воин ульрика

Мера Жертвы

Кровавые маги и бессердечные провидцы, Каббалисты с лёгкостью жертвуют жизнями своих последователей, чтобы лучше управлять магией. Эти падшие колдуны обладают огромной магической силой, однако им постоянно приходиться сопротивляться с голодными до душ богами, поскольку эти ненасытные существа запрашивают каждый раз всё большую цену у своих просителей.

Когда племя говорило об Ардже, они прославляли его победы. Они хвастались его мудростью, его проницательностью, его колдовскими подвигами. Но больше всего они хвалили его за точность пророчеств. Кто еще смог бы прочесть То, Чему Быть по ряби в луже крови, водя по ней ножом? Кто еще смог бы истолковать нити Судьбы, продираясь через лабиринт скотских кишок? В течении нескольких поколений он служил Гласом Божьим для череды военных вождей и королев, давая им советы, когда они их просили у него, используя свою магию на войне, когда они этого требовали, и предавая, приводя их к гибели, когда полагал, что племени нужен новый лидер.

С тех пор, как владения сотряслись и извергли смердящий могилой шёпот Бога Смерти, леденящее зловоние вплелось во многие его заклинания. С кривой ухмылкой на лице Арджа начал принимать более активное участие в планировании битв своего клана. И они реже стали проливать свою кровь и пятнать свою честь; все чаще и чаще он напоминал вождям клана, что есть и другие пути к славе. Он изливал им в уши обещания силы, нашёптывая капля за каплей, рассказывал им о древних гробницах, явившихся на свет вновь, и об артефактах, которые лежали нетронутыми на протяжении тысячелетий внутри. Клинки древних империй, зачарованные древней магией, вскоре оказались в руках его воинов. Амулеты и драгоценности, содержащие давно забытые чары, нашли нового владельца в его лице, а более слабые талисманы он раздарил своим помощникам. А что за грозные и ужасные заклинания распространились по землям? Бури воющего пламени, землетрясения, которые пожирали воинов каменными пастями, треснувшие зеркала, которые нашёптывали человеку все его грехи… Арджа столкнулся с ними сам, воздев окровавленные руки, его резкий голос поднимался до крика, когда он нараспев воздавал похвалы пантеону, и поворачивал эти злые колдовские силы в нужную сторону. Их нельзя было подчинить себе, конечно, нет. Но можно было перенаправить.

Конечно, все эти деяния только добавляли ему уважения. Меньшего он и не заслуживал. По мере того как сила его росла, росло и его племя. Никто не сделал для его народа столько, сколько сам Арджа. Он прожил уже почти три сотни лет. Как близок был он к исполнению своих желаний? Как далеко ещё? 

Апофеоз. Вознесение. Бессмертие. Он был близко. Он должен был быть уже близко. Так его племя говорило о нем перед ним, так они горделиво хвастались им воинам других кланов. Но когда они шептались между собой вдали от ночных костров, то чаще всего говорили о его неудаче. Единственной его неудаче. Арджа подозревал, что не переживёт еще одной такой катастрофы. Даже если он переживёт перенаправление магии, что вообще не гарантировано, племя, вероятно, снимет с него голову, считая, что боги покинули его. И... ошиблись бы они, сделав это? Может да. Может нет. В ночь его провала, огонь магической отдачи накрыл его тело, забрал глаз, ухо и обжёг левую руку так, что она превратилась в нечто из шрамов и ноющей кости. Хуже всего пришлось его искалеченной теперь левой ноге, из-за которой он заработал себе хромоту до конца жизни. А конец его жизни, если знамения не изменятся, уже не за горами.

Всё должно было быть не так. Он всё сделал правильно. Не так ли? Разве он не сделал всё, чего требовали от него боги? Разве он не подготовил всё безупречно, всё в соответствии с велениями божьими? Жертвоприношение. Это канат, на котором балансировала благосклонность богов. Даже третьесортные ведьмы и знахарки знали это, но понимание этого могло стать делом всей жизни. Как разуму смертного в самом деле постичь все хитросплетения паутины промысла Божьего? Каждое заклинание было прыжком веры. Каждый ритуал был надеждой и убеждением, обёрнутые в клубок молитвы. Большинство этих тупоголовых скотов верило, что жертвоприношение было не более чем вырезанием сердец из пленников и протягиванием этих сочащихся кровью плодов к небу. Где же жертвоприношение в таком деянии? Такие кровослужения были подношениями, а не жертвоприношениями, ничего по-настоящему значимое не даётся просто так. Колдун не понес серьезного урона. Как же тогда боги будут получать столь тонкие душевные дары и клятвы преданности? Арджа думал долго и упорно над этим, пока его влажные раны затягивали шрамы.

Завтра будет время испытаний. Он снова мог ходить, хотя и нерешительно, и был готов искупить свою неудачу. В прошлый раз жертва почему-то оказалась недостойной.

 Череп его отца, духовная реликвия, окружённая умиротворяющими энергиями; он раздавил его в пыль ради реагента для заклинания. Его собственная жена, старая карга ныне, но все еще дорогая ему, умерла ради него, разрезанная его ритуальным ножом, чтобы её кровь стала ещё одним реагентом в плетении заклинания. Трое из его учеников, трое самых многообещающих из молодых шестилеток его племени; каждый из них был схвачен воинами по приказу Арджи и обезглавлен топором Королевы Войны. И, как будто, этого было мало, он выбросил в никуда дюжину артефактов и талисманов, которые были очень полезны племени, каждый из которых был добыт ценой многих жизней из гробниц павших королевств, принеся их в жертву ради сотворения этого заклинания. И этого оказалось недостаточно. Отдача почти убила его, и в его лихорадочных снах на грани смерти он слышал смех богов. 

Если бы он услышал этот звук снова, то тот бы наверняка навсегда лишил его разума. Арджа вызвал своего сына для последних приготовлений, и молодой человек прислуживал ему в его палатке из шкур животных, согнувшись над жаровней. Арджа смотрел, как он стряхивает с ботинок пыль пустыни, чтобы не испачкать меховые коврики. Мальчик был хорошо воспитан. Его сын, Нагара, был точной его копией: худой, с крючковатым носом, одетый в меха и увешанный амулетами из нефрита и кости. Он был Гласом Божьим, как и его отец. Последний Глас Божий племени. Будущее клана. Арджа слишком хорошо понимал вес этого бремени, потому что всё, что он делал на протяжении веков своей жизни, было для клана. Так он говорил себе, десятилетие за десятилетием, и он доказал это бессчётное количество раз. 

«Клан умрёт или выживет вместе с тобой, Нагара. Я прочёл эту истину в кишках грифогончей без признаков болезней кишечника. Прорицание было ясным, безошибочным. Слушай меня, когда я говорю с тобой. Что бы ни случилось со мной, клан выживет или умрёт вместе с тобой». 

Арджа не должен был больше ничего говорить. Молодой человек кивнул, потому что прочёл то же в своих пророчествах. 

«Я понесу твои знания дальше».

 «Да. Ты хорошо обучился, сынок». 

Арджа вытащил свой жертвенный крис, костяная ручка стала гладкой после двух веков использования, лезвие тонкое, всегда острое, зазубренное, чтобы усилить кровотечение. Он повернул его в руке, позволив свету огня поиграть на полированной человеческой кости.

-Почему ты плачешь, отец?
-Потому что у меня для тебя остался один последний урок, - тихо сказал Арджа, -урок ценности жертвы.

Рассвет наступил и битва пришла с ним. Для Арджи, стоящего далеко от грохота окровавленного железа и грома расколотых щитов, сражение было лишь отвлекающим фактором.

 Он был один на небольшом возвышении, лицом к лицу со своими врагами на обширных пустынных дюнах. Пятеро их было против него; пять альвийских колдунов, в доспехах из зачарованного металла, с перламутровыми клинками. Воздух мерцал вокруг них ирреальными миражами: огромные парусные корабли оставленные гнить и разрушаться, королевства коралловых шпилей, которые не могли существовать. Арджа ничего не знал об их культуре. Но это его не заботило. 

Сражение свирепствовало, как и все сражения до этого, но колдуны были сосредоточены лишь на своих собственных задачах. Заклинания, на которых шла дуэль, были Бесконечными, каждое из которых было эфемерным фантомом, впервые извергнутым насилием Бога Смерти над Владениями Смертных, а теперь выпущенных и принёсших разрушений повсюду без меры. Арджа сплёл несколько из них, хотя, возможно, термин «содержал» подошёл бы лучше тут - он запечатал их внутри его последних оставшихся артефактов, зная, что в лучшем случае это были временные клетки. В разгар битвы он разбил медные статуэтки, сдерживающие элементальные чары, и на пустыню извергся клыкастый свет и призрачный гнев. Его соперники ответили тем же, как и предвидел Арджа. Поле битвы оглашала какофония отражающая их Бесконечные проявления. 

В считанные минуты сражение превратилось в стычки отдельных групп обеих армий, битва скатилась в полный хаос. Колдовство проделало глубокие расселины в пустыне, поглощающие пески из-под ног воинов. Люди и альвы горели негасимым пламенем. Клинки появились из ниоткуда, танцуя по велению далеких магов, вырезая лики смерти на лицах ближайших солдат. 

Он чувствовал, что альвийские маги забирают у него контроль над его магией, поворачивая изуверские заклинания по собственной воле, изменяя так, как им было нужно. Призрачные челюсти великой Мантикоры стали чем-то более похожим на акульи, пастью, забитой рядами клиновидных зубов вместо огромных серповидных клыков. Их горящий образ окрасился красным, когда они прошлись через ряды воинов клана Арджи. Одно за другим, заклинание за заклинанием, альвы заново переплели высвобожденную магию, направляя ее в человеческую орду. Знамя Богов вспыхнули, когда знаменосцы сгорели. 

Даже одноглазый, одноухий, однорукий колдун мог сопротивляться и отражать атаки альвов. Боги наблюдали, они были с ним, и он чувствовал, как их внимание пробегало по его венам с каждым ударом его сердца. Под их покровительством он станет сильнее, чем когда-либо. Он мог спасти свой клан и выиграть войну.

Жертвоприношение. Апофеоз. Вознесение. Бессмертие. Арджа вытащил свой ритуальный нож и добавил свою волю к воле своих врагов. Заклинания, пожирающие его родных, вспыхнули с новой силой, огни стали еще сильнее, клинки срывали плоть с костей. Он мог расслышать плач и крики его племени во встречном ветре, призывающие его о помощи... И никто из них не осознавал, что каждый из этих оставшихся без ответа криков был молитвой. Что-то пробудилось в глубине его разума: звук, который не был звуком, чувство, которое не было чувством.

 Присутствие. Смех? Это был смех? Он снова потерпел неудачу? Нет, не смех. Что-то другое. Глас Божий держал в руке свой крис, все еще красный от высохшей крови сына, он стоял один на краю поля битвы, наблюдая, как его племя умирает. 

«Этого достаточно?!» - закричал он ветру. 

«ЭТОГО ХВАТИТ !!?»

 И ему не пришлось долго ждать ответа…

Хладнокровные и Беспощадные

Немногие расы смертных могут сравниться с эльфами в ловкости и изяществе, и лишь немногие среди эльфов могут соперничать со смертоносной величественностью эльфийских ведьм Кхейна. Кровопролитие для них - экстатический акт, и даже их боевые упражнения пронизаны тяжеловесностью и смертельной серьёзностью священных ритуалов. Хотя большинство здравомыслящих людей и находят кхейнитские практики возмутительными, не найдется организации, кроме Грозовых воинств Азира, столь яростно настроенной противостоять вторжению Хаоса и которая могла бы похвастаться столь смертоносными воинами. Храмы Бога Убийств можно найти в большинстве Вольных городов, наиболее известные из них управляются крупными кхейнитскими сектами, такими как Хагг Нар, Кхелт Нарр или Драичи Ганет. Есть, однако, и множество малых сект, каждая из которых по-своему почитает Бога Убийств.

В то время как многие эльфийские ведьмы со своим ковеном располагаются в храме секты, прочие, такие как Кхаильброн или же Крайт, являются истовыми странниками, выступая как танцовщицы с клинками либо гладиаторы по всем Владениям Смертных. Кроме того, ожидается, что каждый кхейнит хотя бы раз в жизни совершит паломничество в первый храм Хагг Нара в Теневой Завесе Улгу. Впрочем, в их обществе царит столь строгая иерархия, что одинокой ведьме, вероятно, потребовалось бы специальное дозволение от Королевы-ведьмы, чтобы отправиться в самостоятельное путешествие. В качестве альтернативы, они могут быть назначены в качестве эмиссаров или шпионов в один из Вольных городов или отправлены на поиски артефакта, возможно даже одного из драгоценных Осколков Кхейна.

МОНГООГРЕЦ 

Садитесь ближе к костру тупицы, сейчас мы расскажем вам историю о Монгоогрце. Далеко-далеко в бэдлендсах жил огр-манитер по имени Жрин Жырин. Родом он был из древнего и сильного племени Монгоогрцев, бесстрашных воинов, известных тем что они никогда не снимали шлемов и кольчужных масок, а уж если снимали, то вонь из их ртов, по слухам, могла разъесть глаза. Правда это или нет, узнать вряд ли получится, ведь после бесчисленных кровавых битв и пиршеств, племя поредело, а остатки его рассеялись по миру. Жрин же избрал для себя путь наемника, и заработал на этом поприще немало славы, странствуя по бэдленсам на своем камнероге по кличке Гребнебивень. 

Самым же интересным в его жизни стал заказ от вождя хобгоблинов племени Черного Ножа. Вождь пообещал Жрину в оплату добротную броню из сияющего металла – настоящее сокровище по меркам Монгоогрцев. Целью же найма было вызволить из плена людишек и доставить вождю маленького гноблара, умеющего двигать штуки без рук, и вообще обладающего задатками будущего шамана. Жрин согласился и выполнил заказ, но гноблар уж слишком сильно приглянулся ему, и Жрин решил оставить его прислуживать себе, а вождя хобгоблинов и его племя он ОГРабил и сожрал. Потому что мог. Вот только дворфы Хаоса, которым служил вождь Черного ножа, в отместку назначили за голову Монгоогрца цену столь высокую, что в поисках наживы слетелись наемники и охотники со всего Старого Света. 

После череды битв и утомительных переходов с места на место, Жрин повстречал и немало и тех, кто стал ему союзником: самку каменного тролля по имени Скала Хрюм, дворфа-кузнеца по имени Гундилл, и еще странствующего идола Горка, а может и морка, которого называли ЖО-многа. Путь привел его и в имперскую тюрьму, и в военный лагерь в темнолесье, где жрин помог имперскому корпусу отбить атаку бистменов, и даже в пустыни Неехары. 

И казалось бы, история Жрина могла обрастать все новыми событиями и подробностями, до только в итоге сожрал он и Хрюм, и ЖО. Потому что может. А вот гноблара не смог. Его сожрал шаман Хрюк Сковорогркер. Потому что таков Путь Пасти.

Кратер бродячих мертвецов

Соперничество между царём Махрака Иманотепом и царём Разетры Уштепом привело к тому, что они повели свои легионы нежити через пустыню, чтобы поставить точку в междоусобице, которая не прекратилась при их жизни. Две армии столкнулись в огромном кратере, расположенном меж обоих городов, и мумифицированные правители сошлись в поединке подле полузакопанного иеротитана. 

Поединок царей продолжался несколько часов, но мёртвые их тела не знали усталости, и воодушевление битвы сменилось угрюмой ожесточённостью. Раздосадованные сражающиеся цари, обвиняя богов за проклятие своего существования, излили на них свой гнев, разразившись потоком оскорблений. 

Слова их не остались незамеченными, ибо иеротитан, в тени которого сражались правители, был в буквальном смысле проводником между миром смертных и Царством душ. Божества услышали богохульные речи так отчётливо, словно те были брошены им в лицо, и гнев их был страшен.

Боги наложили проклятие на царей–соперников, которых обрекли вести бесконечную войну. И поныне по всему обширному кратеру сражаются бесчисленные тысячи скелетов–воинов, а колесницы сталкиваются друг с другом, сминая своих врагов в пыль.

 Однако кратер пронизывает магическая энергия, и сломанные кости сражённого скелета тут же срастаются, и боец поднимается на ноги, снова готовый сражаться. Более трёх тысячелетий продолжается сражение, а в центре кратера бесконечным поединком заняты два древних царя. Говорят, что по краям кратера располагается сотня иеротитанов, и боги лично наблюдают за вечным боем, происходящим у них на глазах.