийся небесный порт Барак-Таргар. Со временем эти будущие харадронцы станут угрозой для воздушных анклавов Тзинча.

Ходячий упадок

Хотя многие сильванеты пекутся лишь о собственной безопасности во время Войны Жизни, аодан Даэрет-Хар принадлежит куда более благородному роду и предлагает убежище многим смертным, спасающимся от вторжения Нургла. Однако уйти от последователей Бога Чумы не так-то просто. Великая река Йаэтон – поток плещущейся кристальной воды, который мчится у подножия гор, пестрящих солнечными бликами, и поступает в один из первых анклавов аодана – оказывается осквернена свернувшейся чумной жижей, сварившейся из крови демонов. Когда Черверодья затевают серию отвлекающих атак, намереваясь растянуть силы сильванетов, когорта владык порчи заманивает стаю гибловодных трогготов в Йаэтон. Со слепой решимостью трогготы бредут вверх по реке, даже когда вода начинает сворачиваться вокруг них, а язвы Нургла – понемногу брать верх над их телами. Их плоть отслаивается от костей, а животы, покрытые нарывами, раздуваются сверх нормы, и все же их регенеративные способности не позволяют гибловодным погибнуть окончательно. К тому времени, как заражённые трогготы достигают крепости Даэрет-Хар, они становятся инкубаторами для болезней невероятной силы. Хотя изрядно поредевшие ряды сильванетов отчаянно сражаются, чтобы отбросить их назад, сами леса – а также многие, кто искал убежища у сильванетов – стремительно чернеют под натиском гнили и умирают в такой близости от опороченных существ.

ЭПОХА ЗИГМАРА

И прибыл Бог-Король

Удары молний и раскаты грома знаменуют возвращение Зигмара во Владения Смертных. На сияющих вспышках бури несутся его избранные воины – Грозорождённые Вечные – небесные чемпионы, которые вооружены священным оружием, а после смерти отправляются на перековку, дабы сражаться вечно. На тысяче фронтов буревоинства выступают против тирании Хаоса, и разгорается полномасштабный конфликт, известный как Войны за Врата Владений. Древние силы восстают из небытия, богозвери гибнут, а судьбы целых народов встречают грандиозные перемены в ходе катастрофических битв. Трогготы упорно игнорируют всё происходящее, предпочитая ковырять в носу, разбивать головой скалы и крушить любого, кто посягнет на их территорию, будь то преданный Зигмару или последователь Тёмных Богов.

Топающее возмездие

Несмотря на то, что многие владения всё ещё находятся в состоянии войны, отдельные анклавы пускают корни цивилизации. Новый Харразан, недавно основанный вольный город в Акши, объявляет пышное празднество, во время которого останки поверженных врагов выставляют в Зеркальном Чертоге Триумфа на обозрение всем горожанам. Среди этих сокровищ – тела выходцев из Мегашайки Глогга, которых не так давно разорвала на части харадронская флотилия, а также пузырек света, плененного загадочным образом, который по слухам был «украден у Проклятого Безумца». Когда же очередные незадачливые воришки случайно разбивают флакон, высвободившийся свет вскоре заполняет Зеркальный Чертог и фокусируется в его пределах. Внутри его концентрированной ауры чудовища начинают регенерировать: конечности, головы и даже органы отрастают, а в запавших глазах медленно разгорается убийственная ярость. С леденящим душу, грохочущим рёвом ожившие трогготы, застрявшие где-то между жизнью и смертью и в большинстве своём всё ещё ужасно изуродованные недавней кончиной, вырываются из Зеркального Чертога на улицы Нового Харразана. Гарнизон Вольной роты отчаянно сдерживает их натиск, но сразить трогготов становится еще сложнее. К тому времени, как наступает утро, большая часть города уже втоптана в землю, а след чудовищных шагов тянется от разрушенных стен к далекому Плоскогорью Пламенного Шрама.

Крик смерти

Замысел Нагаша по потоплению владений в смертоносной магии проваливается в последний момент, но в результате Некротрясения высвобождается ударная волна аметистовой энергии. Магические законы меняются у всех на глазах, а вместе с ними восстают орды мертвых ходоков и бури мстительных гейстов, стремящихся поглотить все живое. Города Зигмара и цитадели Хаоса оказываются под осадой армий нежити. Раса трогготов всё также упорно игнорирует происходящее, предпочитая без толку глазеть в измученные небеса, колотить друг друга по голове костями растасканных скелетов-титанов и не обращать внимание на бестелесную природу ночных охотников, которых они колошматят до смирения.

Возвышение чокнутого короля

В хамонских землях Айады мрачнозлобые орды одерживают, возможно, самую грандиозную победу на тот момент – они поднимаются из глубоких пещер и завоевывают Хламопад, огромную гору собранного металлолома и брошенного оружия, ранее принадлежавшего самым могущественным боевым кланам Железнозубов в этом регионе. Наступление возглавляет Скрагротт, самопровозглашённый «чокнутый король», который объединил под своими знамёнами поистине огромную орду ужасающих троглодитов. Трогготы играют ключевую роль в его армии. Усиленные влиянием Дурной Луны, стаи тупоголовых тварей продираются через стены из ржавого лома, отмахиваясь от колких ударов и открывая все новые проходы для орд Лунных кланов. Всякий оррук, пытающийся помешать им, превращается в лепешку. После битвы Скрагротт нанимает группу бронированных трогготов в качестве невозмутимых стражей для своего Грибного Убежища, а также посвящает пятерку самых больших и крутых троггбоссов, которых только смог отыскать, в Крепыши среди своих «Захватователей».

Резня на Разбитых Камнях

Крозар из Сынов Погибели поручает Хьярам, банде Рабов Тьмы, вернуть проклятое копьё Ужасающий Клык. Поговаривают, что это оружие лежит под затерянным гурийским поселением «Разбитые Камни». Хьярам выделяют когорту фомороидов-крушителей, чтобы перекопать поселение и найти трофей Крозара. Начав раскопки, губительные силы будят внушительную стаю камнебрюхих трогготов, которые все это время дремали под разрушенной каменной кладкой. Разгневанные этим грубым вмешательством, трогготы, не теряя ни минуты, расправляются со смертными. Однако фомороиды оказываются не такой лёгкой мишенью. Битва разгорается прямо посреди руин: звери орудуют сломанными колоннами, как кувалдами, и пробивают себе путь через остатки разрушенных соборов, снова и снова заставая друг друга врасплох. В конце концов, трогготы и фомороиды истребляют друг друга, Ужасающий Клык так и остаётся без хозяина, и ни одна из сторон не достигает желаемого.

Чудовищное шествие

Без какого-либо видимого побуждения троггстада со всех краёв стекаются ко вратам владений, которые открывают проход в Срединные земли Гура. Никто не может сказать, почему это происходит, и любой, кто пытается их остановить, терпит поражение. Вскоре хищные дебри отзываются эхом на поступь бесчисленных трогготов, и нет ни малейшего признака, что в ближайшее время эти звери уберутся восвояси.

Сага о Калаке Суордссоне

…и в то время огня и безумия, воитель шёл на север.

Герой, рождённый сильноруким, коварнее волка,

По имени Калак Суордссон, его когтем стал меч, а клыками – иззубренный топор.

Одной зимней ночью он ощутил прикосновение древних богов,

Но лишь подвиги крови и безумия привлекали взгляд Тёмных Владык.

Его люди искали славы в горах, потерянные среди множества дней,

А Калак Суорссон охотился на зверя, сам являясь добычей.

Той закованной в чешую твари, чьё брюхо полнил вечногорящий огонь,

Холодный коготь рванул, полыхнуло адское пламя, свирепый зверь взвился в воздух,

Калак Суорссон нанёс удар, тяжко ранив чудовище.

Волки собрались вокруг, пока Калак горел заживо,

Но Калак поверг жутких псов столь же быстро, как пшеницу срезает серп.

Чудовище, опутав жилами, оттащил он к пещере,

Калак принёс в жертву сердце твари-змия

И Повелитель Изменений откликнулся на его призыв, усмирив боль Калака.

Вечно теперь Калаку гореть ярким огнём проклятия

И с того дня люди приходили к нему, отдавая свои клинки.

Калак повёл свою армию против орд зеленокожих,

Чёрная кровь запятнала девственный снег, ярко сверкала звезда героя.

Бог Черепов наградил его бронзовыми латами, предвосхитив рассвет.

Но Калак, дабы Боги не отвергли его, не впал в грех гордыни,

Хотя многих поверг лежать в крови он, скромен оставался воин.

Каждый месяц удваивалось число его последователей,

Стальной орды, что шла в сраженье в поиске благословления Властителя Хворей.

Так было, что Калак Суордссон пришёл к Адской Яме,

Где крысуны и уродливые мутанты рыскали в тенях.

Калак одарил Крысиного Короля поцелуем заразы,

И предал ржавому мечу легионы кошмарных тварей.

Бесчисленны стали верные ему, Калак повернул на юг,

Господин Радости шептал ему серебряно-сладкими, острейшими устами:

"Дворец для князя", сказал он, "и южане неплохо строят их,

Насыщайся плотью, лакомствами и кроваво-красным вином"

Так Калак Суордсонн поверг слабака-"Императора" людей,

Он взял его трон и золотой скипетр и вскоре начался пир.

Десять тысяч несущих клинок ревели его имя, а Калак стоял выше всех.

Его провидцы провозгласили, что близится бессмертие судьбы героя!

Владыка Калак, когда-то столь юный и нерешительный, обжёг ночь своим могуществом, 

Его вены пели от колдовского ихора, пока не настал тёмный час,

И тело героя не выдержало, гора живой кости с плотью

Осталась на троне южан, как шутка капризных богов.

Интриги Мортархов

По периметру зала стояли пять зеркал из тенестекла, каждое из которых обрамлял уроборос из костей. С их помощью общались придворные Нагаша. Зеркало Маннфреда по понятным причинам пустовало.

 Трое других бездействовали.

 Катакрос мало говорил на собраниях. По мнению Маннфреда, прискорбно прямодушному Мортарху Некрополя можно было игнорировать практически все, что не касалось его кампании, при условии, что она не истощит все его ресурсы. 

Олиндер... что ж, следующие ее ходы будут гораздо интереснее. Хотя она и была зачастую плаксивым ярмом на шее - Маннфред поймал себя на мысли, что однажды чуть не пожалел того несчастного ублюдка Валентиана - вампир подозревал, что амбиции, которые обрекли Леди под Вуалью при жизни, еще не полностью подавлены. В конце концов, разве Нагаш не требовал подобных вещей от своих генералов, хотя и наказывал их за них же? 

Между тем, Архан пока не выходил на связь, будучи сброшенным с края Хиша люминетом. Лич, конечно, вернется; это было его сутью, наверное. Тем не менее, Маннфред с большим удовольствием напомнит ему об этом позорном эпизоде. 

Поверхность пятого зеркала внезапно начала рябить, как купель с жидкой кровью, если бросить в нее камень. Алый свет осветил половину бледного лица Маннфреда, борясь с бледно-зеленым светом комнаты. Улыбаясь, вампир повернулся к зеркалу, подавив желание выхватить Гействор. На мгновение он задумался, откуда она узнала, что он здесь, прежде чем отбросить мысль о Гействоре. Конечно, она знала. В этом, продолжил он размышлять, была ее суть. 

- Королева Неферата, - Маннфред лениво поклонился лику, проявившемуся в зеркале. - Вы сердитесь? 

- Сегодня я содрала кожу с Наразара. 

- Ты сердишься, - усмехнулся Маннфред. Он поднял руки, притворно извиняясь, когда Мортарх Крови одарила его ледяной улыбкой, ее алые губы сморщились в чем-то не вяжущемся с весельем. - Я возлагал большие надежды на Наразара. 

- Тогда тебе не стоило оставлять на него свои фланги, - ответила Неферата так просто, словно они обсуждали новое веяние нюламийской моды. – Довольно смело было с твоей стороны покинуть поле боя после аннексии моих земель. 

- Мне казалось, тебе и дела нет до них. 

- Маннфред, Маннфред. Почему мы должны продолжать этот разговор? Неферата вздохнула, покачала головой, и черные как ночь волосы рассыпались по ее плечам. Она все еще улыбалась. - Как ты думаешь, что сделает Нагаш, когда поймет, что ты намеренно оставил Инвидию ради достижения своих целей? А он поймет. 

- Я знаю Нагаша, - сказал Маннфред, - я знаю его очень давно. 

- Дорогой, я флиртовала с вечным проклятием за столетия до того, как ты проявился лишь уколом жажды в глотке своего отца, - засмеялась Мортарх с неподдельным весельем. Не в силах оспорить это, Маннфред просто продолжил. 

- Я сражался вместе с ним в Гейгохендже. Я видел, как он шел по стенам - один. Я видел, как стены рассыпались в песок от одного его присутствия. Я видел, как пушечные ядра вызывали у него беспокойства не больше, чем комариные укусы. Я видел, как он одним движением пальца поднял кладбище - целое кладбище. Я видел, как он одним прикосновением обратил в пыль Грозового Лорда и ее небесного дракона. 

Это воспоминание застряло в голове Маннфреда. Дело было не только в том, как кричали воин и ее дракон; скорее в абсолютном равнодушии. Нагаш даже не взглянул на чемпиона, когда выносил приговор. Маннфред когда-то считал, что, как и он сам, Нагаш просто игнорировал такие понятия, как благородство и честь. Теперь он задавался вопросом, воспринимал ли их Великий некромант вообще что-нибудь, кроме самых абстрактных вещей. 

- Я все это видел, и все же я иду своим путем. Так что это говорит тебе о моей решимости? 

Королева Нюламии больше не улыбалась. Ее прихлебатели часто описывали глаза Нефераты как ястребиные. Но Маннфреду подумалось о пристальном взгляде стервятника, хотя и понимал, что это было просто ерундой. Тем не менее вампир подавил волну беспокойства, когда его сотоварищ Мортарх невесело усмехнулась. 

- Береги себя, фон Карштайн. Я нашла Наразара слегка милым, и скоро ты увидишь, что от него осталось. Представь, что я для тебя запланировала. С этим она ушла, ее образ растворился в гладком зеркальном мареве. Даже оставшись наедине с самим собой, голос Маннфреда был едва громче шепота. 

- Посмотрим.

__________________

— Все так, как мы и подозревали. Темный Мастер Б'елакор изучает, ищет наши слабые места.

Слова Нефераты были обращены к зеркалу из тенестекла, установленному на стене. Она вдруг поняла, что вышагивает по своим роскошным покоям. Своего рода бессознательная манерность, но с этим собеседником она могла такое позволить. Конечно, Мортарх Некрополя не подал виду. Неподвижное лицо Катакроса заполнило зеркало, глаза мягко светились, когда вампирша, нахмурившись, снова повернулась к нему.

— Олиндер не следовало ему потакать. Что бы ты ни задолжал ей, сейчас это все тлен. Ее нужно покарать.

— Другими словами, ты хочешь узреть, как ее звезда угаснет, а твоя засияет еще ярче, - ответил Катакрос. В его властном голосе не было ехидства или насмешек, и этот факт только еще больше разозлил вампиршу. — Каковы бы ни были планы Бе'лакора, затея Олиндер неслабо насолила Богу-Королю. Тут не на что жаловаться.

— Да, тебе-то уж точно. Тебе ведь так и не удалось взять реванш с той схватки с Унберогеном, не так ли? — бросила Неферата. Катакрос не поддался на провокацию.

— Маннфред…

— Я разберусь с Маннфредом. Меня забавляет идея пропустить его армии немного дальше, прежде чем начать контратаку, - пробормотала Неферата, снисходительно махнув рукой.  — Мы больше никогда не заговорим, Орфеон. Ты почти вынудил меня заскучать по невыносимой компании Архана.

— Я уверен, что вряд ли вы проигнорировали возможности, которые открываются в его отсутствие. Дайте эшелону Джакарты подкрепление, прежде чем форсировать Реку Раненого Сердца, — без запинки скомандовал Катакрос, обращаясь к какому-то невидимому за пределами зеркала адъютанту. — Мы укрепим Аркс. Наши враги разобьются о наши стены.

Прежде чем Неферата успела ответить, лицо Катакроса замерцало, тускнея, пока не осталась только гладкая поверхность зеркала. Вампирша устало тряхнула головой, поднося кубок к губам.

АРХАН.

Неферата чуть не подавилась, делая глоток из кубка, когда голос Нагаша — звук отворяющихся дверей мавзолея и вой ветра, пронизывающий мертвые деревья — заполнил комнату. Она оправилась достаточно быстро, повернувшись к сверкающим глазам, теперь уставившимся на неё из глубин зеркала, и сделала реверанс.

— Это Неферата, мой господин. Архан пал в Хише, — сказала она. Ум Нагаша всегда имел тенденцию блуждать, временами. Теперь, когда он был вынужден сконцентрировать свои силы, а его физическое воплощение снова было привязано к Шаишу, эта причуда стала еще более обостренной. Неферата знала, что во время последовавшего за этим долгого молчания лучше не вставать.

НЕФЕРАТА.

— Да, господин?

ТЕМНЫЕ СИЛЫ ПЛЕТУТ ЗАГОВОРЫ ПРОТИВ МЕНЯ.

МАННФРЕД ВЕРИТ, ЧТО Я СЛЕП. И СЛОМЛЕН.

ОЛИНДЕР ПЕРЕШЛА ВСЕ ГРАНИЦЫ.

ЛИШЬ ТЫ.

ОСТАЕШЬСЯ ВЕРНОЙ.

— Как и с самых первых дней, господин, — с отработанной искренностью согласилась Неферата, подавляя ухмылку. — Не беспокойтесь о Маннфреде. Эти его... выходки. Вы держите его при себе, только из-за них, не так ли? Как бы то ни было, мои армии скоро загонят его в угол.

Тишина снова растянулась на долгое мгновение, и вампирша почти поверила, что Нагаш ушел.

НЕФЕРАТА.

— Да, великий?

ТЕКЛИС.

Нагаш с такой злобой произнес имя того, кто сломил его, что даже Мортарх Крови невольно сделала пару шагов назад. Она сосредоточилась и взяла себя в руки, уже чувствуя, как разум бога ускользает.

— Всему свое время, владыка Нагаш. Время возмездия придет.

Ее взгляд упал на окна святилища, окрашенные в багряные витражи, и она взглянула на самый край ее владений, где в небесах бесновались нечестивые бури. Несмотря на это, Неферата не могла не улыбнуться. Игра была в самом разгаре.

— В конце концов, время – наше оружие. И однажды мы напомним об этом всем нашим врагам.

Эльфийские беды с башкой, далеко идущие последствия и умирающие боги

— Открывается книга с занимательной цитаты лорда-регента Нарквеллиана, который обращается к жителям Цитадели Леофрика. Контекст следующий: «Хватит протестовать, люди, мы пробовали иные средства для того, чтобы запечатать разлом под вашим поселением, но ничего не вышло. Если не закроем его, брешь в реальности расширится и наружу полезет еще больше демонов. Все, что нам осталось – заклеймить этот портал своим очищающим светом. Если хотите жить, уходите прямо сейчас, и не делайте того, о чем в будущем пожалеете». 

В общем и целом, ничего примечательного. Разве что мы получаем информацию о предположительном статусе некой Цитадели Леофрика. Однако же если обратиться к предыдущему батлтому, то можно наткнуться на короткую литературную вставку, рассказывающую об этом самом Нарквеллиане и о том, как, сражаясь с демонами, он отдал приказ своим люменетам запечатать портал в Царство Хаоса на глазах у владельца города. В отрывке красочно описывается, как люменетская руна выжигает землю, разрушает город и запечатывает портал. Глава поселения в гневе обнажает меч и набрасывается на Нарквеллиана, и люменет просто убивает его. Можно предположить, что город из отрывка – это и есть Цитадель Леофрика, и что, несмотря на попытку уберечь его жителей, Нарквеллиану все же пришлось разрушить город, еще и погубив несчастных зигмаритов.

— После победы над Нагашем люменеты взялись за основание новых анклавов и аванпостов, приняв на себя бремя спасителей владений. Однако даже сейчас за сияющим фасадом этой идеи виднеются растущие трещины. Остальные расы всячески критикуют своевольность люменетов, да и сами альвы продолжают бороться с отравляющим их души лицемерием. Все, что встречается у них на пути, люменеты предают выжигающему свету своих магических печатей – даже труды и поселения их союзников, которые видятся им скорбной жертвой во имя благородной цели. Недовольство их союзников только усиливается, а с другой стороны люменетов одолевают орды Разрушения.

— Во время Войн Перерождения Теклис, подозревая Нагаша в каком-то назревающем злодеянии (еще до Некротрясения), приказал люменетам воздвигнуть эфирокварцевые обелиски у врат владений, соединяющих Хиш с Шаишем.

— Обряд Жизни положительно отразился на духах-алементорах Хиша.

— Люменеты одними из первых осознали, как глубоко проникла магия Гирана во время ритуала Алариэль. Еще до этого события люменеты встречали элементалей на своем пути: неожиданно, но в книге упоминается Ферендир из книги Дейла Лукаса «Realm-lords» и его подвиг по укрощению свирепствующего воплощения магии смерти. Однако же воплощения, которые пробудились после Обряда Жизни, были не похожи на алементоров.

— Продолжая тут и там запечатывать врата в Царство Хаоса, люменеты время от времени встречали этих воплощений и либо умиротворяли агонию внутри них, либо уничтожали их, если иного выхода не было.

— Упоминается, что Некротрясение только подогрело ярость Гура. И если к козням Нагаша люменеты оказались готовы как никто другой, то всплеск гурийской активности с распространением зеленокожих, гаргантов, огоров и горов, пробуждением Крагноса и участившимися случаями животного безумия среди населения владений застал их врасплох.

— Иметриканский порт Матах оказался под осадой гаргантов, ныне одолевающих невообразимые дистанции по причине, которую никто не мог объяснить. И пока Ванари сопротивлялись этой лавине, маги Синари спорили о том, можно ли утихомирить Гур или его безумие достигло точки невозврата.

— Оборону Хиша против орд зеленокожих возглавил Тирион. По слухам, он же продолжает прощупывать границы Улгу. Решение гурийского вопроса легло на плечи раненного Теклиса. Люменетам же осталось просто бороться за выживание.

— Тзинчиты тоже активизировались. Люменеты заметили, что силы Бога Перемен все чаще появляются вблизи далеких альвийских анклавов и мест средоточия магической энергии (вокруг которых оседают рассветоносные походы Зигмара и которые альвам необходимо очищать от всякой порчи, чтобы спасти владения). Между альвами и людьми отношения крайне натянутые, особенно после аннексии Анвилгарда. Упоминается, что Зигмар, похоже, простил Морати сие преступление, однако многие люди все еще порицают за него альвов. Кроме того, люди постоянно припоминают люменетам случаи сожжения Безумства Лайдока и резни, учиненной над Сотканным Клятвой Походом (см. батлтом Тзинча), а тзинчиты только подогревают эти распри.

— Сейчас Нагаш не настолько силен, чтобы покинуть подземные миры, но он жаждет отомстить хишианцам, поэтому снова и снова посылает свои легионы на Владение Света.

— Помните, мы несколько абзацев назад написали, что Обряд Жизни Алариэль положительно сказался на алементорах Хиша? Плохие новости. Гурийская дикость охватила и их тоже, поэтому некоторые духи находятся на грани безумия. То же касается и фауны Хиша: звери стали крайне дикими и опасными, особенно вблизи врат владений, ведущих в Гур.

— Есть интересная цитата Нитрилии из Зайтрека: «Странствуя по нашим светлым землям, в сиянии Селеннар над головой – Истинной Луны и верного компаньона Хиша – ты найдешь утешение. Но остерегайся коварства Леот и ее сородичей, Эфирных Лун, ибо, прежде чем снова прибыть, имеют они особенность нисходить до иллюзорного бытия. Ненадежные они друзья, то и дело возносящиеся над планами, нам недоступными…».

— В Удаче Поселенца с наступлением гурийских волнений воцаряются беспорядки. Элементарные районы полыхают в огне бунтов, а нескольких люменетских миротворцев убивают при свете дня. Вместе с Повелителями Бури люменеты подавляют этот мятеж, но по городу разносится очередная волна слухов: якобы сами Грозорожденные приходят в ярость при виде того правосудия, которое альвы вершат над людьми, причем до такой степени, что дело едва ли не дошло до обнаженных клинков. Что еще тревожнее, некоторые альвийские чиновники верят, что подстрекатели мятежа – их же сородичи. Неизвестно, что ими движет: влечение к Темным Богам или же экстремистские попытки испытать родной город в огне восстания. Не так давно следователи люменетов и Грозорожденных наткнулись на повторяющиеся упоминания «Новорожденного» в бредовых речах некоторых бунтующих – существа, которое ответственно за хаос в Эксельсисе.

— Вместе с тем люменеты не перестают хвалиться победой Теклиса над Нагашем на горе Аваленор, где прибытие воинства Удачи Поселенца сыграло важную роль. Эти альвы теперь без умолку говорят о второй фазе Инициативы Ксен: основании колоний, похожих на Иллураи Ксен, по всему Ксинтилу, а затем и среди остальных владений. Искатели знания научились извлекать выгоду из рассветоносных походов Зигмара: они направляют зигмаритов к подходящим средоточиям геомантической силы, где можно возвести подобные аванпосты.

— Армии Удачи Поселенца тоже подверглись влиянию люменетского величия: прославленные когорты людей и дуардинов без устали тренируются под взором альвийских союзников до тех пор, пока не достигнут хотя бы малой толики совершенства в искусстве войны, которому посвящены диктаты Тирионова Указа.

— По всему Хишу возводятся новые поселения, уподобляющиеся Удаче Поселенца, и во главе этих центров цивилизации люменеты ставят Вознесшихся – тех немногих, кто преуспевает в их магических экзаменах.

Теперь окунемся в новые подробности люменетской хронологии:

— В Эпоху Мифа в поисках собратьев Тирион отправляется в Хаиксию. Испытания этого места едва ли не губят бога, но дух Враждебного Периметра оказывается так впечатлен доблестью Тириона, что переносит того в безопасное место.

— Упоминается, что во времена Пантеона Порядка Теклис и Нагаш соперничали за звание величайшего мага владений.

— Хелонский город Трай’таинн посещает древний морской ветер Промаксия с вестью об угрозе, повисшей над Бухтой Расщелин. Разведотряд хураканских магов обнаруживает флот кхорнитов в бухте и выясняет, что почитатели Кровавого Бога собираются вскрыть кровоточащие раны на морском дне. Маги ветра и их духи нагоняют столь сильные морские вихри на флотилию, что те уничтожают все адские буры, спущенные под воду. На этом конфликт не заканчивается. Вскоре в бухту приходит подкрепление Связанных Кровью, но, прежде чем им удается окружить хураканцев, из пенящейся воды поднимаются худощавые воины. Оказавшись под угрозой вторжения Кхорна в их владения, идонеты отправили целую фалангу на помощь Владыкам Владения. Чудовищная волна топит флагман хаоситов. Впоследствии люменеты задумывают организовать формальное зрелище, чтобы почтить своих далеких родственников, несмотря на тревогу, которую они чувствуют в высушенных душах идонетов. Однако это им не удается: морские альвы растворяются в пучине залива.

— С наступлением Некротрясения многие Машины Забвения выходят из строя. Теклис узнает о том, как Зигмар обошелся с его даром, и приходит в бешенство. В последующие годы армии люменетов отправляются ко многим грозовым хранилищам, чтобы положить конец тем ужасам, которые таятся внутри. Особенно преуспевают альвы Алумнии. Воинство леди-регент Жай с боем прорывается сквозь орды скавенов в хамонское хранилище, известное как Двор Богоявления, где уничтожает бога-автоматона – Железного Демиурга.

— Если помните, в кампейне Broken Realms Нагаш отправил Неферату в Горы Грантиума, чтобы устроить апокалипсис в Хамоне, но Мортарху Крови помешали Эллания и Эллатор. Так вот, в книге упоминается, что альвов от гибели спасли золотокожие големы (вероятно, так выглядели местные духи гор), хотя в «Теклисе» можно было сделать вывод, что это был единственный дух горы Грантий.

— С наступлением Эры Зверя в небесах над Сиаром появляется Дурная Луна. Среди шрамов земли расцветают колонии грибов, и тысячи гротов Лунных кланов выбираются на поверхность. К ним присоединяются не только зеленокожие из иметриканских племен Паучьего Клыка, но еще и сородичи-рейдеры из Поганой Шайки (Gitmob), которые уже давненько терроризируют равнины Хиша. Несколько аванпостов терпит поражение перед этой ордой, и вскоре гроты достигают границ Тор Морны. Если город падет, то ничто не остановит зеленокожих от вторжения в столицу Сиара, Ар-Эннаскаф. Гарнизон Тор Морны сдает рубеж за рубежом, и в один миг группа знатных альвийских мастеров решается на радикальное решение: они спускаются в катакомбы города. Через два дня Тор Морну сотрясает колоссальная земная дрожь, земля раскалывается и из недр ее вырываются ослепляющие лучи магической энергии. Лагерь орды оказывается в эпицентре страшнейших взрывов. Жители города баррикадируются внутри, отринув все свои чувства и эмоции. В конце концов, большая часть гротов истреблена, а выжившие спасаются бегством в пещерах или соседних вратах владений. Дурная Луна продолжает свой небесный ход. Однако альвы не спешат радоваться победе, ведь ради нее им пришлось воспользоваться оружием времен Окари Дара, которое они поклялись забыть навечно. Не решаясь встретить лицом к лицу ужасы, таящиеся под улицами, люменеты оставляют некогда гордый город, ныне обратившийся призраком былой славы.

— В Иметрике в Эру Зверя участились нападения гротов и трогготов под предводительством поганцев из Паучьего Клыка, которые терпеть не могу Яркоморда, бога солнца и звезд.

— В Илиате на фоне вторжения огоров и зеленокожих, которое заметно истощило военные силы страны, среди местных поползли слухи: якобы кто-то нарушил запрет на чрезмерное клонирование. Это может как спасти Илиату, так и страшно повредить ей.

— В столицу Зайтрека, Апогари, не так давно прибыло звездное судно серафонов. В последнее время все чаще люменеты и людоящеры объединяют свои усилия: серафоны очищают средоточия геомантической силы, а люменеты приходят следом за ними и лечат измученную землю.

— Среди хелонцев шепчутся о том, что проклятые небеса Бе’лакора могут нанести непоправимый вред их духам ветра.

— Сиарийцы стремятся всячески помешать тзинчитам награбить себе побольше люменетских артефактов и реликвий.

— Несколько алумнийских лордов-регентов служат непосредственно Тириону. Они прощупывают границы Улгу, совершая небольшие набеги на Владение Теней. С какой целью — Тирион умалчивает.

— Теклис страдает от тяжелых ран на своей душе. Чтобы как-то поддерживать свою болезненную форму, он пьет всевозможные зелья и много времени проводит в размышлениях посреди пустоты, в надежде что свет Хиша залечит некоторые его шрамы. В магии он все также силен, но вот божественные силы Теклиса понемногу угасают. Больше всего он опасается, что однажды его тело рассеется, а сам он превратится в существо необузданной, лучащейся энергии.

— Свет Эльтариона чувствует темное присутствие, словно некто рыщет в эфирной пустоте. Нутром он понимает, что древняя битва, вероятно, еще не подошла к своему концу…

— Лириор Утралл совсем бедняга. На фоне начавшейся Эры Зверя в нем раскрылись старые раны, и теперь он старается не думать о них, лично участвуя в каждой схватке с зеленокожими и прочими врагами, вместо того чтобы командовать издалека. Ходят слухи, что в гневе он несколько раз распускал всех своих каталларов, а потом, по прошествии долгих ночей перешептывания с тенями в своих покоях, возвращал обратно.

— Аваленор, Король Каменного Сердца, принимал непосредственное участие в последней битве Войн Душ. В ходе нее его маска была утеряна, и после сражения в Иметрике еще несколько месяцев оплакивали эту потерю. Спустя какое-то время Аваленор все же вернулся и вновь сражается бок о бок с люменетами. Объяснить это чудо никто толком не может. Когда же о происшествии спрашивают Тириона, то он мрачнеет и на лице его появляются сомнения. Те же, кто проводит много времени рядом с Аваленором, тревожатся за его состояние: дух горы много времени проводит, созерцая горизонт или шепча что-то на древних языках. Одни думают, что бремя вечности начало брать свое, другие – что это остатки проклятия Нагаша терзают непостижимую душу Аваленора. 

С грохотом захлопывающихся гробов голос прокатился сквозь разум Теклиса. Он нахмурился. Частичка божественного восприятия Архимага ощутила, как холодная пустота сдавливает его астральную форму, пока та плывет сквозь эфир, погруженная в медитацию. Сфокусировавшись, Теклис отринул слова Нагаша, продолжая готовиться к тому, что грядет.

Копья некромагии, испущенные из подземных миров во всплеске злобы, метнулись сквозь пустоту. Они забарабанили по духовному щиту Теклиса, шипя дымчатым, гибельным огнем. Брови Архимага дрогнули. Белое пламя окружило его, расширяясь во все стороны. Прошептанное заклинание призраком слетело с его губ. Пламя приняло обличие горящего феникса, и его эфирные когти молниями сверкнули в пустоте за мгновение до того, как впились во врага.

Одно копье обогнуло феникса и вонзилось в его бок. Глаза Теклиса открылись, когда боль зашвырнула его астральную форму обратно в тело, на вершину одного из высоких шпилей Ксинтила, где он медитировал. Воспоминания о том, как на вершине пика Аваленора он был повержен и костяная тень нависла над ним, лавиной пронеслись перед его духовным оком. Затем агония давних времен. Дом в расколотом мире. Альвийское дитя, прикованное к постели и вынужденное смотреть, как его брат – настоящий герой – тренируется во дворе. Воспоминания о беспомощности… о смертности.

Волна серебристого света прогнала эти видения. Боль ослабла, превратившись в глухой гул – один из многих. Теклис улыбнулся. Мерцающий силуэт лунасфинкса, пытливо склонившего голову, обрел очертания перед ним.

— Ты страдаешь.

— Наверное, это подходящее слово, — Теклис рассмеялся, и его лицо исказил полумесяц болезненной ухмылки.

— Твои дети нуждаются в тебе, — для существа столь сказочного Селеннар внезапно заговорил слишком прямо – хотя этот же разговор происходил между ними уже много раз за последние дни. Улыбка Теклиса обратилась гримасой. Он со вздохом выпрямился, готовясь вернуться к делам смертных, и приложил все усилия, чтобы заглушить могильный смех на самой границе восприятия.

ВРЕМЯ НА ИСХОДЕ.