Рыцари Крови Сигмара

Occupied Norsca

Noble bretonnians, giving agriculture and light of the lady to conquered norscan tribes.

Эльфийские беды с башкой, далеко идущие последствия и умирающие боги

— Открывается книга с занимательной цитаты лорда-регента Нарквеллиана, который обращается к жителям Цитадели Леофрика. Контекст следующий: «Хватит протестовать, люди, мы пробовали иные средства для того, чтобы запечатать разлом под вашим поселением, но ничего не вышло. Если не закроем его, брешь в реальности расширится и наружу полезет еще больше демонов. Все, что нам осталось – заклеймить этот портал своим очищающим светом. Если хотите жить, уходите прямо сейчас, и не делайте того, о чем в будущем пожалеете». 

В общем и целом, ничего примечательного. Разве что мы получаем информацию о предположительном статусе некой Цитадели Леофрика. Однако же если обратиться к предыдущему батлтому, то можно наткнуться на короткую литературную вставку, рассказывающую об этом самом Нарквеллиане и о том, как, сражаясь с демонами, он отдал приказ своим люменетам запечатать портал в Царство Хаоса на глазах у владельца города. В отрывке красочно описывается, как люменетская руна выжигает землю, разрушает город и запечатывает портал. Глава поселения в гневе обнажает меч и набрасывается на Нарквеллиана, и люменет просто убивает его. Можно предположить, что город из отрывка – это и есть Цитадель Леофрика, и что, несмотря на попытку уберечь его жителей, Нарквеллиану все же пришлось разрушить город, еще и погубив несчастных зигмаритов.

— После победы над Нагашем люменеты взялись за основание новых анклавов и аванпостов, приняв на себя бремя спасителей владений. Однако даже сейчас за сияющим фасадом этой идеи виднеются растущие трещины. Остальные расы всячески критикуют своевольность люменетов, да и сами альвы продолжают бороться с отравляющим их души лицемерием. Все, что встречается у них на пути, люменеты предают выжигающему свету своих магических печатей – даже труды и поселения их союзников, которые видятся им скорбной жертвой во имя благородной цели. Недовольство их союзников только усиливается, а с другой стороны люменетов одолевают орды Разрушения.

— Во время Войн Перерождения Теклис, подозревая Нагаша в каком-то назревающем злодеянии (еще до Некротрясения), приказал люменетам воздвигнуть эфирокварцевые обелиски у врат владений, соединяющих Хиш с Шаишем.

— Обряд Жизни положительно отразился на духах-алементорах Хиша.

— Люменеты одними из первых осознали, как глубоко проникла магия Гирана во время ритуала Алариэль. Еще до этого события люменеты встречали элементалей на своем пути: неожиданно, но в книге упоминается Ферендир из книги Дейла Лукаса «Realm-lords» и его подвиг по укрощению свирепствующего воплощения магии смерти. Однако же воплощения, которые пробудились после Обряда Жизни, были не похожи на алементоров.

— Продолжая тут и там запечатывать врата в Царство Хаоса, люменеты время от времени встречали этих воплощений и либо умиротворяли агонию внутри них, либо уничтожали их, если иного выхода не было.

— Упоминается, что Некротрясение только подогрело ярость Гура. И если к козням Нагаша люменеты оказались готовы как никто другой, то всплеск гурийской активности с распространением зеленокожих, гаргантов, огоров и горов, пробуждением Крагноса и участившимися случаями животного безумия среди населения владений застал их врасплох.

— Иметриканский порт Матах оказался под осадой гаргантов, ныне одолевающих невообразимые дистанции по причине, которую никто не мог объяснить. И пока Ванари сопротивлялись этой лавине, маги Синари спорили о том, можно ли утихомирить Гур или его безумие достигло точки невозврата.

— Оборону Хиша против орд зеленокожих возглавил Тирион. По слухам, он же продолжает прощупывать границы Улгу. Решение гурийского вопроса легло на плечи раненного Теклиса. Люменетам же осталось просто бороться за выживание.

— Тзинчиты тоже активизировались. Люменеты заметили, что силы Бога Перемен все чаще появляются вблизи далеких альвийских анклавов и мест средоточия магической энергии (вокруг которых оседают рассветоносные походы Зигмара и которые альвам необходимо очищать от всякой порчи, чтобы спасти владения). Между альвами и людьми отношения крайне натянутые, особенно после аннексии Анвилгарда. Упоминается, что Зигмар, похоже, простил Морати сие преступление, однако многие люди все еще порицают за него альвов. Кроме того, люди постоянно припоминают люменетам случаи сожжения Безумства Лайдока и резни, учиненной над Сотканным Клятвой Походом (см. батлтом Тзинча), а тзинчиты только подогревают эти распри.

— Сейчас Нагаш не настолько силен, чтобы покинуть подземные миры, но он жаждет отомстить хишианцам, поэтому снова и снова посылает свои легионы на Владение Света.

— Помните, мы несколько абзацев назад написали, что Обряд Жизни Алариэль положительно сказался на алементорах Хиша? Плохие новости. Гурийская дикость охватила и их тоже, поэтому некоторые духи находятся на грани безумия. То же касается и фауны Хиша: звери стали крайне дикими и опасными, особенно вблизи врат владений, ведущих в Гур.

— Есть интересная цитата Нитрилии из Зайтрека: «Странствуя по нашим светлым землям, в сиянии Селеннар над головой – Истинной Луны и верного компаньона Хиша – ты найдешь утешение. Но остерегайся коварства Леот и ее сородичей, Эфирных Лун, ибо, прежде чем снова прибыть, имеют они особенность нисходить до иллюзорного бытия. Ненадежные они друзья, то и дело возносящиеся над планами, нам недоступными…».

— В Удаче Поселенца с наступлением гурийских волнений воцаряются беспорядки. Элементарные районы полыхают в огне бунтов, а нескольких люменетских миротворцев убивают при свете дня. Вместе с Повелителями Бури люменеты подавляют этот мятеж, но по городу разносится очередная волна слухов: якобы сами Грозорожденные приходят в ярость при виде того правосудия, которое альвы вершат над людьми, причем до такой степени, что дело едва ли не дошло до обнаженных клинков. Что еще тревожнее, некоторые альвийские чиновники верят, что подстрекатели мятежа – их же сородичи. Неизвестно, что ими движет: влечение к Темным Богам или же экстремистские попытки испытать родной город в огне восстания. Не так давно следователи люменетов и Грозорожденных наткнулись на повторяющиеся упоминания «Новорожденного» в бредовых речах некоторых бунтующих – существа, которое ответственно за хаос в Эксельсисе.

— Вместе с тем люменеты не перестают хвалиться победой Теклиса над Нагашем на горе Аваленор, где прибытие воинства Удачи Поселенца сыграло важную роль. Эти альвы теперь без умолку говорят о второй фазе Инициативы Ксен: основании колоний, похожих на Иллураи Ксен, по всему Ксинтилу, а затем и среди остальных владений. Искатели знания научились извлекать выгоду из рассветоносных походов Зигмара: они направляют зигмаритов к подходящим средоточиям геомантической силы, где можно возвести подобные аванпосты.

— Армии Удачи Поселенца тоже подверглись влиянию люменетского величия: прославленные когорты людей и дуардинов без устали тренируются под взором альвийских союзников до тех пор, пока не достигнут хотя бы малой толики совершенства в искусстве войны, которому посвящены диктаты Тирионова Указа.

— По всему Хишу возводятся новые поселения, уподобляющиеся Удаче Поселенца, и во главе этих центров цивилизации люменеты ставят Вознесшихся – тех немногих, кто преуспевает в их магических экзаменах.

Теперь окунемся в новые подробности люменетской хронологии:

— В Эпоху Мифа в поисках собратьев Тирион отправляется в Хаиксию. Испытания этого места едва ли не губят бога, но дух Враждебного Периметра оказывается так впечатлен доблестью Тириона, что переносит того в безопасное место.

— Упоминается, что во времена Пантеона Порядка Теклис и Нагаш соперничали за звание величайшего мага владений.

— Хелонский город Трай’таинн посещает древний морской ветер Промаксия с вестью об угрозе, повисшей над Бухтой Расщелин. Разведотряд хураканских магов обнаруживает флот кхорнитов в бухте и выясняет, что почитатели Кровавого Бога собираются вскрыть кровоточащие раны на морском дне. Маги ветра и их духи нагоняют столь сильные морские вихри на флотилию, что те уничтожают все адские буры, спущенные под воду. На этом конфликт не заканчивается. Вскоре в бухту приходит подкрепление Связанных Кровью, но, прежде чем им удается окружить хураканцев, из пенящейся воды поднимаются худощавые воины. Оказавшись под угрозой вторжения Кхорна в их владения, идонеты отправили целую фалангу на помощь Владыкам Владения. Чудовищная волна топит флагман хаоситов. Впоследствии люменеты задумывают организовать формальное зрелище, чтобы почтить своих далеких родственников, несмотря на тревогу, которую они чувствуют в высушенных душах идонетов. Однако это им не удается: морские альвы растворяются в пучине залива.

— С наступлением Некротрясения многие Машины Забвения выходят из строя. Теклис узнает о том, как Зигмар обошелся с его даром, и приходит в бешенство. В последующие годы армии люменетов отправляются ко многим грозовым хранилищам, чтобы положить конец тем ужасам, которые таятся внутри. Особенно преуспевают альвы Алумнии. Воинство леди-регент Жай с боем прорывается сквозь орды скавенов в хамонское хранилище, известное как Двор Богоявления, где уничтожает бога-автоматона – Железного Демиурга.

— Если помните, в кампейне Broken Realms Нагаш отправил Неферату в Горы Грантиума, чтобы устроить апокалипсис в Хамоне, но Мортарху Крови помешали Эллания и Эллатор. Так вот, в книге упоминается, что альвов от гибели спасли золотокожие големы (вероятно, так выглядели местные духи гор), хотя в «Теклисе» можно было сделать вывод, что это был единственный дух горы Грантий.

— С наступлением Эры Зверя в небесах над Сиаром появляется Дурная Луна. Среди шрамов земли расцветают колонии грибов, и тысячи гротов Лунных кланов выбираются на поверхность. К ним присоединяются не только зеленокожие из иметриканских племен Паучьего Клыка, но еще и сородичи-рейдеры из Поганой Шайки (Gitmob), которые уже давненько терроризируют равнины Хиша. Несколько аванпостов терпит поражение перед этой ордой, и вскоре гроты достигают границ Тор Морны. Если город падет, то ничто не остановит зеленокожих от вторжения в столицу Сиара, Ар-Эннаскаф. Гарнизон Тор Морны сдает рубеж за рубежом, и в один миг группа знатных альвийских мастеров решается на радикальное решение: они спускаются в катакомбы города. Через два дня Тор Морну сотрясает колоссальная земная дрожь, земля раскалывается и из недр ее вырываются ослепляющие лучи магической энергии. Лагерь орды оказывается в эпицентре страшнейших взрывов. Жители города баррикадируются внутри, отринув все свои чувства и эмоции. В конце концов, большая часть гротов истреблена, а выжившие спасаются бегством в пещерах или соседних вратах владений. Дурная Луна продолжает свой небесный ход. Однако альвы не спешат радоваться победе, ведь ради нее им пришлось воспользоваться оружием времен Окари Дара, которое они поклялись забыть навечно. Не решаясь встретить лицом к лицу ужасы, таящиеся под улицами, люменеты оставляют некогда гордый город, ныне обратившийся призраком былой славы.

— В Иметрике в Эру Зверя участились нападения гротов и трогготов под предводительством поганцев из Паучьего Клыка, которые терпеть не могу Яркоморда, бога солнца и звезд.

— В Илиате на фоне вторжения огоров и зеленокожих, которое заметно истощило военные силы страны, среди местных поползли слухи: якобы кто-то нарушил запрет на чрезмерное клонирование. Это может как спасти Илиату, так и страшно повредить ей.

— В столицу Зайтрека, Апогари, не так давно прибыло звездное судно серафонов. В последнее время все чаще люменеты и людоящеры объединяют свои усилия: серафоны очищают средоточия геомантической силы, а люменеты приходят следом за ними и лечат измученную землю.

— Среди хелонцев шепчутся о том, что проклятые небеса Бе’лакора могут нанести непоправимый вред их духам ветра.

— Сиарийцы стремятся всячески помешать тзинчитам награбить себе побольше люменетских артефактов и реликвий.

— Несколько алумнийских лордов-регентов служат непосредственно Тириону. Они прощупывают границы Улгу, совершая небольшие набеги на Владение Теней. С какой целью — Тирион умалчивает.

— Теклис страдает от тяжелых ран на своей душе. Чтобы как-то поддерживать свою болезненную форму, он пьет всевозможные зелья и много времени проводит в размышлениях посреди пустоты, в надежде что свет Хиша залечит некоторые его шрамы. В магии он все также силен, но вот божественные силы Теклиса понемногу угасают. Больше всего он опасается, что однажды его тело рассеется, а сам он превратится в существо необузданной, лучащейся энергии.

— Свет Эльтариона чувствует темное присутствие, словно некто рыщет в эфирной пустоте. Нутром он понимает, что древняя битва, вероятно, еще не подошла к своему концу…

— Лириор Утралл совсем бедняга. На фоне начавшейся Эры Зверя в нем раскрылись старые раны, и теперь он старается не думать о них, лично участвуя в каждой схватке с зеленокожими и прочими врагами, вместо того чтобы командовать издалека. Ходят слухи, что в гневе он несколько раз распускал всех своих каталларов, а потом, по прошествии долгих ночей перешептывания с тенями в своих покоях, возвращал обратно.

— Аваленор, Король Каменного Сердца, принимал непосредственное участие в последней битве Войн Душ. В ходе нее его маска была утеряна, и после сражения в Иметрике еще несколько месяцев оплакивали эту потерю. Спустя какое-то время Аваленор все же вернулся и вновь сражается бок о бок с люменетами. Объяснить это чудо никто толком не может. Когда же о происшествии спрашивают Тириона, то он мрачнеет и на лице его появляются сомнения. Те же, кто проводит много времени рядом с Аваленором, тревожатся за его состояние: дух горы много времени проводит, созерцая горизонт или шепча что-то на древних языках. Одни думают, что бремя вечности начало брать свое, другие – что это остатки проклятия Нагаша терзают непостижимую душу Аваленора. 

С грохотом захлопывающихся гробов голос прокатился сквозь разум Теклиса. Он нахмурился. Частичка божественного восприятия Архимага ощутила, как холодная пустота сдавливает его астральную форму, пока та плывет сквозь эфир, погруженная в медитацию. Сфокусировавшись, Теклис отринул слова Нагаша, продолжая готовиться к тому, что грядет.

Копья некромагии, испущенные из подземных миров во всплеске злобы, метнулись сквозь пустоту. Они забарабанили по духовному щиту Теклиса, шипя дымчатым, гибельным огнем. Брови Архимага дрогнули. Белое пламя окружило его, расширяясь во все стороны. Прошептанное заклинание призраком слетело с его губ. Пламя приняло обличие горящего феникса, и его эфирные когти молниями сверкнули в пустоте за мгновение до того, как впились во врага.

Одно копье обогнуло феникса и вонзилось в его бок. Глаза Теклиса открылись, когда боль зашвырнула его астральную форму обратно в тело, на вершину одного из высоких шпилей Ксинтила, где он медитировал. Воспоминания о том, как на вершине пика Аваленора он был повержен и костяная тень нависла над ним, лавиной пронеслись перед его духовным оком. Затем агония давних времен. Дом в расколотом мире. Альвийское дитя, прикованное к постели и вынужденное смотреть, как его брат – настоящий герой – тренируется во дворе. Воспоминания о беспомощности… о смертности.

Волна серебристого света прогнала эти видения. Боль ослабла, превратившись в глухой гул – один из многих. Теклис улыбнулся. Мерцающий силуэт лунасфинкса, пытливо склонившего голову, обрел очертания перед ним.

— Ты страдаешь.

— Наверное, это подходящее слово, — Теклис рассмеялся, и его лицо исказил полумесяц болезненной ухмылки.

— Твои дети нуждаются в тебе, — для существа столь сказочного Селеннар внезапно заговорил слишком прямо – хотя этот же разговор происходил между ними уже много раз за последние дни. Улыбка Теклиса обратилась гримасой. Он со вздохом выпрямился, готовясь вернуться к делам смертных, и приложил все усилия, чтобы заглушить могильный смех на самой границе восприятия.

ВРЕМЯ НА ИСХОДЕ.

Немного безысходности Аэнариона Защитника

79й год Правления Аэнариона, Скалы Скальдерака, Ультуан

С вершины скал Скальдерака Аэнарион смотрел вниз на лагерь своих врагов. Костры почитателей Хаоса горели во тьме, их было больше, чем звёзд на небе. Там были сотни тысяч его чудовищных врагов, и даже если он убьёт их всех до последнего, придёт ещё больше. 

Он собирался умереть. Весь мир собирался умереть. Никто ничего не мог поделать, чтобы остановить это. Он пытался, со всей своей невероятной силой, со всей своей смертоносной хитростью, с силой большей, чем любой смертный когда-либо обладал, с оружием настолько злобным, что оно было запрещено богами, и всё равно ему не удалось остановить силы Хаоса. 

Их армии рыскали по Ультуану, сокрушая последнее сопротивление эльфов. Завывающие орды обезумевших от крови зверолюдей прорывались через последние линии обороны. Армии мутантов убивали последних защитников острова-континента. Легионы демонов пировали на руинах древних городов. 

После десятилетий войны Хаос был сильнее, чем когда-либо, а его люди сражались из последних сил. Победа была невозможна. Нужно было быть безумцем, чтобы думать иначе. 

Он бросил взгляд на собственный лагерь. Когда-то он мог считать свою армию могучей. Сотни драконов дремали среди шёлковых шатров, разбросанных по горной вершине. Десятки тысяч эльфийских воинов в тяжёлой броне ожидали его команды. Они бросятся в атаку вновь, если он отдаст приказ, даже несмотря на то, что враг превосходил их в соотношении более чем двадцать к одному. Если он поведёт их, они даже могут выиграть, но это будет бесплодная победа. Армия Хаоса у подножия скалы была лишь одной из многих. Были и другие армии, такие же большие и даже больше, разбросанные по Ультуану и, насколько он знал, по всему миру. Всех их нельзя было победить силами, которые находились в его распоряжении.

Он развернулся и пошёл обратно в свой шатёр. Было бессмысленно созерцать численность вражеских сил.

Он обнажил Меч Кхайне. Он засверкал инфернальным чёрным светом, отбрасывая голодные тени, которые затушили висячие фонари в огромном шёлковом шатре. Красные руны горели по всей длине клинка, выкованного из чужеродного металла. Меч нашёптывал ему разные мерзости тысячей голосов, и каждый голос, повелительный, умоляющий или соблазнительный, требовал смерти. Это было самое мощное оружие, из когда-либо созданных, и всё равно этого было недостаточно. Он отягощал его руку всей массой его неудачи. Несмотря на всё хорошее, что он им сделал, он мог до сих пор использовать Солнечный клык, клинок, который Каледор сделал для него во времена, когда они ещё были друзьями.

Меч медленно убивал его, вытягивая жизнь капля за каплей. Каждый час старил его так же, как целый день старил обычного эльфа. Только неестественная живучесть, которую он приобрёл, когда прошёл через Пламя Азуриана, позволила ему прожить так долго, но и это не продлится вечно. 

Если Мечу не скармливали жизни, он начинал пожирать его самого. Это была часть дьявольской сделки, которую он заключил ещё тогда, когда думал, что спасти мир ещё возможно, когда он всё ещё считал себя героем.

Морати повернулась во сне, выбросив одну руку и стаскивая шёлковое покрывало, обнажая идеальную грудь, прядь её длинных вьющихся чёрных волос была зажата между её губами, пока она извивалась в каком-то эротическом сне. Зелья всё ещё действовали на неё. Она всё ещё могла найти сон, неважно каким беспокойным он был. Наркотики уже давно перестали действовать на него, даже когда он принимал их в дозах, которые убили бы любого другого. 

У вина не было аромата. У еды не было вкуса. Он жил в мире движущихся теней, менее ярких, чем те, которых он знал как смертных. Он отказался от многого, чтобы спасти свой народ - от своих идеалов, своей семьи, от самой своей души. 

"Убей её. Убей их всех". 

Древние, злые голоса Меча продолжали говорить в его голове. В тишине ночи он всё ещё мог их игнорировать. Бывали случаи, когда безумная жажда крови одолевала его и он совершал поступки, после которых сгорал от стыда и желал, чтобы вино всё ещё действовало, чтобы он мог найти в нём забвение. 

Если осталось достаточно времени, то наступит день, когда он больше не сможет сопротивляться зову Убийцы богов, и ничто в его досягаемости не будет в безопасности. Если демоны не прикончат этот мир, то это сделает он. 

Он мягко засмеялся. Теперь они называли его Королём Фениксом. Он прошёл через священное пламя и вышел с другой стороны, но не сгоревшим, а более сильным, быстрым, более живым, чем любой смертный должен быть. Он предложил себя в качестве жертвы, чтобы спасти свой народ, когда боги отвергли всё остальное, и они взяли его плоть и его агонию в качестве подношения и вернули обратно, перерождённого, чтобы он сделал работу за них. 

Он умер и переродился в тот день, когда прошёл через Пламя Азуриана, и он мельком увидел вещи, которые подорвали его рассудок. Он видел огромный повреждённый часовой механизм упорядоченной вселенной и то, что лежало под ним и за его пределами. 

Он видел Хаос, который клубился вокруг всего целую вечность. Он видел улыбку на лице демонического бога, который жаждал поглотить души его народа. Он стал свидетелем того, как сородичи бога использовали целые мира в качестве своих игрушек и порабощали целые народы. Он видел огромные дыры в ткани реальности, через которые проникали их силы и слуги, чтобы завоевать его мир. 

Он видел целые вечности ужасов и вернулся изменённым, перерождённым для битвы. Тогда он пытался изо всех своих новоприобретённых сил, чтобы спасти свой народ от волны демонической заразы, захлестнувшей мир. 

Сперва он думал, что может победить. Боги одарили его силой, которой не обладал ни один смертный. Он использовал её, чтобы вести эльфов от победы к победе, но каждый триумф стоил им незаменимых жизней, и на место каждого убитого врага вставало двое новых.

Тогда он не понимал, что всё это чёрная космическая шутка. Он лишь замедлял уничтожение своего народа, делая его более болезненным, растягивая агонию. 

Он взял Вечную королеву в жёны и она подарила ему двух великолепных детей, обещание светлого будущего, или по крайней мере залог того, что это завтра вообще наступит. Тогда он верил в это, но его семью отобрали у него и убили. Он даже не смог защитить собственных родных, и их потеря лишила его сердца. 

Именно тогда он разыскал Гибельный остров и Убийцу богов. Это было оружие, которое нельзя было забирать с алтаря Кхайне, но он забрал его. Если боги дали ему силу, то Меч дал ему всё, кроме неуязвимости. Там, где он ступал, демоны умирали. Там, где он вёл войска в бой, победа была неминуемой. Но он не мог быть повсюду, и с каждым днём силы, противостоящие ему, становились сильнее, а тех, кто следовал за ним становилось всё меньше и меньше. 

Зло Меча проникло в него и изменило его, сделав его злее и безумнее, когда его шансы на победу стали уменьшаться. Его ближайшие друзья избегали его, а народ, который он поклялся спасти, сбежал, оставив лишь ожесточённые, озлобленные остатки, эльфов настолько же злобных и смертоносных, как и он сам, легион воинов почти таких же безумных и извращённых, как и враги, против которых они сражались. Они тоже изменились под тлетворным влиянием нечестивого оружия. Он слишком хорошо обучил своих людей ведению войны. 

Настроение беспроглядного отчаяния опустилось на него, и в самый тёмный период своей жизни он встретил Морати. Он взглянул на её прекрасное спящее тело, ненавидя её и желая одновременно. То, что было между ними, нельзя назвать любовью. Он думал, что вообще больше не был способен испытывать тёплые чувства, даже по отношению к женщине, менее развращённой, чем его нынешняя жена. Это была безумная, больная страсть. В ласках Морати он находил нечто вроде передышки от своих бед, а в их диких любовных играх он находил отвлечение от забот. 

Она варила зелья, которые на время позволяли ему заснуть и делали его почти спокойным. Она родила ему сына, Малекита, и заставила его поверить в то, что в нём ещё осталась искра чувств. Он вновь обрёл то, за что стоило сражаться, и вернулся в строй, если не с надеждой, то хотя бы с определённостью. Но теперь, в конце концов, он видел, что всему пришёл конец, что его враги победят, и что его народ был обречён на смерть и вечное проклятие.

Учитывая сколько интересных деталей стало всплывать по аверлянду после первого поста, захотелось детально отметить пару моментов, которые при желании могут не слабо обогатить некоторые роли, если игроки изъявят желание поиграть в аверляндцев несколько глубже чем в общеимперское перетягивание одеяла.

"-Кто ты без своего графства?
-Поэт, дуэлянт, гениальный тактик, изобретатель, два свертка улиток и большой сиреневый запах."

Во-первых давайте вспомним всеобщего любимца, великолепного Мариуса Лейтдорфа, воистину аверляндца до мозга костей. Как мы помним, понятие централизованной власти в Империи несколько относительно. Управляют по документам Выборщики, но сила местной аристократии это не та величина, которую можно игнорировать. Неудивительно что и при живом Мариусе местная знать любила подгадить народному любимцу. Сам он и не старался заставить их воспылать страстью к своему правлению.

Мариус - один из наиболее козырных сторонников Карла. Надёжный правитель, храбрый солдат и отличный тактик. Правда сумасшедший как мартовский заяц. Говорят, моррслиб немножко поплавил головушку этому графу, вынуждая его поступать экстравагантно, непредсказуемо и иногда попросту безумно. На столе это выражалось в тестах на лидершип, по результатам которых Мариус мог сделать что-то безумно крутое (бесплатный реформ, что делало его войска гораздо тактичнее и опаснее), безумно смешное(оскорблять и унижать гоблинов смешными ругательствами и громкими клятвами), безумно глупое (протупить целый ход). В зависимости от редакции правила менялись, сохраняя безумие и спонтанность игры за Мариуса. Квинтэссенцией стал Аос, где в эпоху засилия "забавных" правил игрок мог перебрасывать попадания рунного меча в случае если изображал как он скачет на воображаемой лошади.

В истории мира Мариус запомнился как друг гномов, противник Курта Хеллборга ( в его честь он назвал свою лошадь, Daisy Kurt von Hellboring II, советуясь с которой во время боя он пародировал манеру с которой с Куртом общался Карл Франц) и любитель подколов. Один из моих любимых конфликтов между людскими государствами разразился как раз после того как Мариус в свойственной ему манере прошёлся по страшной внешности жены одного бретонского лорда.

Отношения императора и Графа не всегда были хорошими. В первые годы правления Карла эксцентричный граф не раз заставлял молодого правителя бить себя ладонью по лицу, объявляя войны роям пчёл в аверляндских лесах, обвиняя несуществующих врагов в несуществующих конфликтах и скорее всего, рисуя похабные картинки в официальных документах. Слухи о графе-выборщике, которого большинство старых родов не желало видеть на своём пороге из-за фривольной манеры обращения с женским полом и излишней честности в оценке чужих характеристик не добавляли императору любви к такому подданому.

В 2502 чаша терпения переполнилась после того как войска графа завершили Восстание Хафлингов кровавой резней. Людвиг Шварцхельм, официальный имперский ревизор и просто крутой дядька с яйцами размером с яйца грифона был направлен для личного ознакомления с делами провинции.

И вот ведь какое дело, несмотря на всю проблематичность и безумие Лейтдорфа, сменять выборщика было нельзя. Сочетание народной любви, перспективы грызни между графьями и нежелание настраивать против себя самую богатую провинцию, Людвиг немного подредактировал состав советников графа и хорошенько изложил ему суть императорских проблем. Паинькой Мариус не стал, однако более надёжных генералов Карлу надо было ещё поискать.

В 2520-м году выборщик отправил к императору гонцов с печальной вестью, апокалиптически огромная армия зеленокожих движется к перевалу Чёрного Пламени, где однажды их уже остановила совместная мощь Сигмара и дворфов. Император, собрав армию Рейкланда, города-государства Альтдорфа и три паровых танка присоединился к армии Аверлянда. Да, величайшую орду со времён первой битвы имперцы встречали всего лишь комбинированной мощью двух провинций и Альтдорфцев. Собрать быстро штатные войска других провинций и настроить остальных имперцев на жертвы ради богатого и ленивого Аверлянда они не смогли.

Окружённый преданными бойцами-доппельзольднерами, отважный в своём безумии граф бросился в бой с орочьим варбоссом, выйдя оттуда проигравшим и оставив провинцию без руководителя, ещё больше ослабляя стержень имперской власти. Однако память героя живет и в народных преданиях граф Мариус всегда останется образцовым Бавар... Аверляндцем, честным, непредсказуемым, храбрым.

Но это на первый взгляд. В "sword of justice" и "sword of vengeance" оказалось что безумие графа было вызвано галлюцинациями, которые насылала на него чародейка Хаоса, заставляя все больше стирать границы между сном и явью, вести себя как ребёнок и всячески подставлять палки в колёса самому себе. Вот так вот, в государстве одержимом (со слов властей) поисками хаоситов и культистов даже глава провинции всю жизнь прожил под проклятьем такого рода.

"Лагерь Кхалкиса"

"Было у отца три сына".

Vlad the Chad

Маленькая победоносная тотальная война началась в 2010. Если задумываться о предпосылках и поводах для происходящего, то на первый план встаёт не кровавая ярость сильванских дворян и даже не ненависть религиозного и военного сословия к живой мертвечине. Все упирается в сложную ситуацию в политике того периода. Дело в том, что все второе тысячелетие Империи (условно с 1300-х по 2302 годы) государство скатывалось в грязь, достигнув дна в 1979 году, когда идею самого даже существования Империи и какого-либо адекватного взаимодействия между её сегментами забыли аж на 400 лет. Неудивительно, ведь в качестве одного из императоров (их могло быть до трёх одновременно) была выбрана новорожденная мариенбургская графиня.

А в это время имперские амбиции самого талантливого (в своих глазах) и благородного ( в своих словах) правителя в истории истории не давали ему покоя по ночам. Влад многие сотни лет был одним из мрачноватых ангелов-хранителей этих мест, чувствуя некую странную привязанность к народам этой земли и оберегая их в наиболее критические моменты истории. И вдруг империя, что построил Сигмар (за которым Вашанеш в своё время наблюдал лично) превращается в кучку орущих разобщенных дегенератов, не способных отразить даже орочье вторжение (в 1750м жители Талабхейма выбрали своего собственного императора из-за того что правивший на тот момент Хорст "Осторожный" Талабекляндский даже не пытался защитить провинцию от зеленокожих). Терпение Влада падало, а окружающая его кодла скучающих зубастых идиотов только добавляла угля в печь завоевательских идей.

-Ну, кто-то же должен что-то сделать?- задумался Владшанеш.

Нет, я не пытаюсь показать Влада спасителем, благородным диктатором, готовым на жертвы ради объединения народов. Нет, просто прагматичным политиком и оппортунистом. Увидел яблоко - сорвал. Не думаю что в пояснениях нуждается момент того, что любой правитель в реальной и нереальной истории поступал, поступает и будет поступать именно так. А хвалебные песни о стремлении к прогрессу и ужасные сказки о невинноубиенных противниках - оставьте на долю недалёких умом.

Ой, как-то двусмысленно вышло. Товарищ майор, вы не подумайте, я за Мир. Просто надо различать те цели что ставил Влад, с теми что ставило его окружение, не прошедшее через нерехарскую чистку мозгов нагашем и мировыми войнами.

Итак, 2010 год. Вся нежить сильвании (независимого от соседей государства) собирается в одну компактную кучку и выливается на территорию соседних провинций. Ухххх, зог, мой граф собирает абсолютно адовые расписки. Вместе с мертвыми ордами на стороне Влада сражаются живые войска сильвании, поддерживая обожаемого простым народом графа. Это вообще наиболее интересная из войн, в силу того что фактор мертвечины тут меньше всего влияет на ситуацию. По суди на имперцев шёл войной такой же, только лучше, имперский дворянин с прибамбахом, чьи подчинённые воспринимали слово "лояльность" чуть более ответственно чем остальные. Падает стирланд, талабекланд, остермарк... падает всё, грядёт черёд альтдорфа, где Влад надеется закончить войну и обьединить страну в одну силу. В захваченных городах устанавливается новая власть, оппозиция режется и выпивается.

Встреченным армиям и городам предлагалось сдаться либо встреть конец от рук войск Карштайнов. Вначале все отважно бросались в бой, но Влад держал слово и даже те, кто после этого успевали сдаться - становились свежими трупами в рядах его войск. С одной стороны империя была разобщена и слаба, но с другой - сложная атмосфера привела к тому что провинции были просто-напросто перенасыщены войсками. Влад воевал на каждом шагу, так что ожидаемо быстро умер от передозировки железом в крови .

Однако на следующий день его снова видели лично казнящим бунтовщиков. Немного позже удачный выстрел пушки снес графу голову, но результатом стала только трагичная кончина пушкарей, графа же скоро убивали в очередном бою. Кольцо регенерации было серьёзной проблемой для имперах, так что было решено лишить графа этой финтифлюшки. Из имперских казематов был извлечён величайший карманник своей эпохи. То что было дальше я уже описывал, был граф - и нет его.

Несмотря на складывающееся впечатление что Влад перегрыз в горло половину аристократичных балбесов своей провинции - помимо Изабеллы у него было всего пять прямых кровавых отпрысков. Трое из них довольно быстро ушли с мировой арены прямо в ад, а вот двое оставшихся...

Конрад the otbitiy naher

После смерти Влада главенствующее положение в бладлайне занял Конрад. И вот теперь война с вампирами приняла ту форму, которую она сохранит до непосредственного еота. Конрад был безумным мясником, безжалостным убийцем и полностью рехнувшимся психопатом. Там где Влад делал инфраструктуру (не буду шутить про больницы и школы, политолухи набегут) Конрад просто жёг и пожирал все что видел.

Я не преувеличиваю. Проблема в том что Конрад был самым младшеньким, о том что именно он станет главой семьи не было мыслей ни у кого, даже у самих вампиров. Однако сбежал изучать магию хитрый задрот Манфред; Фритз, Петер и Ганс по разным причинам лишись нежизни, вдруг оказалось что обращённый непонятно за какие заслуги щенок (укушенный почти перед самой войной) стал главой всего бладлайна.

Конрад воплощал весь негатив, традиционно предписываемый вампирам. Если про Манфреда, несмотря на всю мрачность его идей и планов, шутить легко и просто, о чем я ещё расскажу - то шутить про Конрада как-то тупо. Психопатил, вырезал целые города за то что "плохо пахли". Воевать не умел, править не хотел, даже жениться (вот тут он хотя бы лучше среднестатистического провинциального толчка) не планировал.

Каким же образом тактически-стратегический импотент нагнал такого страха и запомнился как двигатель "второй войны графов"? Все просто - Конрад не держал иллюзий по поводу своей гениальности, так что выезжал на двух моментах. Во-первых он сделал очень простой и логичный ход - если некроманты тоже умеют поднимать трупы , то почему бы не навербовать огромную толпу некромантов? Ну как навербовать... зачем платить или дарить земли и знания если можно просто сковать из цепями и заставить колдовать под прицелом клыков?

Во-вторых ему удалось скорешиться с Кровавыми Драконами, которые несмотря на презрение к безумному графу радовались возможности успешно повоевать и повербовать достойных вояк в свои ряды. Тем и побеждали - невероятно огромные толпы мертвецов, управляемые рабами-некромантами, а на острие атаки чугунные клинья кровавых драконов.

Первый раз Конрада разбили в Битве Четырёх Армий (нет, Смауга тут нет). Соединенные силы величайших государств (Альтдорф, Талабхейм, Мариенбург) все таки смогли разбить его в поле. Однако в силу того что как только Конрад был изгнан людские правители начали грызться между собой - победу логичнее засчитать Конраду. Ибо он выжил, а Альтдорфец и Талабхеймка заказали друг друга наёмным убийцам, от чего умерли, вот неожиданность-то. А мариенбуржца Конрад убил, зомбировал, после чего пытался управлять через него страной. Короче по итогам битвы 3-1 в пользу Конрада.

Второй раз Конрада заборола соединенная армия Империи и Гномов. Однако единственной причиной поражения стало то, что уставшие от своего начальства некроманты одновременно взяли отпуск. Прямо во время битвы. Пытавшийся удержать контроль над всей своей ордой Конрад окончательно оформил свои мозги в кашу, после чего его без проблем похоронили в четыре руки наследник Мариенбурга и гномий Тан.

Manya the Unlikely.

Можно бесконечно смотреть на три вещи - как горит огонь , течёт вода , маня фейлит планы. Не поймите неправильно, Манфред талантливый полководец, выдающийся маг, хитрый комбинатор, да и вообще Личность. Просто в силу многих факторов и поступков ему удосужилось стать главным мемом вампирских персоналий, стать Мемфредом.

Манфред был пожалуй самым одаренным учеником Влада. После смерти своего создателя он отправился в нерехару, где сумел дозвониться до Нагаша, познакомился с Арханом АфроНерехарцем, почитал много полезных выпусков журнала "магзилка". После чего он вернулся обратно в Империю, где его ждали потерявшие все полимеры сторонники младшего брата.

На самом деле Манфред заслуживает отдельного поста, как минимум за счёт самого эпичного к/д соотношения в истории фб. Пожалуй так и сделаем, а сейчас просто кратенько вспомним как же закончились потуги мани по созданию собственной Империи.

Манфред действительно учёл ошибки своих предшественников и завязал войну с империей при помощи множества мелких диверсионных операций и налётов. Ослабив противника болезнями, страхами за безопасность удаленных от фронта регионов и всячески настроив дворян друг против друга- Манфред надеялся в одном единственном бою сокрушить костяк всей Империи, собрав все земли после него. Что характерно для всех персонажей STARSCREAM-tier у него это почти вышло, магия Нагаша, Некрархов, помощь множества могучих сил и огромная армия мертвецов были подготовлены и рассчитаны им задолго до боя. Однако маня не был бы мемом если бы не одно но.

Само собой он проиграл бой. Дело в том, что незадолго до финального сражения верховный теогонист постановил что угроза исходящая от Карштайна может быть остановлена только путём использования силы Нагаша для разрешения его планов. Посему он заперся в туалете с мануалами по древней некромантии и зачитался до дыр, безумия и проклятия, но свою работу сделал. Итого, двое из трёх Карштайнов были убиты теогонистами, третий - собственной глупостью. Такие вот они, вампирские графы, 150 лет тотальной войны.