кровавые драконы

Банды WarCry

Отпрыски Пламени 

Отпрыски Пламени - поголовно бунтари и фанатики, жрецы-воины, желающие утопить миры в очищающем пожаре. Они поклоняются Хаосу как Неугасимому огню - злобному воплощению Владения огня - и верят, что и плоть, и дух закаляются и становятся сильнее в бурлящем горниле его ярости. Иными словами, они используют неприкрытый гнев акшийской магии, настолько, что пожирают плоть элементальных тварей, дабы направлять её мощь.

 Отпрыски Пламени ищут и убивают магмаворов и пепельных саламандр, поедая мерцающие сердца этих существ в ходе странных ритуалов перед битвой. Те, кого сочли недостойными, сгорают изнутри, ибо не способны усвоить столь смертоносный жар. Другие же становятся живыми факелами, их оружие начинает излучать мощное тепло, пока они рубят врагов на части в религиозном экстазе. 

Отпрыски верят, что огонь, горящий благодаря захлестнувшим миры войнам Всеизбранного, раздуется и поглотит всех живых, так что они намерены посвятить себя делу Архаона и заслужить место во время будущего огненного конца света.

Тираны Шпиля 

Хоть и будучи по природе высокомерными эгоистами, Тираны Шпиля сформировали взаимовыгодное партнёрство с целью выжить среди негостеприимных пустошей Вараньего шпиля. Такие союзы связаны благодаря стайному мышлению, что рождается на арене - величайший из воинов средь их числа становится во главе прочих, командуя при помощи запугивания и грубой силы. Такие чемпионы из ям никогда не теряют бдительности, ибо их подчинённые воспользуются малейшим мгновением слабости, чтобы самим стать во главе. Несмотря на зыбкую иерархию, что объединяет их всех, Тираны Шпиля сражаются крайне сплоченно и хитро, полагаясь на инстинктивное понимание войны, которое они оттачивали на протяжении десятилетий убийств.

Огнерождённые К'Даи

"Услышь зов Хашута!
Тёмный Отец говорит тебе убивать, 
Кровью и огнём призывает тебя на войну!
Услышь зов Хашута! 
Протяните свои руки из кровавой стали,
Дави-Жарр снова идут вперёд!
Ответь на зов Хашута!"
- из ритуала пробуждения К'Даи. 

Гномы Хаоса - надменные, злобные и недоверчивые существа, что не преклоняют колен ни перед кем, кроме своего Тёмного Отца, Хашута. Власть и господство - вот желания Колдунов и Демонических Кузнецов, а также наличие оружия и солдат, что сделают их непобедимыми - и из этих желаний и родились К'Даи Жарр, Порождения Огня. 
Вместо того, чтобы просто вызывать неконтролируемого демона, как часто делают людские чародеи Хаоса или же заключать сделки с высшими сущностями Губительных Сил, жрецы Хашута уже давно стремятся поработить призванных ими демонов, вселяя их в оружия, доспехи, боевые машины и конструкты, таким образом подчиняя их воле Колдуна и придавая им нужную форму. С К'Даи они пытались сделать нечто большее, создать новых существ, наполовину демонов и наполовину магмовое пламя из недр земли, порождённые в кипящей крови жертв, принесённых Хашуту, которых закуют в доспехи из железа и испещрённой рунами бронзы.
Верховные жрецы Хашута добились успеха в работе с К'Даи и поняли, что эти воплощения разрушительных сил почти бездумны, и потому их держат в покое, дабы они были подобны холодному и безмолвному металлу, пока не пригодятся в битве, где они горят пылко и яростно, но не долго. Только величайшие из Пророков-Колдунов способны вести этих чудовищ из металла и пламени, и этот процесс является как дорогим, так и чрезвычайно трудным. Из-за этого их количество ограничено, делая К'Даи почти легендами. Самые ужасные формы принимает К'Даи под воздействием тёмных замыслов и пределов смертельного ремесла, что свойственны тем жрецам Хашута, что встретили свою проклятую погибель раньше, так как власть, позволявшая сделать их грезы былью, выскользнула у них из рук.

История Огров

Давным-давно рождены были огры.

Мы сильны, жирны и огромны,

Заняты главною мыслью одной -

Брюхо набить питьём и едой.

Потом на равнинах появились племена,

Звери, солнце, трава, ветер, земля.

Люди с востока нам огонь передали,

Мы сражались за них и молодняк их сожрали.

Летела комета большая, ужасная,

Всё ближе она становилась, клыкастая.

Пасть в огне рождена была,

При её падении сотрясалась земля.

Огонь и пламя в небе ревели,

Ночь умерла, обезумели звери.

Много племён пожары пожрали,

Лишь немногие в горы сбежали.

В животах наших голода пламень засел.

Нас голод терзал, всё сильнее горел.

Мы скалы глодали, но его не изгнали.

И всё выше и выше шагали.

В морозных горах колдовство укрывалось,

Немало больных и свирепых рождалось.

Другие в снежных зверей превратились,

Остальные за солнцем в дорогу пустились.

Солнце вело нас к долинам широким,

Что укрылись под облачной пеленой.

Этот маленький мир — как мы поглядим,

Мы захватим его и съедим.

Мы ели стада, что на склонах паслись,

У пещерных зверей — вкусное мясо.

Мы в горы пришли, в поднебесные страны,

Где жили одни лишь титаны.

Великаны там много лун пировали,

Зло в поднебесье они совершали.

Битва тогда началась в Небесах.

Были враги сильны и огромны.

Но огры их числом превзошли.

И в жилищах враги свою гибель нашли.

Мы их замки разбили, куски разбросали,

А тела их мы вниз покидали.

Зеленокожие малыши

К нам с холмов пришли.

Слишком жилисты они, их мы не съедаем.

Мы работать их на нас заставляем.

Новые горы нам дали приют.

Мы убили немало ужасных зверюг.

В пасти пещер мы огонь развели,

К процветанию племя своё привели.

В жилищах на колёсах худышки прикатили,

Мы съели их, и кругляши в фургонах захватили.

Как маленькие солнца из металла кругляши,

Нехороши для пищи, но в торговле хороши.

Племена разрушали разные страны,

Дико ревели, сражаясь, Тираны.

Множество царств разграбили мы,

И веселились в теченье зимы.

Племена росли их теперь очень много.

Мы за солнцем в дорогу уходим снова.

Виды Мирокамней

В Владениях Смертных нет материала, более важного, чем мирокамень, ни один драгоценный металл или камень так не ценится. Даже самый маленький осколок мирокамня может усиливать заклинания и магические способности многократно, потому что это чистая магия в самой эффективной ее форме. 

ДАРИТЕЛЬ НЕБЕСНЫХ ВИДЕНИЙ

Мирокамень Азира, называемый целеститом, – нечасто проявляется в самом Владении и обычно обнаруживается в виде вспыхивающих на небесах падающих звезд. Следы этих метеоров оставляют звездную пыль, которая дрейфует в небе. Эти мерцающие белые и синие частицы похожи на блестящий песок, и особо ценятся провидцами, стремящимися повысить свои способности к провидению. Лучшие планетарии Азирхейма, такие как кольцо Зигмарабулума (искуственное кольцо вокруг ядра Разбитого Мира — Маллуса) подпитываются одной частичкой такого мирокамня. Многие из Коллегии Колдовства считают, что Дракотион, Небесный Дракон, имеет какое-то отношение к целеститу, и многие утверждали, что видели, как зодиакальный зверь кружит вокруг звезд, хотя и не известно, помогает ли он в их создании или просто гоняется за целеститовыми метеорами.

ЦИКЛОКАМЕНЬ ГИРАНА

В Гиране, мирокамень чаще всего находят в форме нефритового льда, но он, следуя природным циклам, столь распространенным в этом Владении, постоянно изменяется. Независимо от температуры, сияющий лед начнет таять в зловещую изумрудную лужу, которая вскоре начнет испаряться, превратившись в зеленоватое облако, которое затем конденсируется, прежде чем снова стать куском льда. Известное как нефритит, вихрекамень или циклокамень, это вещество неоценимо в качестве агента в зельях для лечения или роста. Известно так же, что Сильванет включают в свои путевые камни частицы мирокамня, используя их для усиления заклинаний, которые скрывают многие из их рощ. Во время долгой Войны Жизни чумные войска Нургла и их союзники-скавены активно искали и уничтожали столько мирокамней, сколько могли найти, и много сражений отгремело за его месторождения.

ЯНТАРНЫЕ КОСТИ

Кучи костей лежат по всему Гуру, нагроможденные у логов бесчисленных хищников Владения. Неудивительно, что так много людей проходит мимо камней Гура, потому что они кажутся не чем иным как останками хорошо сгрызенных и расколотых костей. При ближайшем рассмотрении обнаруживается легкое янтарное свечение и необычная тяжесть этих предметов, как будто они действительно сделаны из камня. Размер залежи варьируется от крохи материи, не превышающей осколка скелета мыши, до больших отложений на краю Владения, которые выглядят как огромные кости какого-то давно умершего богозверя. В дополнение к обычным свойствам камня, Гурский особенно силен в усилении заклинаний трансформации в зверя или распаления звериной ярости. Самые сильные из Вурргогских Пророков и Придурковых Маньяков носят посохи из янтарной кости или используют это вещество для необычных пирсингов.

ТРАНСМУТАЦИОННОЕ ЗОЛОТО

Мирокамень Хамона наиболее известен как Хамонит, так же известный как рок-золото и транскамень. Вещество похоже на ртуть, поэтому независимо от того, как оно разрезается или растягивается, каждый отдельный кусок превращается в шарик. Мягкий и податливый металлический мирокамень - источник почти безграничной алхимической силы для тех, у кого есть навыки его обработки. Хамонит можно переплавить с другими металлами для создания новых сплавов с особыми характеристиками. Из-за своего свойства все изменять, мирокамень Хамона так важен для культов Тзинча, которые используют его, чтобы усилять мощные чары изменения. Многие Арканитские культы рыщут по землям Владения Металла в его поисках - тзаангоры в дикой местности, а аколиты маскируются под горожан, чтобы выкрасть мирокамни из городов Хамона.

ГОРЯЩИЕ КАМНИ АКШИ

Племена Акши знают мирокамни под разными названиями - угольник, гневник, свет-камень или актрацит. Обычно он выглядит как горящие угли, но необычная природа его раскрывается при внимательном рассмотрении. Мирокамень Акши испускает не просто волны жара, эмоции также разгораются, часто вызывая первобытную ярость у тех, кто долго был в контакте с ним. В эпоху хаоса самые богатые жилы, найденные в Акши, были разграблены племенами Связанных Кровью Кхорна. Говорят, что Красный Кратер образовался, когда Зигмар низверг Возвышенного Ан’грата, в битве Пылающих Небес, невероятный жар и мощь удара создали огромный пласт мирокамня. Хотя слуги Кхорна ненавидят колдовство, они ценят мирокамень за его важную роль в создании уникального оружия.

ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ СМЕРТНОСТИ

Мирокамень Шаиша известный как могильный песок — гранулированное кристаллическое вещество. Каждая струйка песка настроена на определенное смертное существо, и его поток определяет продолжительность жизни последнего. Когда падает последняя крупинка, жизнь покидает этого смертного. Как и в случае со всеми владениями, самые большие залежи Шаишского мирокамня находятся на его периферии, стекая вниз по дюнам одиноких пустынь. Однако, по приказу Нагаша, большая часть могильного песка Шаиша была кропотливо перемещена от края Владения к его центру, что привело к созданию Шаиш-Надира и некротрясению, которое наводнило владения магией. В дополнение к обычным свойствам мирокамня, могильный песок содержит невероятную власть над жизнью и смертью. Благодаря этому, аметистовую магию можно использовать для того, чтобы свести на нет процесс старения или даже воскресить тех, чьи дни давно были сочтены.

МАТЕРИАЛИЗОВАННЯ ЛОЖЬ

Тайна, двуличие, иллюзия - это особенность Улгу и его мирокамня. Для обывателя форма тенекамня может показаться совершенно непримечательной: галька, упавшая ветка, даже пятно невзрачной грязи. Только те, у кого есть колдовское зрение, могут усмотреть затвердевшую магию такой, какой она есть на самом деле - стелящийся туман, замысловатые узоры, серая пелена, которая волнообразно парит на ветру. Из всех мирокамней, тот, что из Улгу кажется самым живым, он активно маскируется, чтобы оставаться скрытым от тех, кто ищет его. Будучи обнаруженным эфемерное вещество испускает галлюциногенные волны, вызывающие неуверенность в том, что реально, а что нет. Говорят, что Морати построила храм Хагг Нар на вершине гейзера, извергающего богатые магией туманы из мирокамня, дающие ей огромные ресурсы волшебной силы.

ПРИЗМАТИЧЕСКАЯ ЧИСТОТА

Чистейшая концентрация магии в Хише путешествует по миру в виде лучей желто-белого света. Эти лучи движутся так быстро, что их сила не могла быть перехвачена или отфильтрована. Только после того, как Теклис научил провидцев Хиша тайнам свертывания разреженных лучей, энергия, которую они содержали, наконец была раскрыта. Будучи пойманным, свет превращается в магические полупрозрачные призмы, камень под названием Хишский кристалл или эфирокварц. После отвердения этот мирокамень формирует странные симметричные узоры или руноподобные символы, до сих пор лишь редкие эльфы Хиша могли трактовать эти эзотерические конфигурации. Кварцеподобный мирокамень имеет странные призматические силы, которые можно использовать для концентрации или рассеивания магической силы. Теклис построил огромную Башню Приоса из эфирокварца, используя ее луч, он ослабил эффект некротрясения в Хише.

АБСОЛЮТНАЯ СКВЕРНА

Самый ужасный из всех мирокамней - варпкамень. Это кристаллическое вещество представляет собой сконденсированную магическую энергию, которая полностью осквернена силами Хаоса. Обычно варпкамень имеет черный цвет и окружен жутким зеленым сиянием. Варпкамень настолько силен, что поглощает окружающий свет, это выглядит так, как будто на него падает сверхъестественная тень. Обладая непревзойденной мутационной энергией, варпкамень больше всего востребован кланами скавенов, которые используют его для подпитки своих нестабильных изобретений, отвратительных мутаций и трансплантации плоти. Самые могущественные из колдунов крысолюдов даже едят это вещество, чтобы произвести достаточно магии для самых чудовищных из их отвратительных заклинаний. Говорят, что скавенская столица Гнильград построена на основании из этого изменяющего реальность материала, но это не мешает крысам постоянно обыскивать Владения в его поисках.

Мирокамень можно переносить (а также разводить или разрезать) при помощи нуль-камня, который можно найти в ядрах метеоритов или в рытвинах оставленных Эфиропустотным Маятником. Этот камень обладает значительными антимагическими свойствами, поскольку отражает бесконечность Пустоты. Также эти свойства отлично служат для выведения из строя вражеских волшебников.

Карнавал Хаоса

 В каждом селении, которое проезжают, они ставят сцену и играют пьесы из Тёмных Дней Империи: «Истинное Лицо Императора», «Чумной и Прокажённая», «Гнилые дети папы Нургла» и «Кошмар в Летнюю Ночь» перед восхищённой толпой.

 Силачи показывают невероятную силу, в то время, как жонглёры подбрасывают в воздух шары, ножи и горящие факела. Дурак в ярком шутовском наряде бегает между восхищёнными зрителями с надутым свиным пузырем на палке. 

 И только, когда с заходом солнца представление достигает своего кульминационного момента, Карнавал Хаоса открывает свою насквозь прогнившую правду: они вовсе не блуждающие трагики и шуты. Когда актёры исполняют последний акт, известный как «Танец Смерти», иллюзия, скрывающая до этого момента их облик, слетает и открывает замершей публике вместо плавных движений танцовщиц кривляния одноглазых демонов, чья гниющая плоть свисает с жёлтых костей. Что раньше казалось умело сделанными масками и гримом, оказывается ужасно искаженными лицами в струпьях и нарывах. 

 И как только на лицах сельской толпы вместо восторга появится ужас, начинается кровавая бойня. Демоны жестоко убивают тех, кого ещё не убила ужасная чума, которую распространяют эти зловредные актёры. Карнавал Хаоса оставляет в живых лишь женщин и девочек, на которых указал Хозяин Карнавала, сказав «Теперь ты моя невеста!». После этого пленниц уводят, и их дальнейшая судьба неизвестна. Под утро Карнавал покидает опустевший поселок, оставляя домашний скот и самих жителей, убитых неисчислимыми болезнями. 

 Карнавал Хаоса – больная шутка Великого Лорда Разложения Нургла. Трижды проклятый Нургл также известен как отвратительный Повелитель Чумы и Мора, а актёры в Карнавале его последователи и почитатели. Это те, кто продали свои души в обмен на искажённое бессмертие через смерть, разрушение и распад – любимые ученики Нургла, щедро одарённые им. 

 Неизвестно, сколько всего Карнавалов Хаоса кочуют по Империи. Горстка слов, слетевшая с холодеющих губ свидетелей – это всё что известно об этой банде. Предполагается, что Лидер Карнавала Хаоса, известный как Хозяин Карнавала – волшебник большой силы, владеющий грязным волшебством своего повелителя, которое ведёт к страданиям и смерти через болезнь и распад. При помощи тёмных ритуалов и жертвоприношений он вызывает кудахчущих, прогнивших Демонов своего божественного покровителя, что бы они приняли участие в этом извращенном маскараде. Смертные последователи Нургла тщательно лелеют свои новоприобретённые болезни, благодати их общительного божества, и соперничают за власть под его пристальным взором. Наиболее «одарённые» из них – искажённые, безумные существа, известные как Порченные. Часто они – правая рука Хозяина Карнавала. Их тела искорёжены множеством грязных болезней и мутаций. 

 Карнавал Хаоса, справедливо преследуемый толпами Охотников на Ведьм, колесит по стране и всегда на шаг впереди разгневанных Зигмаритов на той весёлой дорожке, что приносит смертным Благодать Нургла.

«Хотите совершить прекрасное путешествие за пределы Рейкланда? Сокровища и трофеи ждут всех, кто может отследить грозных зверей в джунглях. 

Приключение для отважных и желающих разбогатеть! Запись сегодня!»

* Trouble in little China* Катай и Ниппон.

Total War: Community

ДО ПОСЛЕДНЕГО КУСОЧКА

Роберт Эрл

Вот уже два месяца как зимние холода заперли братьев Златозубов в тесном, пропитанном удушающей вонью логове, и в этом адском котле их братское соперничество достигло высшей точки.
Когда-то Папаше Златозубу удавалось справляться со своими сыновьями, но теперь он стал слишком стар. Слишком измождён. А те ждали его смерти, словно молодые деревца, вылезшие из земли под кроной мощного дуба, ждут с нетерпением, когда тот повалится наземь и даст им поскорей вырасти самим.
Впрочем, терпеливость ограм не свойственна, и Папаше Златозубу пришлось уже прикончить двух своих самых настырных отпрысков. Чтобы не пришлось убивать остальных, он созвал всех на священный пир – великое состязание, исход которого и определит его преемника.
Восемь голодных до славы Златозубов ринулись в борьбу. И вот, три дня спустя, остался лишь отец да двое его сыновей: Гризус и Гронд.
Они втроём толкались у заляпанной кровью гранитной плиты, служившей им столом. К этому времени их лоснящиеся от пота шкуры раскраснелись, словно печные заслонки, тела раздулись, а сами они походили на упитанных клещей. Влажный воздух логова был напитан их вонью. Даже мухи, вялые и неповоротливые, не по сезону жужжащие в этой смрадной атмосфере, казалось, готовы были лопнуть от сытости.
Папаша Златозуб, последним прикончивший очередной поднос, размазал по бороде налипшие на роже кусочки сала и крикнул, чтобы принесли ещё.
– Мясник, – прогудел он. Голос, громом пронёсшийся по логову, заставил съёжиться от страха выводок здешних гнобларов. – Тащи мяса!
Младшие одобрительно заревели, и Папашу Златозуба, сидящего с непроницаемым, словно каменный стол лицом, захлестнула гордость. Да, один из них по праву займёт его место. Гронд был так силён, что мог громобивня на ходу остановить, а у Гризуса живот, как у беременной носорожицы. Отрада родительского сердца.
В залу проковылял мясник Златозубов и проворчал:
– Вот вам мясо.
Вокруг этого почтенного создания с жужжанием роились мухи, из-под заляпанного кровью фартука выпячивалось огромное пузо. Он швырнул на стол несколько грубо нарубленных кусков баранины. Из сырого мяса торчали острые, словно рыболовные крючки, кусочки раздробленных костей.
У Папаши потекли слюни.
– Налетайте, парни, – произнёс он, что те и сделали. Они вгрызлись в мясо и обнаружили, что оно кишит вкусными личинками, а на зубах приятно похрустывают кости. И огры, не икнув, проглотили останки трёх овец.
– Ещё! – заревел Папаша.
Мясник вернулся с головами носорожцев, каждая весом в четверть тонны. Кость, хрящ, рог – соперники жевали всё это с решимостью огров, которые знают, что с каждым куском их шансы на победу растут.
– Ещё!
На этот раз мясник притащил им по громадному ведру скользких пещерных угрей, белых и слепых словно личинки. Даже с откушенными головами те приятно извивались во рту, но смаковать времени не было.
– Ещё!
На столе возникла груда разного размера копыт, большую часть которых уже украдкой погрызли гноблары и крысы. На этот раз огры не стали поднимать шум из-за порчи продуктов, ибо к тому времени обжорство уже начало отдаваться в их телах мучительной болью. Свинячьи глазки мутно поблёскивали сквозь пелену пота и слёз.
– Ещё! – вскричали они, и им принесли ещё.
Подносы с кашей, приготовленной из измельчённого камня и крови носорожцев. Кучу тухлых фазанов, превратившихся в мешки из перьев, наполненные мясной жижей. Куски печёной носорожцевой шкуры, вяленое орочье мясо, гнилое дерево, населённое колониями причудливо расцвеченной плесени.
Семейство огров поглощало эти деликатесы с угрюмым остервенением. И вот, спустя некоторое время, вместо еды мясник принёс им скверную новость.
– Всё, парни, – сказал он, выжимая из передника кровь. – Вы всё сожрали. Ничего не осталось.
Непонимающим остекленелым взглядом огры уставились на него. Сонные и отупевшие, они сидели в лужах собственного пота. Одежда разошлась по швам и, обнажив запасы до боли раздувшегося жира, клочьями налипла на их потные туши.
– Ещё? – пробормотал Гронд, заходясь кровавой слюной.
– Нет, – покачал головой мясник. – Всё кончилось.
Гризус с влажным шлепком скатился на пол. Он схватился за спинку обитого железом кресла и со стоном поднялся обратно.
– Всё... кончилось... – выдохнул Папаша Златозуб. Каждое слово отдавалось болью. – Тогда... Тогда, наверное, ничья.
– Нет! – взревел Гризус.
Он поднял тяжеленное дубовое кресло над головой. Отчаянный крик перешёл в мучительный вопль. Огры отупело смотрели, как он из последних сил шагнул к отцу и с рёвом, от которого из каждого его отверстия полилась зловонная жижа, опустил кресло на голову своего родителя.
Раздался треск железа, дерева и кости, и Папаша Златозуб, тиран, правивший последние сорок лет, рухнул на стол в лужу крови и мозгов.
Братья глядели на остывающую на каменной плите тушу покойного отца. Он обучил их всему, что они знали об охоте, драке и о жизни в племени. Он был их наставником. Их тираном.
Теперь же превратился в полтонны свежего мяса.
– Позвольте-ка, я окажу ему последние почести, – произнёс мясник, уважительно помолчав с минутку.
Гризус рухнул на остатки своего кресла. Гронд захрюкал, то ли выражая одобрение, то ли заходясь в агонии. Мясник приступил к работе. Сталь с чавканьем впивалась в мясо, проходила с треском через кость и лязгала о гранит. Брызгала кровь. Закончив разделку, он замер, оглядел разрубленный на части труп и свалил перед братьями две кучи мяса.
Гронд заколебался, Гризус же не стал и думать. Лишь только его доля оказалась на столе, он накинулся на неё. Через некоторое время, вероятно, почуяв, что ест в одиночку, огр оглядел присутствующих.
Гронд смотрел на него сквозь кровавую дымку боли и вспоминал годы братского соперничества. Как они дрались за мамкину титьку, за первую крысу, за отцовское одобрение, хоть никогда его не выпрашивали и не получали.
Морда Гронда вся сжалась и, наконец, он взял кусочек из своей кучи.
Братья ели молча. Свежее мясо не обладало столь изысканным вкусом, как те деликатесы, что были до него, но и не норовило дать сдачи. Ничего в нём не было, кроме самого банального, разрывающего желудки количества.
Гризус почувствовал, как внутри что-то лопнуло, но не стал обращать внимания. Гронда неожиданно потянуло блевать, и он принялся массировать горло, покуда чувство тошноты не отступило.
Вгрызаясь в череп покойного отца и в застрявшие в нём кусочки дерева, Гризус испустил тихий стон боли. Гронд заметил капли крови, то тут, то там появляющиеся на его голом животе. Сначала он предположил, что это накапало с мяса, но, как только он стёр их, те появились снова.
– У меня пот кровавый, – просипел он с набитым ртом.
– Ты сейчас лопнешь, – с твёрдой уверенностью произнёс Гризус.
– Так тому и быть, – кивнул в ответ Гронд.
И они продолжили. Боль притупилась, о соперничестве они уж и не поминали. Их охватила вялость, мясо выскальзывало из пальцев, так и не добираясь до переполненных пастей. Кажется, испытание тянулось целую вечность, пока, каким-то чудом, еда не закончилась.
– Всё, – только и смог вымолвить поражённый увиденным мясник. – Вы сожрали его целиком. Остался последний кусок.
И все трое уставились на небольшой кусок мяса, который поблёскивал на омытом кровью столе.
– Ещё! – хрипло гаркнул Гризус.
Мясник кивнул.
– Сию минуту, – сказал он и разрубил кусок на две порции.
И тут Гронда вырвало.
Хотя нет, не вырвало. Он взорвался, извергся. Мышцы в его теле разом сократились, превратив беднягу в настоящие кузнечные меха. Диафрагма натянулась, по пищеводу пробежали спазмы, желудок задрожал и сжался.
Волна полупереваренного гнилого мяса прошлась по залу и покрыла Гризуса плотным слоем слизи. Она выплеснулась на стол, собравшись там ненадолго в виде лужи, и затем расплескалась по полу. Накрыло волной и стены, и даже потолочные балки.
Вонь ударила Гронду в нос, и его вырвало снова.
Когда он закончил, огры отупело глядели друг на друга через поднимающийся пар. Несколько свечей были спасены от волны огромными потными телами огров и остались гореть.
– Ещё, – снова прохрипел Гризус, и мясник с мыслью, что вот-вот станет частью истории, принялся шарить в образовавшейся помойке в поисках того самого последнего кусочка. Он передал его победителю, и тот, даже не обтерев с мяса блевотины, хрустнул хрящом и проглотил его.
Гронд потеряв, наконец, самообладание, смахнул кровавую слезу. Охваченный горем, побеждённый, он уполз из зала прочь. Гризус не обратил на него внимания. Пробираясь через разлившуюся по обеденной зале мерзость, он направился прямо к стоящему во главе стола трону. Так и началось его правление – легенда, рождённая из блевотины, крови и пота, и прежде всего из того самого, последнего кусочка.

Катраццианские Летуны